Земля обетованная - Татьяна Николаевна Зубачева

Андрей уже включил свет и задёргивал шторы. Услышав за спиной шаги, он резко обернулся. Смерил вошедшего насмешливо пристальным взглядом. И получил в ответ такой же внимательный, но очень серьёзный взгляд.

– Ну? – первым не выдержал Андрей. – Никак узнать нельзя, так, что ли? – а так как Бурлаков молчал, по-прежнему разглядывая его, продолжил: – Встречались, как же, как же, как сейчас помню.

– Андрюша, – в комнату вбежала уже в платье Женя, бросила на стол сложенную скатерть. – Я чай поставила, помоги.

– Я… – начал Бурлаков.

Но Андрей, отодвигая от стены стол, чтобы можно было сесть четырём, и разворачивая хрустнувшую крахмалом белую скатерть, перебил его:

– Как же, как же, знаем, наслышаны. Бурлаков Игорь Александрович, профессор и председатель. И чего ж с такой высоты, за раз не доплюнешь, да такого туза в наше захолустье занесло? Мы люди простые, сермяжные, не по нашему рылу честь такая. Женя, чайник кипит.

Женя настороженно посмотрела на него, но вышла. И Андрей шагнул к Бурлакову.

– Чаем, так и быть, напоим. И сваливаешь отсюда, тут же. И чтоб я тебя в жизни больше не видел. Понял?

– Нет, – твёрдо ответил Бурлаков. – Ты… ты Серёжа?

– Кто-о?! – почти искренне удивился Андрей. – Как это вы меня назвали?

– Серёжа, – уже уверенно ответил Бурлаков. – Серёжа, это же ты.

Андрей издевательски ухмыльнулся.

– Ошибочка ваша, прохфессор. Андрей я, Мороз Андрей Фёдорович.

Андрей шутовски тряхнул головой в полупоклоне, но глаза у него оставались злыми, и улыбка смотрелась оскалом.

Бурлаков перевёл дыхание. Руки он спрятал в карманы пиджака, чтобы парень не увидел, как у него дрожат пальцы. Он выдержит, всё выдержит, и ему же ещё тогда, зимой, говорили, что мальчик всё забыл, но это не страшно. Главное… главное – убедиться, что этот парень именно он, его Серёжа, что нет ошибки, случайного совпадения. А сейчас… успокоиться самому и успокоить парня.

– Хорошо, пусть будет Андрей.

– Не будет, а есть, – отрезал Андрей.

Он чувствовал, что сейчас сорвётся, и потому заставил себя отвернуться, выйти в свою комнату.

Бурлаков остался один. Он достал сигареты и огляделся в поисках пепельницы. Да, зимой комната была пустая, с ещё не выветрившимся запахом хвои от рождественской ёлки, а сейчас… стол и дюжина стульев вдоль стены. Зал для танцев… Зачем? Но тут же забыл об этом. Потому что в комнату вошёл, плотно прикрыв за собой дверь, Андрей. Поставил на стол, тяжело пристукнув, стеклянную пепельницу и достал из кармана сигареты. Закурив, бросил пачку на стол, предложив не словом, а жестом. Бурлаков закурил свою и свою пачку так же бросил на стол.

– Смотри-ка, – насмешливо хмыкнул Андрей. – Гордый, значит. Ну, так зачем приехал?

– Ты сам знаешь, – ответил Бурлаков.

И Андрей решил выложить заготовленное.

– Так кого ищешь? Может, – он снова усмехнулся, – я не разобрал с одного-то разу.

– Серёжу. Кого ещё мне искать? – с грустной улыбкой ответил Бурлаков.

– Нет Серёжки-Болбошки, – отрезал Андрей. – Пылью лагерной стал, – и густо покраснел, сообразив, что прокололся.

Бурлаков ошеломлённо открыл рот, но тут в комнату вошла Алиса.

– Здрасьте, – чинно начала она.

Вообще-то её уже уложили спать, но услышанное было настолько интересным, что требовало немедленного уточнения. Тем более, что открывались весьма радужные перспективы. И поэтому она вылезла из постели и отправилась на поиски истины.

