Семиевие - Нил Стивенсон

На вершине каждого холма были разбиты парки. Над одним из них возвышалось округлое куполообразное здание под названием Капитолий. Над другим – квадратная колоннада Биржи.

Когда Кэт-два с попутчиками прибыла в Колыбель, та летела в двух километрах над водами Атлантики точно на запад – туда, где экватор пересекает разбитое побережье Южной Америки. Дело в том, что на другом конце троса, в тридцати шести тысячах километров, Око тоже двигалось по обитаемому кольцу на запад, то есть почсепол (по часовой стрелке со стороны Северного полюса). А раз Колыбель – всего лишь груз на конце троса, то ей приходится перемещаться вслед за Оком. Свод над городом был открыт, а дефлекторы – подняты, чтобы ослабить давление ветра.

Было тепло и влажно. На экваторе так почти всегда, но высота и резкий ветер создавали приятную свежесть. Запах с нотками соли, йода и моря – неопровержимое доказательство того, что Кэт-два снова вдыхает воздух Новой Земли.

Атмосфера была искусственной. Новое человечество сотни лет бомбардировало мертвую, выжженную поверхность планеты ядрами комет, чтобы поднять уровень Мирового океана до приемлемого уровня. Затем океан заселили организмами, функция которых – произвести газовую смесь, необходимую для жизни, после чего самоустраниться, стать биомассой – питательным веществом для следующей волны атмосферосоздающих существ.

Согласно расчетам, получалась почти идеальная копия атмосферы Старой Земли. Впрочем, чтобы понять это, житель орбиталища не нуждался в научных выкладках – достаточно было просто сделать вдох. Этот запах проникал в самые первобытные отделы мозга, пробуждая инстинкты, которые, наверное, уходят корнями к первым гоминидам, жившим на побережье Африки миллионы лет назад. Кэт-два много раз бывала на Земле и знала, как пьянит этот воздух. Лучший наркотик во Вселенной. Он тянул людей вернуться на Землю во что бы то ни стало. Именно поэтому Колыбель, купавшаяся в этом воздухе, считалась самым престижным местом для жизни. И именно поэтому красные и синие дважды воевали за право снова обосноваться на планете.

На тросе Колыбель удерживала ручка, как у ведра, дугой нависавшая над центром города. Эта «ручка» была полой, и внутри ходил на удивление тряский лифт. На нем Кэт-два с другими пассажирами спустилась на платформу в металлическом основании астероида, у северного выступа. Оттуда по пандусу они попали на улицы.

Верхушки стен у выхода белели от вороньего помета. Сотни птиц восседали там, разглядывая новоприбывших, и, узнав адресата, доставляли сообщение. Кто-то из пассажиров держал наготове мелкие угощения. Прилично одетый айвинец, шедший впереди Кэт-два, быстро привлек таким образом внимание одной из ворон. В другой руке у него был планшет, очевидно, с чьим-то фото на экране.

– Выпьем кофе на Бирже, в точка-семнадцать, – сказал он.

Ворона заглотила угощение (при этом дернула головой так, будто ее рвет наоборот), затем устремилась прочь, выкрикивая в воздух эти самые слова. Другие седоперые вороны, не голодные и не занятые выполнением поручений, оживленно гомонили. Если прислушаться, можно было разобрать свежие известия с фондовых бирж или политической сферы.

Поначалу все прибывшие двигались кучкой, явно выделяясь среди обычных прохожих, но уже метров через двести Кэт-два полностью смешалась с толпой.

По учебникам она примерно знала, что где находится. Сейчас она на северной стороне – Биржевом холме. Местным, чтобы понять это, наверное, было достаточно взглянуть на одежду и поведение окружающих. Большинство из них – бизнесмены; днем они работают в подземных офисах, а на поверхность поднимаются поесть, поразвлечься или иным способом потратить заработанные богатства. Коммерческая деятельность, конечно же, распространена по всему обитаемому кольцу, и старые финансовые центры в Гринвиче, Рио, Багдаде и тому подобных местах спокойно конкурировали с Биржевым холмом, а порой и затмевали его. Но по престижу этому месту не было равных. Богатейшие и влиятельнейшие финансисты, преуспевающие трейдеры где-нибудь в Гринвиче, как бы хорошо ни шли их дела, не могли отделаться от мысли, что в Колыбели все как-то иначе.

Поскольку основные страсти кипели под землей, на улицах Биржевого холма было тихо, вроде как в древнем испанском городе в часы сиесты. Но тишина эта обманчива. Кэт-два вскоре заблудилась, так что пришлось достать обрывок бумаги, чтобы свериться с адресом. Да, это выдает в ней туристку, но пускай. Она знала, что ей нужно на южную сторону, а попасть туда можно либо по мосту – вот он, кстати, изогнулся дугой высоко над городом, – либо через самое дно долины. Второй вариант, безусловно, заманчивее, но Кэт боялась, что потратит там уйму времени: пока посмотрит, где сел «Эндьюранс», куда Ева Дина вывела Дюбуа Харриса на последнюю прогулку… После, пожалуй. Так что она пошла наверх, по узким извилистым улочкам, вымощенным красновато-коричневым камнем, чтобы маскировать пятна ржавчины, которые расползались по всем открытым участкам металлического основания. Она срезала путь через парк рядом с Биржей, где молодые трейдеры в опрятной одежде проводили обеденный перерыв: кто сидел на скамейке и тыкал в планшет, кто расположился веселой компанией на траве, кто играл в мяч.

Северный конец моста упирался в окраину парка. Снизу мост казался воздушным и изящным, однако внешность обманчива: теперь Кэт видела, насколько он на самом деле массивен. Ближе к Биржевому холму он расширялся, но даже в центральной части по нему могли шеренгой пройти двадцать человек. Кэт-два еще раз полюбовалась напоследок мраморной колоннадой здания Биржи, послушала доносящийся оттуда гомон и взошла на мост. Поначалу подъем был крутой и состоял из ступенек, дальше становился более пологим, похожим на пандус, отделанный белым мрамором. Периодически он прерывался ровными площадками: говорят, чтобы не укатывались коляски и другие колесные средства. Даже если так, то в глаза это не бросалось. На каждой площадке был разбит сад со скульптурами, где пешеходы могли перевести дух под сенью розовых кустов.

Нельзя сказать, что Кэт-два не посещало подобное желание, но она была упорным ходоком, и если уж пошла, то останавливаться не собиралась. Она прокручивала в голове путешествие на лифте, совершенно бессобытийное. Постепенно пришло осознание, что именно в этом заключается своеобразный шарм и исключительность. Да, до Колыбели можно добраться гораздо быстрее: достаточно иметь деньги, чтобы зафрахтовать нужный транспорт, или соответствующее положение, чтобы его реквизировать. Но большинство все-таки пользовались лифтом. Таким образом, расстояние до Колыбели измерялось не километрами, а часами и днями. Не каждый мог позволить себе роскошь несколько дней ничего не делать. Конечно же, по дороге пассажиры работали, иначе зачем в каждом элитном ресторане или баре были отдельные кабинеты? Но у Кэт-два работы как таковой не было. Она часами ни с кем не разговаривала, а лишь читала или смотрела развлекательные передачи. Спала она нормально, что еще раз подтверждало: эпигенетический сдвиг, который было начался на прошлой неделе, благополучно прервался.

Поэтому она так спешила к месту встречи, чтобы наконец выслушать объяснение Дока, познакомиться с недостающими динайцем и аидянином и приступить к тому, зачем, собственно, собрали эту Семерку.