Последнее дело Лаврентия Берии - Сигизмунд Миронин

Пару дней назад Булганин заручился поддержкой Москаленко с генералами. Накануне Булганин поговорил с генералом Москаленко и замминистра Жуковым. Жуков знал, что Берия копает под него и всех остальных участников трофейного дела. Три подписи были достаточны для введения танков. К группе Жукова присоединился Москаленко и еще несколько человек. После войны К.С. Москаленко командовал 38-й армией, переброшенной в Прикарпатский военный округ. Он принимал трофейное добро, шедшее по железной дороге.

В то время пока машина двигалась, Булганин вкратце сообщил Жукову последнюю информацию: «Берия почти закончил расследование “трофейного дела” и вышел на Жукова, Хрущева и меня. Также в деле оказались задействованы и будут обвинены генералы Москаленко и Батицкий. Берия также вышел на ваше с Хрущевым предательство 22 июня. Мне только что сообщили, — сказал Булганин, — что Берия был убит. Это хорошо, но мне нужна ваша помощь. Я должен вызвать танки в Москву, чтобы Президиум принял нужное нам решение. Без вашей подписи и подтверждения дивизия не двинется с места, тем более что все в армии контролируется сексотами Берии. Кроме вас я надеюсь на помощь Москаленко и Батицкого», — жестко заключил Булганин.

Кремлевская охрана с 1953 года входила в состав Главного управления охраны МГБ, а потом МВД. Берия предусмотрительно ввел порядок, при котором охрану внутри Кремля несли офицеры ГБ — хорошо проверенные элитные подразделения, преданные ему лично. В Кремль пройти с оружием нельзя, его оставляли у охраны. Казалось, Берия предусмотрел все…

У ворот Спасской башни ЗИС остановила охрана. Еще со времен Сталина вход в Кремль тщательно охранялся. На входе стояли сотрудники МВД (ранее это было МГБ, но после слияния министерств они сохранили свои позиции) и тщательно проверяли пропуска. При необходимости они просили открыть багажник и тщательно его осматривали. Всех проверяли на наличие оружия. Когда машину остановили, Булганин побледнел и заерзал на сиденье. Увидев первого заместителя председателя Совмина и сверхпопулярного героя войны, охрана не стала проверять машину. Булганин был напуган — они знали, как Берия вымуштровал своих людей, и не сомневались, что если бы начали стрелять, то им пришлось бы туго. Когда машина тронулась после проверки, шофер взглянул на Булганина. Глаза того бегали, на широком лбу министра обороны выступил обильный пот. Булганин вытащил платок и вытирал свой лоб. «Хорошо, что не взяли оружия, — прохрипел сам себе Булганин. — Не хватало еще перестрелки».

Наконец ЗИС медленно въехал во двор Кремля и подъехал к тылу здания, где проводились заседания Совмина. Въехав в Кремль, Булганин приказал шоферу выйти из машины, а сам вынул правительственную рацию и вызвал командира танковой дивизии имени Дзержинского. «Немедленно ввести танки в Москву», — скомандовал он. «Вы что, не расслышали?» — прокричал он после некоторой паузы, видимо, вызванной тем, что генерал не понял приказа. Затем по рации он дал команду танкистам Кантемировки — не позднее 14 часов въехать на Красную площадь и повернуть пушки в сторону Кремля. Булганин также отдал приказ о бомбежке Кремля командующему ВВС Московского военного округа генерал-полковнику авиации С. Красовскому, который в свою очередь вызвал Героя Советского Союза полковника С.Ф. Долгушина из Калинина, где на аэродроме Мигалово дислоцировалось соединение фронтовых бомбардировщиков Ил-28 56-й авиационной бомбардировочной дивизии, и сказал: «В Кремле заваруха. Приказ. Тебе надо быть готовым бомбить Кремль!» Сергей Федорович ответил: «Кремль бомбить я не стану! — и, посмотрев на удивленного Красовского, добавил: — Если мои 216 самолетов отбомбятся по Кремлю, то через 30 минут не то что Кремля — Москвы уже не будет. Жалко».

