Призыв мертвых - Джеймс Баркли

Двое старых друзей переговорили о чем-то шепотом, после чего Роберто кивнул, печально улыбнулся и направился к ним. Джеред тоже повернулся к ним, одарил многозначительным взглядом и, подперев рукой подбородок, погрузился в собственные мысли.

Ардуций встал, сестра и брат последовали его примеру. Все трое приветствовали Роберто, но тот в ответ лишь махнул рукой. Оссакер напрягся, и Ардуций знал почему. Это чувствовалось по жизненным линиям Роберто, как, впрочем, и по его глазам и осанке. Его снедала печаль, смешанная с гневом и яростью, направленными именно на них.

— Посол Дел Аглиос, мы не думали увидеть тебя здесь, — произнес Ардуций, чувствуя необходимость что-то сказать.

— Понимаю. Тридцать пять дней назад я сам бы удивился, скажи мне кто-нибудь об этом. Но один из вашей братии круто изменил все, и теперь не приходится удивляться, если здесь вас встретят с подозрением. И это в лучшем случае.

— Не понимаю, — осторожно сказал Ардуций.

— Мой брат Адранис стал жертвой Гориана Вестфаллена, и я считаю, что Восхождение в ответе за это.

Миррон ахнула:

— Посол, у меня нет слов, чтобы выразить, как мне жаль это слышать!

— Твой брат был выдающимся человеком, — добавил Оссакер.

— Да, — сквозь зубы процедил Роберто. — А если б у меня не хватило духу собственноручно обезглавить и расчленить его тело, он был бы сейчас выдающимся мертвецом, марширующим в составе войска вашего мерзкого братца.

Ардуций сглотнул и машинально отступил, но скамейка ударила его под колени.

— То, как Гориан использует свои способности, вызывает у нас такое же отвращение, как и у всех. Нашей целью всегда было…

— Молчать! — рявкнул Роберто, и все трое вздрогнули. — Я здесь не для того, чтобы обсуждать цели Восхождения, которые моя мать принимает слишком близко к сердцу. Я прибыл сюда именно затем, чтобы потребовать вашего присутствия, и это единственная причина, по которой ваш вид не вызывает отвращения у меня.

Но считаю необходимым сразу прояснить одно: с каждым днем я все больше и больше сожалею о том, что в свое время послушал вас и не приказал убить Гориана. Мой брат погиб из-за моей глупости, так же как тысячи и тысячи других ни в чем не повинных людей. Поэтому мы с вами не будем сидеть за одним столом и дружбы у нас не выйдет. Я ясно выразился?

Вы находитесь здесь для того, чтобы покончить с этим мерзавцем и всеми его отвратительными деяниями. Вы здесь только для этого, и приказы вы будете получать либо непосредственно от меня, либо от генерала Даварова. Вы будете выполнять их, не задавая вопросов, и я жду от вас готовности пожертвовать жизнью, если цель того потребует.

Оссакер, ты чего-то не понял? — Роберто вперил в него взгляд такой силы, что более слабый человек дрогнул бы.

— Мы здесь, чтобы помочь. И мы все печалимся о смерти твоего брата. Но, пожалуйста, не делай все Восхождение ответственным за злодеяния одного человека. Ты должен признать, что Восходящие имеют перед лицом Бога такие же права, как и все другие люди.

— Прежде всего я никому ничего не должен! — отрезал Роберто. — От одной мысли о том, что все вы потенциально способны на такие же мерзости, меня просто выворачивает. По отношению к вам не может быть никакого снисхождения. Рано или поздно я стану Адвокатом и займу свое место на Холме. Не тешьте себя мыслями о том, что я непременно позволю вам продолжать вашу деятельность. Больше я с вами говорить не собираюсь.

Роберто умолк, но стоял, словно ожидая, не отважится ли кто-либо из них возразить. Джеред прошипел что-то сквозь зубы, и Миррон стала подталкивать обоих братьев к выходу. Оссакер открыл рот, но выражение лица казначея заставило его промолчать. Ни один из Восходящих не проронил ни слова, пока они не оказались снаружи.

— Почему он позволяет себе говорить с нами в таком тоне? — возмутился уже за дверью Оссакер. — Мы прибыли сюда с искренним желанием помочь.

Джеред остановился и повернулся к нему.

— Послушай меня, Оссакер, и послушай внимательно. И вы все тоже. Если там, в Эсторре, вы пользовались высочайшей поддержкой, то здесь, похоже, на вашей стороне только я. У Роберто светлая голова, но он пережил большое горе. Имейте это в виду и не перечьте ему. Помните, что Восхождение сейчас балансирует на лезвии ножа, причем падение в любую сторону означает гибель. Вам предстоит сражаться не просто за победу, но за само свое существование. Сделайте так, чтобы я мог гордиться вами, а ему пришлось бы задуматься. Потому что, если это вам не удастся, не будет иметь значения, скольких людей вы здесь спасли. По возвращении домой вам придет конец.

* * *

— Ненависть так же преходяща, как и любовь, — вздохнул Васселис. — Интересно, знала ли она это?

— А мне интересно, что бы случилось, если б канцлер осталась в живых.

— Так или иначе, Марк, они погребены бок о бок под лужайкой Всеведущего.

— Но может ли это послужить нам хоть каким-то утешением?

Два старых солдата ехали рядом по дороге шествий, возвращаясь из Главного Дома Масок. Их сопровождал Первый легион, и плотным кольцом окружала дворцовая стража. Вдоль дороги в почетном карауле стояли Доспехи Бога. По всему городу были приспущены флаги. Разносился траурный звон колоколов. Рога выдували похоронный марш. Все дышало печалью.

— Злоба еще вернется, — сказал Васселис. — Мы должны всемерно использовать эту возможность, пока она существует. Дать людям понять, что Адвокат сейчас с Богом.

— Знаешь, что во всем этом воодушевляет мое сердце? — спросил Марк Гестерис, кивком указывая на ехавший впереди экипаж. — Тулин воочию убедилась в том, как любили граждане ее мать. Пусть ее последние дни омрачились несчастьями, но Эрин была превосходным правителем, ее Адвокатура дала людям очень много, и они не забыли об этом.

— Это говорит нам о многом, — согласился Васселис. — Например, о том, что не один только орден представляет волю и настроения народа.

— Но два легиона Доспехов выглядят очень убедительно.

— Они всегда знают, как утихомиривать несогласных.

Закрытый экипаж, за занавешенными окнами которого скрывалась Тулин, прогромыхал под Вратами Победы. Над дворцом светило солнце, но его лучи не могли сгладить тот факт, что всего пять дней назад город был охвачен пламенем, а сейчас опустошен и раздавлен горем. Поразмыслив, Васселис нашел такую реакцию неудивительной, хотя в первую очередь он ощущал облегчение.

Безумная ярость народа истаяла, сметенная прочь волной потрясения и горя. Всего через день после смерти Эрин осада была снята, и совет гласов с участием Васселиса и Тулин собрался, чтобы обсудить погребальную церемонию, приличествующую Адвокату Эсторийского Конкорда, представителю Всеведущего на земле.

Правда, Васселиса посетило циничное подозрение, что это одна из тех хитростей, которые всегда хорошо удавались ордену, отменно умевшему улавливать настроение народа и, действуя в нужном ключе, использовать его для укрепления доверия к себе. Это выяснится в ближайшие дни. Но орден, по крайней мере, постарался, чтобы за всем происходящим сейчас не вырисовывался призрак бесславного конца правления Эрин Дел Аглиос.