Семья волшебников. Том 3 - Александр Валентинович Рудазов

Майно кивнул. Он и не сомневался, что так будет. Тех редких абитуриентов, которые получают очень много за практику, но мало за теорию, обычно зачисляют к стипендиатам. Талант все-таки важнее, знания можно наверстать, а на Парифате много уголков, где образование далеко от совершенства.

— Также ей наверняка назначат дополнительные занятия, чтобы подтянуть слабое начальное образование, — добавила Истолетти. — Но это будет решать уже ректор института, на который она поступит.

Майно снова кивнул. Это тоже рутинная часть, Вероника не первая ученица, завалившая теорию, но вытянувшая за счет практики… правда, такого огромного разрыва раньше все-таки не бывало.

— И учтите, что плату вам установят по общей таксе, мэтр Дегатти, — сообщила Истолетти. — То, что вы член ученого совета, ничего не значит.

— Я понимаю, — в третий раз кивнул Майно. — Не волнуйтесь, я предполагал, что так будет. А теперь, если вы не против… мы хотели бы отметить. У нас… бронь ждет.

— Конечно-конечно.

Сначала Дегатти хотели отправить домой Лурию, но та почуяла, что назревает что-то интересное, и принялась капризничать, потому что спешила наверстывать те годы, в которые она еще не существовала. Так что ее взяли с собой, и еще захватили кошель и коня, которого оказалось не так просто спустить по лестнице.

Потом заскочили к Вератору, принять поздравления и немного похвастаться. Сидзука посочувствовала бедной малышке Веронике, которая так ужасно сдала экзамены, но было видно, что она безумно завидует ее рекордам. Лахджа слушала слова сочувствия и снисходительно улыбалась.

— Отмечать будете? — сразу спросила Сидзука.

— Конечно. По-семейному. Нас… пригласили… на день рождения. Очень удачно совпало. Пойдешь с нами?

— Не знаю… ты ведь о том дне рождения?.. том?.. ну…

— Да ты тоже наверняка получила приглашение.

— Все его постоянные гости получили, — проворчал Майно. — Малый зал сегодня будет не очень-то малым.

— Ну я даже не знаю… — засомневалась Сидзука.

— Слушай, делай что хочешь, — поморщилась Лахджа. — Хочешь, садись к нам на хвост. Хочешь, иди сама. Хочешь, оставайся дома. Делай, что хочешь.

— Так, вот теперь я пойду! И Мамико тоже!

Астрид с Вероникой хитро переглянулись и подмигнули друг другу. Заметившая это Лурия принялась подмигивать обоими глазами сразу, потому что тоже хотела быть вовлеченной, хотя и не понимала, что происходит.

— А мы куда пойдем? — спросила Мамико, которая только три дня назад вернулась из Японии и не ожидала в ближайшее время никаких новых приключений.

— К дяде Яну! — не выдержала Вероника.

— К дяде Яну… а это кто?..

— Ну Янгфахофен же, Мамико, не тупи! — бросила Астрид.

— Паргоронский Корчмарь?! — ахнула Мамико. — Это что, прямо туда?!

— Туда-туда, — проворчал Майно, поправляя Сервелату седло. — Вератор, составишь компанию?

— М-м-м… нет, извини, — отказался приятель. — В «Соелу» я не бывал и, честно говоря, не рвусь. Повеселитесь там, а я лучше тут побуду, на тревожном колокольчике. Если что, кричи, выдерну.

— О, не волнуйся, — заверил Майно. — Я сам не очень хочу, но… это ведь нейтральная зона. Корчмарь гарантирует безопасность, мы все будем просто веселиться.

— Да, спелся ты с демонами, — вздохнул Вератор. — А ведь был когда-то приличным… а, хотя нет. Не был.

— Да хорош! — возмутился Майно. — Ну что, все готовы?

Попугай на его плече закричал и распушил хвост, а пес весь подобрался. Они давно не были в Паргороне… почти десять лет. С тех самых судьбоносных посиделок, которые вроде и не были чем-то особенным, Майно Дегатти просто четыре дня сидел в трактире, пил и слушал байки старого гохеррима… но ему и посейчас иногда казалось, что он по-прежнему там сидит, что слышит баритон Янгфанхофена и голос того, второго… но он встряхивал головой и наваждение пропадало.

Был день Костяного Краба, второй закатный час, когда конь Сервелат шагнул в серую мглу, и вокруг сначала вздулись туманы Лимбо, а потом все заполнилось огнями во мраке и шумом никогда не спящего города демонов.

Глава 35

Мпораполис. Астрид посещала его уже в третий раз, поэтому по справедливости считала себя бывалой путешественницей и объясняла своим младшим сестрам, что тут к чему и чего следует остерегаться. Рассказывала, как называются какие демоны, кого они едят и как близко к ним можно подходить.

— Вот, вот, смотри, какой жирный! — тыкала она пальцем. — Наверняка он жрет маленьких девочек! Не подходите к нему близко!

— Ох, если б мне хватало на то, чтоб жрать маленьких девочек, — вздохнул гороподобный демон. — Один мавош ем, да обрезки мясных гор. А мяса духовитого, да еще детского… душу травите!..

И он проковылял мимо, при каждом шаге издавая такие звуки, словно играли на гармонике. Воздух выходил у него из самых неожиданных отверстий, а запах стоял такой, что Мамико зажала нос, а Лурия начала тренькать языком и верхней губой. Это у нее выходило на удивление мелодично.

Жирный демон явно не возражал бы и в самом деле отведать упитанного смертного ребенка или даже сочного демоненка, но он не стал делать глупостей. Майно держал наготове меч, Тифон настороженно глядел по сторонам, а Лахджа приветливо улыбалась, и ее улыбка как-то сразу отгоняла неправильные мысли.

Так что сестры Дегатти хотя и не отходили далеко от родителей, но болтали весело и беззаботно. Точнее, сестры Дегатти и Мамико, которая сестра Астрид, но при этом не Дегатти, а Фурукава, потому что ее мама вышла замуж за Вератора, а у него нет фамилии.

Странно это — не иметь фамилии, подумала Астрид. Как бы ее звали без фамилии? Просто Астрид? И как бы ее отличили от всех остальных Астрид? Ну да, на Парифате их, наверное, немного, но на Земле-то полно, и в других мирах тоже наверняка.

Трактир «Соелу», что на древнем языке означает «язык проглотишь», сегодня шумел даже сильнее обычного. Пылали огни, гремела музыка, а демоны пили, болтали и на все лады горланили здравицы в честь Паргоронского Корчмаря. Янгфанхофен справлял свой день рождения с размахом, с треском, и казалось, будто поздравить его явился весь Паргорон.

— Сколько ему исполнилось? — спросила Сидзука.

— Тридцать тысяч с чем-то, он сам точно не помнит, — ответила Лахджа. — После десятого тысячелетия даже в веках начинаешь сбиваться.

— Ему тр-ридцать тысяч пятьсот сор-рок тр-ри года! — немедленно встрял Матти.

— Вот как?.. — удивилась Сидзука. — Я-то думала, это юбилей.

— После определенного возраста каждый год как юбилей… сказал бы Янгфанхофен, — хмыкнул Майно.

Поднимаясь по неприметной лесенке слева от главного входа, он ощутил ностальгию. Когда он был здесь в прошлый раз, у него еще были фамиллиарные меч и плащ, но не было жены и детей. Он был беззаботным, свободным холостяком,