В 14 часов 10 минут Булганин перезвонил Серову и сообщил: «Твой начальник мертв. Выбирай. Если выбираешь меня, то немедленно выезжай на Лубянку и отключи все телефоны из кабинета твоего бывшего начальника, тебя будет сопровождать Москаленко. Как бы подчиненные твоего начальника не натворили дел». Круглову он опять не позвонил.

26 июня, 14 часов 21 минута. Лубянка

В 14 часов 26 июня 1953 года двери кабинета Берии были открыты в ожидании появления шефа, секретарь Колов сидел за столом. И вдруг в предбанник кабинета Берии довольно бесцеремонно вошли Москаленко с Серовым (тогда был руководителем разведки), у Москаленко в одной руке пистолет, в другой — кусачки. Небрежно велел парню, ни слова не объяснив, положить на стол табельное оружие, потом — снять ремень. Затем приказал: «Иди к Толкунову, пусть он посадит тебя в изолятор». Опешивший, ничего не понимающий молодой офицер Колов отправился к Толкунову (начальник внутренней тюрьмы), передав полученный устный приказ. Толкунов, в свою очередь, тоже оторопел и возмутился: «Ты что, с ума спятил? За что?! А если очень хочешь в изолятор, неси постановление!» В общем, отправил его туда, откуда пришел. Парень вернулся, после матерной трели Москаленко написал ему бумагу и отправил опять к Толкунову. К этому времени, как успел заметить секретарь, Серовым с Москаленко все телефонные провода в кабинете Берии были уже обрезаны. 26 июня 1953 года, после убийства Берии, у Круглова, как у первого заместителя министра ВД, в подчинении оказался весь карательный аппарат СССР. Однако Булганин сыграл на опережение и известил о происшедшем только Серова, получив тем самым союзника, который в нужный момент смог бы блокировать возможные поползновения Круглова. Серову было поручено отстранить от должности и при необходимости произвести аресты нескольких десятков ставленников Берии.

26 июня, 17 часов 2 минуты. Улицы Москвы

Войсками МВО командовал генерал-полковник Артемьев — человек Берии. Булганин нашел благовидный предлог, чтобы удалить его из Москвы — на летние маневры. Но под Москвой еще дислоцировалась дивизия внутренних войск имени Лаврентия Берии, а в Лефортовских казармах стоял полк преданных Берии войск. И везде, по всей Москве были преданные Берии подчиненные. Авторитет Берии «среди своих» был очень велик, за него готовы были в огонь и воду! Войска НКВД — мощная сила. Для маршалов и генералов Хрущев был никто, и он не мог им приказывать. Им мог приказать только министр обороны Булганин с подтверждением приказа заместителем министра.

В 13 часов 47 минут в дежурке Кантемировской дивизии раздался звонок. Звонил министр обороны Булганин. Он назвал действующий пароль и потребовал срочно позвать к телефону заместителя командира Кантемировской дивизии полковника Парамонова или командира танковой дивизии просили срочно связаться с министром обороны по спецсвязи. Когда Парамонов поднял трубку, на том конце провода раздался мат и слова «ну наконец-то». Он услышал знакомый голос Булганина:

— С вами говорит министр обороны Булганин. Знаете меня? Видите, что это телефон спецсвязи?

— Да. Так точно.

— Срочно выведите танки в центр Москвы. Учения. Представьте, что враг захватил Кремль.

— Но этого нет в плане учений.

— Ничего, это особый случай. Отрабатываем ситуацию путча.

— А снаряды?

Но Булганин уже положил трубку.

Затем трубку взял маршал Жуков и в своей обычной манере, перемежая русскую речь с матерной, приказал поднять три танковых полка и через 40 минут войти в Москву. 26 июня были назначены командно-штабные учения МВО в Калинине (ныне Тверь) с участием командующего генерал-полковника П. Артемьева, в прошлом выходца из НКВД. Были и командиры Кантемировской и Таманской дивизий. Поэтому приказ ввести танки в Москву особого удивления не вызвал. Танки были введены.