Последнее дело Лаврентия Берии - Сигизмунд Миронин

Снайпер проник на крышу дома в переулке, который Берия не контролировал. Он не выходил на маршрут движения автомобиля. Штырю было ужасно больно, но он боялся пыток, и, когда к нему подошел милиционер, он сжал зубами воротничок рубашки, где была зашита капсула с ядом. В отличие от цианистого калия, этот яд действовал почти мгновенно и безболезненно. Через 20 секунд Гусев отошел в мир иной.

Под Садовым кольцом в подземелье, в которое имел выход дом Берии, шел с фонариком человек, который должен был убрать снайперов первой группы, провести полную зачистку по типу домино, но это уже другая история.

26 июня, 12 часов 20 минут. Среднемаш

В кабинете Ванникова раздался телефонный звонок. В это время сын Берии Серго находился в кабинете Бориса Львовича — они готовили доклад правительству о готовности к испытаниям ракет. Серго должен был приехать в особняк для разговора с отцом в 12:30. Ванников поднял трубку. Звонил летчик-испытатель Амет-Хан Султан, дважды Герой Советского Союза. Серго с ним и с Сергеем Анохиным, тоже Героем Советского Союза, замечательным летчиком-испытателем, в те годы вместе работали и сошлись близко. «Скажите Серго, — кричал Султан, — у вас дома была перестрелка». Ванников передал трубку Серго. «Тебе надо бежать, Серго! Мы поможем… Я готов вместе с Анохиным вывезти тебя из Москвы, — заорал летчик. — Ты все понял?» Прослушка телефонов Кремля зарегистрировала звонок и сообщила наверх, но информация не дошла до заместителя Берии Круглова.

В 12 часов 23 минуты сотрудники Министерства среднего машиностроения, поднимавшиеся с первого этажа к себе на второй этаж, наблюдали странную картину: мимо них по лестнице пулей пронеслись Ванников и Серго Берия. Они спускались вниз и чуть не сбили с ног Бургасова. Это было на Ванникова совершенно непохоже — настолько был спокойный и корректный человек. Ванников и Серго вскочили в машину и помчались на улицу Качалова. Когда Серго с Ванниковым и другими товарищами туда подъехали, то район, где улица Качалова выходила на Садовое кольцо, был оцеплен военными, во двор дома Берии никого не пускали. Около дома Берии стояли два бронетранспортера, а вот во внутреннем дворе находился грузовик «Урал». Серго со стороны улицы ничего необычного не заметил. Охрана их не пропустила. Ванников потребовал объяснений, пытался проверить документы у военных. Один из охранников сказал, что он видел, как на носилках вынесли кого-то, накрытого брезентом… Остальных погибших на носилках потом выносила скорая помощь. Через ворота было видно, что стена дома со стороны кухни была выщерблена пулями крупнокалиберного пулемета, окна и двери выбиты. Сразу же бросились в глаза разбитые стекла в окнах кабинета Лаврентия Павловича. К Серго подошел капитан и сказал: «Минут пятнадцать назад на носилках, покрытых плащ-палаткой, вынесли труп и увезли». В Кремль возвращались молча.

Сам Ванников должен был встретиться с Берией в четыре часа дня. В кабинете Ванникова Серго и Ванникова ждал Курчатов. Оба начали звонить Хрущеву. Ванников сказал, что у него в кабинете находится сын Лаврентия Павловича и они с Курчатовым очень надеются, что ничего дурного с ним не случится. Хрущев тут же их успокоил. Пусть, мол, Серго едет к родным на дачу и не волнуется.

Через час врач Бургасов (будущий главный санитарный врач СССР; в апреле 1950 года Бургасова перевели на работу в Совет Министров, где он работал под началом Лаврентия Берии) зашел в кабинет Ванникова и спросил в недоумении: «Борис Львович, что случилось?» Тот поднял глаза, посмотрел на Бургасова и сказал: «Доктор, произошла трагедия. Я только сейчас вернулся из особняка, где жил Лаврентий Павлович Берия. Когда мы с Серго туда подъехали, там во дворе стояли две автомашины с автоматчиками. Нас вначале не хотели пропускать, а потом узнали, кто я такой, и пропустили». Серго попытался отлежаться на даче у Ванникова, но того предупредили, затем на бериевской даче, но там его уже ждали. На дачу уже приехали гэрэушники их арестовывать.

