Колдун и кристалл - Стивен Кинг

Шими задумчиво смотрел на Капризного, размышляя о том, чтоехать на муле куда легче, чем идти. Да, конечно… но мул вновь подал голос, иШими отказался от этой мысли. Капи мог заржать в самый неподходящий момент ипривлечь внимание мужчины, который увез с собой Сюзан.

– Думаю, ты сам найдешь дорогу домой. – сказал Шими мулу. –Пока, приятель. Пока, старина Капи. Еще увидимся на тропе.

Он нашел тропинку, проложенную лошадьми Сюзан и Рейнолдса, изатрусил по ней.

– Они снова идут, – объявил Ален за секунду до того, как иРоланд почувствовал их присутствие – у него в голове словно сверкнула розоваямолния. – Всем кагалом.

Роланд посмотрел на Катберта. Тот ответил взглядом, вкотором напрочь отсутствовала привычная ему смешинка.

– Многое зависит от тебя. – Роланд коснулся рогатки. – И отнее.

– Я знаю.

– Что у тебя в арсенале?

– Почти четыре дюжины стальных шариков. – Берт поднялмешочек из плотной ткани, в котором в более спокойные времена его отец держалтабак. – Плюс петарды в седельных сумах.

– Сколько больших?

– Достаточно, Роланд, – ответил Катберт без тени улыбки. Смехушел из его глаз, сразу ставших глазами хладнокровного убийцы. – Достаточно.

Роланд пробежался рукой по пончо, давая ладони привыкнуть кгрубой материи. Посмотрел на Алена, вновь на Катберта, вновь говоря себе, чтовсе получится, да, получится, если они сохранят хладнокровие и не будут думатьо том, что их всего лишь трое против сорока или пятидесяти.

– Те, кто сейчас у Скалы Висельников, услышат выстрелы, нетак ли? – спросил Ален.

Роланд кивнул.

– Ветер дует от нас к ним, так что в этом нет никакихсомнений.

– Значит, нам придется действовать быстро.

– Времени терять не будем, – кивнул Роланд, подумав о том,как он стоял на дворе, притаившись в разросшейся спутанной живой изгороди заБольшим залом, на руке его сидел сокол Давид, а по спине от ужаса тек пот.Думаю, ты умрешь сегодня, сказал он тогда соколу, и не ошибся. Но сам он выжил,выдержал испытание и вышел по восточному коридору. Сегодня испытание предстоялоКатберту и Алену, не в Гилеаде, в традиционном месте за Большим залом, гдемальчики доказывают свое право зваться мужчинами, а в Меджисе, на границеПлохой Травы, в пустыне, в каньоне. В каньоне Молнии.

– Докажи, что ты мужчина, или умри. – Ален словно читалмысли стрелка. – Вопрос ставится так?

– Да. В конце концов вопрос всегда ставится так. Когда,думаешь, они доберутся сюда?

– Не раньше чем через час. А скорее через два.

– Они знают, что мы их поджидаем?

Ален кивнул:

– Думаю, да.

– Это плохо, – подал голос Катберт.

– Джонас боится, что мы нападем на них в траве, – заметилРоланд. – Может, подожжем траву вокруг его отряда. Они утратят бдительность,как только выедут на открытое место. – Ты на это надеешься? – спросил Катберт.

Роланд кивнул:

– Да. Надеюсь.

Поначалу Рейнолдс ехал легкой рысцой, но через полчаса послерасставания с Джонасом пустил лошадь галопом. Пилон мчался рядом. Сюзандержалась руками за рог передней луки, ее волосы разметало ветром. Думала она отом, как выглядит сейчас ее лицо. Скулы раздулись, глаза затекли. Даже от ветрасаднило кожу.

Уже на Спуске Рейнолдс остановился, чтобы дать лошадямпередохнуть. Спрыгнул на землю, повернулся спиной к девушке, справил малуюнужду. Сюзан в это время оглядела Спуск. Увидела громадный табун, теперь мирножующий травку. Ковбои куда-то подевались. Хоть это они сделали, подумала Сюзан.Мало, конечно, но хоть что-то.

– Не хочешь облегчиться? – спросил Рейнолдс. – Если хочешь,помогу тебе снять штаны, но только не говори «нет» сейчас, чтобы потом проситьоб остановке.

– А ведь ты боишься. Большой храбрый регулятор, и боишься,не так ли? Да, боишься, пусть и вытатуировал гроб на руке.

Рейнолдс попытался изобразить презрительную улыбку. Но в этоутро она никак не вязалась с его лицом.

– Не отбирай хлеб у предсказателей судьбы, мисси. Они с этимсправятся лучше. Так будешь облегчаться или нет?

– Нет. И ты боишься. Чего?

Рейнолдс, а предчувствие беды не покинуло его послерасставания с Джонасом, хотя он очень на это надеялся, обнажил в злобнойусмешке желтые от табака зубы.

– Если не можешь сказать ничего путного, лучше молчи.

– Почему бы тебе не отпустить меня? Может, мои друзьяпоступят так же и с тобой, когда догонят нас.

На этот раз Рейнолдс рассмеялся искренне. Запрыгнул в седло,сплюнул. Над головой Демоническая Луна превратилась в бледный круг

– Мечтать не вредно, мисси-сэй. За мечты денег не берут. Ноэтих троих ты уже никогда не увидишь. Им прямая дорога к червям, будь уверена.Поехали.

И они поскакали дальше.

В ночь на праздник Жатвы Корделия совсем не ложилась. Сиделав кресле в гостиной, и хотя вязанье лежало у нее на коленях, она не провязалани единой петли. Вот и теперь, около десяти утра, она все сидела в том жекресле, уставившись в никуда. А куда, собственно, она могла смотреть. Всерухнуло, разбилось на мелкие осколки. Надежды получить деньги, которые Торинмог дать Сюзан и ее ребенку, отписать в завещании, мечты занять достойноеположение в обществе, планы на будущее. Все порушили двое неблагодарных молодыхлюдей, которым так уж не терпелось скинуть штаны.

Она сидела в старом кресле, с вязаньем на коленях, с пеплом,которым, как клеймом, пометила Сюзан ее щеку, и думала: Наступит день, когдаменя найдут мертвой в этом кресле… старую, больную, забытую. Неблагодарнаядевчонка! Так поступить после всего того, что я для нее сделала!

Тут до нее донеслось слабое скрежетание по стеклу. Онапонятия не имела, сколько прошло времени, прежде чем ее сознаниезарегистрировало этот звук, но, как только это произошло, отложила вязанье иподнялась, чтобы посмотреть, кто же это скребется. Возможно, птица. Или дети сих обычными шутками на Жатву. Им-то нет никакого дела до того, что мир рухнул.Кто бы там ни был, она сейчас всех прогонит.

Сначала Корделия ничего не увидела. А когда уже собраласьотойти от окна, заметила в углу двора возок и пони. Вид возка встревожил ее –черный, с непонятными золотыми символами. А пони стоял, низко опустив голову.Его, похоже, загнали до изнеможения.