– Здравствуй, – улыбнулся ей Бурлаков.

В первый момент Андрей даже обрадовался полученной передышке: надо было срочно выпутываться из западни, в которую он сам себя так опрометчиво загнал.

– А я вас помню, вы зимой приходили, – вела Алиса светскую беседу и уточнила: – С тортом.

– Верно, – Бурлаков любовался ею, румяной, беловолосой и голубоглазой, в розовой с оборочками пижамке.

Улыбался и Андрей. Чего Алиска не упустит, так это «тортовый интерес». Но следующие слова Алиски оказались настолько «не в масть», что он даже растерялся.

– Вы Игорь Александрович Бурлаков, – Алиса не хотела оставить никаких неясностей.

– Тоже верно, – кивнул Бурлаков.

– И вы Андрюхин папа.

Бурлаков схватил открытым ртом воздух, не в силах говорить, а Алиса продолжала:

– Вы же даже похожи, правда-правда. А раз вы ему папа, а он мне дядя, то мне вы дедушка. Правильно? – и сама ответила: – Всё правильно. Вот.

Бурлаков и Андрей посмотрели друг на друга и одновременно отвернулись, уставившись на Алису.

– Алиса! – в комнату влетела Женя. – Ты почему встала?! Немедленно в постель!

– Он мой дедушка, – стала объяснять Алиса.

Но тут пришёл в себя Андрей.

– Заткнись! – рявкнул он, ударом гася сигарету и хватая Алису в охапку. – Шас так врежу…!

Это уже не игра, и Алиса завопила тоже всерьёз:

– Пусти! Я Эрику скажу, он тебе всё на хрен оторвёт!

– Алиса?! – ахнула Женя.

– Я тебе сейчас всё сам оторву, – пообещал Андрей, унося ругающуюся сразу на двух языках Алису.

Женя беспомощно посмотрела на Бурлакова и выбежала следом. И почти тут же вернулся красный взлохмаченный Андрей.

– От меня научилась, – обиженно бурчал он. – Я один, что ли, на весь город…

И это бурчание было так знакомо Бурлакову, что он рассмеялся.

– Что, влетело?

– А ты не встревай! – тут же огрызнулся Андрей. – Принесло тебя. Четыре месяца думал, примеривался и на тебе, заявился.

– Вы что, телеграмму не получили? Я был в командировке, в поле.

– Ага, в Поле, с Полей, на Поле и под Полей, – издевательски заржал Андрей. – А может, с Машей. А ещё с Катей, Дашей и Глашей. И как там травка? Мягонькая?

– Ты что несёшь? – этого Бурлаков не мог спустить. – Ты с кем разговариваешь?

– С профессором, – немедленно отпарировал Андрей. – Знаем мы это… как ты аспиранток консультируешь.

– Ты…? Ты откуда это…? Вы же спали. Мы никогда при вас… Мама…

– Маму не трожь, – голос у Андрея внезапно охрип, в нём заклокотали невыплаканные ещё тогда слёзы. Всё равно он прокололся, ну так игры закончены, и получи своё, сполна и от души. – Она жизнь за тебя положила. Ты-то выжил, наверху теперь, это нас по тюремному полу размазали, на трамваях прокатили, а ты… жируешь, отсиделся в своём подполье и сейчас… ты… – он задохнулся и замолчал.

Трамваи? При чём тут трамваи? Бурлаков внезапно понял при чём, о чём ему сказал Серёжа. Его… его детей и жену… нет, этого не может быть, нет!

– Серёжа… сынок…

– Заткнись, – ломая спички, Андрей закурил, глубоко, чтоб до самого нутра дошло, затянулся, медленно выпустил дым и повторил: – Заткнись.

И, пока Женя вносила и расставляла чашки с блюдцами, тарелку с печеньем, тарелку с бутербродами, вазочку с конфетами и чайник с заваркой, они молчали. Андрей курил, привычно спрятав сигарету в кулаке, чтоб ни огня,