26 июня, 12 часов 46 минут. Здание Минобороны

Руки Булганина тряслись. Его одновременно захватила радость и страх. Липкий и тянущий. Он не забыл, что лет семь назад на его правительственной даче произошло следующее. Приехал невзрачный человек и напомнил о делах польских (Булганин работал там во время последней фазы Великой Отечественной войны). «Сделайте сына Сталина генералом, и отец будет вас продвигать на самый верх. У него, — и человек показал пальцем в небо, — сын — любимец».

Булганин только что получил сообщение, что на Берию совершено успешное покушение, и сейчас он инструктировал Батицкого: «Нужно сообщить Жукову и прикрыться его авторитетом. Жуков мне должен. Я его дважды спас от реального срока в 1946 и в 1948 годах, — быстро прорабатывал ситуацию Булганин. — Жуков, я думаю, согласится, тем более если узнает, что Берия копал под него в трофейном деле. Кроме него для этого требуется еще пара-тройка тех, кто подпишется (ну, ты понимаешь, о чем я?) под нашей версией ареста Жукова. Я знаю таких. Это генерал Москаленко». Батицкий и Москаленко были в деле «трофейщиков», но их не посадили, Булганин прикрыл.

В это время на даче Берии в Подмосковье зазвонил телефон. Красивая женщина чуть старше бальзаковского возраста подняла трубку. Услышав слова собеседника по телефону, она покачнулась, но, опершись о стул, сохранила равновесие, и вдруг жена Берии заплакала. Слезинки нарастали в уголках ее глаз, набухали, как ольховые почки, а затем медленно начинали сползать, оставляя яркие блестящие мокрые полоски вдоль ее поникшего носа.

Чуть позднее в кабинете генерала Серова раздался звонок. Говорил министр обороны (Серов хорошо помнил голос Булганина): «Мы сняли Берию и назначили тебя. У тебя есть шанс. Ты должен посетить Лубянку, отключить телефоны и исключить возможность путча со стороны МВД». Затем Булганин передал трубку маршалу Жукову, и тот подтвердил приказ. «Я перезвоню», — сказал Булганин и отключил связь. Таким образом Булганин проверял, сдаст его Серов или нет.

26 июня, 13 часов 2 минуты. Москва, улица Грановского

После получения сообщения о покушении на Берию Булганин заскочил на улицу Грановского и вытащил из постели Хрущева, который решил соснуть после вкусного обеда, который ему приготовила жена. Узнав о случившемся, Хрущев предложил вызвать в Москву танки, чтобы силой склонить Президиум на свою сторону, но Булганин его резко оборвал: «Никита, ну кто тебя послушает? Кто ты такой? Какой-то секретаришка ЦК. В войсках никто не знает, что ты будто бы первый среди равных секретарей ЦК, да и подчиняются они государственным, а не партийным структурам. Одно дело — приказ, исходящий от какого-то секретаришки ЦК, которому никакая власть не принадлежит, поскольку Хозяин настойчиво добивался первенства государственной номенклатуры над партийной. Другое дело — мой приказ как министра обороны, моего зама Жукова и двух генералов армии. Подписей Булганина, Жукова, Москаленко и Батицкого достаточно для приказа выдвинуть танки к Кремлю. Поэтому не суйся. Я сам все решу, а ты лучше поддержи меня на заседании Президиума».

Ворота в подъезд на Грановского открылись, и ЗИС выехал на улицу. За рулем сидел шофер Булганина. Рядом сидели сам Николай Иванович Булганин и Никита Сергеевич Хрущев. Машина проехала по Садовому кольцу и повернула на Арбат. Затем они проехали кинотеатр «Арбат», доехали до Манежа и вывернули на Красную площадь. Булганин немедленно вызвал своего заместителя — маршала Жукова к подъезду Министерства обороны, и, когда Жуков вышел, отдал ему команду сесть в свой автомобиль.