Лютер: Первый из падших - Гэв Торп

имею. Я не помню, чтобы видел его смерть, но это не значит, что ее не случилось. Я смутно припоминаю, как слышал, будто Корсвейн загнал его в угол. Если это правда, то вряд ли Сайфер ушел живым… если Корсвейн выжил сам.

На лице Мордерана промелькнуло странное выражение, которое Лютер не смог понять до конца. Казалось, оно было связано с упоминанием Корсвейна, а не лорда Сайфера, но Лютеру не дали продолжить: Темный Ангел заговорил снова.

— Ты помнишь моего предшественника, Аллокена? Он недавно погиб, сражаясь с орками.

— Я решил для себя, что лучше не спрашивать о людях, которых больше нет. Это вызывает лишь еще больше проблем, а часто и злость на меня.

— Незнакомец в цветах старого Легиона, казалось, вмешался в сражение на нашей стороне и помог нам в битве с орками. Мы уже не в первый раз сталкиваемся с ним и его болт- и плазменным пистолетом. Мои расследования приводят меня к мысли, что этот человек может быть Сайфером, но я не знаю, ради чего он нам помогает.

— Я полагаю, вы не отнеслись к нему как к другу?

— Бывали случаи, когда он помогал нашим врагам, это факт. Я думаю, он знает о Падших и шторме, который их унес, больше, чем ты.

— Падшие?

— Твои последователи. Предатели, спасенные от возмездия силами варпа. Они отреклись от света Императора.

Лютер подавил смешок, зная, что это может подтолкнуть Темного Ангела к насилию. Его поразило, что космодесантник говорит об Императоре так, будто тот был почти… божественным?

— Если вы действительно ищете лорда Сайфера, то действуйте осторожно. Не каждая охота увенчивается успехом.

Мне было двадцать шесть лет, когда я вернулся в Орден. Встреча с Рогом Разрухи и другие приключения сделали меня в глазах Лорда Хранителя Факелов храбрым воином и способным командиром. Вместе с семью другими воинами я был отправлен в Альдурук, чтобы предстать перед Великим Магистром. Примет ли он меня в ряды рыцарей Ангеликасты или снова отправит в Сторрок? Мои друзья также стремились произвести хорошее впечатление, ибо принятие в Орден принесло бы честь их семьям.

Чтобы понять, чем Орден отличался от остальных, важно помнить, что соседи воевали друг с другом с такой же вероятностью, как и заключали союзы на несколько лет — в зависимости от обстоятельств. Калибан был неумолим, и хотя некоторые проповедовали терпимость и сотрудничество, после ужасов Старой Ночи и возрождения биосферы на планете не осталось ничего, что хотя бы отдаленно напоминало централизованную или даже региональную власть. Земли в пределах видимости пика Альдурук считались владениями Ордена и находились под его защитой, но мы не были единым народом, а Великий Магистр не был королем. Некоторые правители, такие как Лорд Хранитель Факелов и лорды речных крепостей, были связаны древними клятвами с Альдуруком и обязались предлагать взаимную помощь при угрозе нашествия зверя или вражеского войска. Сам Орден оставался в стороне от политики поселений, а среди жителей отдаленных городов считался всего лишь легендой.

И все же Орден был оплотом силы, на которую опиралась человеческая жизнь на Калибане, знали люди об этом или нет. В свои ряды он принимал лишь добровольцев; как показала моя юность, никто не мог попасть в Орден по праву наследования. Умение владеть оружием было обязательным, но те, кого приняли, начинали обучение заново, как если бы они вновь служили оруженосцами или сервами, пока не превосходили требования своих наставников. Не менее тщательно проверяли и характер претендента. Служба в Ордене основывалась на заслугах. Он был последним бастионом поглощенных Старой Ночью идеалов. От его рыцарей ожидали верности слову, готовности защищать честь Альдурука, отказа от всех титулов и наследства внешнего мира и посвящение жизни самосовершенствованию, доблести в битвах и защите нуждающихся.

Конечно, нельзя полностью отринуть суть человеческой природы: бывали в Ордене рыцари дерзкие и честолюбивые, надменные и тщеславные. И все же, несмотря на личные слабости, они ставили братство превыше всего и стремились преодолеть свои недостатки. В Ордене не существовало понятия совершенства. Была Спираль, которая может виться бесконечно, независимо от того, как далеко человек уже прошел по ней. Работать над собой, демонстрировать готовность учиться и служить было так же важно, как владеть мечом или стрелять из болт-пистолета.

Я рад сказать, что все восемь из нас прошли испытания. Мы привезли с собой свидетельства пэров и лордов, отметивших наши подвиги, а в учебных боях показали мастерское владение оружием. Лорд Сайфер тщательно, как и всегда, проверил наш дух и заключил, что лучшие рыцари Сторрока подходят для Ордена.

Покидая Сторрок, мы отказались от всех клятв и освободились от служения прежним лордам в знак подготовки к вступлению. Если бы мы потерпели неудачу, то были бы слишком пристыжены, чтобы вернуться, и стали бы вольными скитальцами. Но сейчас мы присягнули на верность Альдуруку и его народу и на обнаженном клинке пролили кровь за братьев и сестер этого места; преклонив колени перед Верховным Магистром, мы подчинились его власти.

Я воссоединился с родными матерью и отцом, теперь уже на равных, а не как ребенок с родителями, ибо вполне вероятно, что однажды я стану их командиром. Орден был семьей иного рода, и любовь в ней превосходила прочностью узы крови.

Вскоре я вновь получил звание сержанта, ибо не забыл уроков своей юности. По существу, я служил заместителем командира патруля, к которому был приписан. Все леса вокруг горы были разделены на районы, к каждому из которых был приставлен эскадрон из десяти рыцарей. Не особенно большая сила, чтобы передвигаться по своему желанию или представлять угрозу для местных лордов, но достаточная, чтобы справиться со всем, кроме самых свирепых Великих Зверей. И даже если угроза подобного возникнет, Орден не замедлит отправить подкрепление или прийти на помощь подданным тех земель, которым обещал защиту. Нас посылали в земли, далекие от тех, где мы возмужали. В моем случае нас назначили в эскадрон, который патрулировал владения севернее Альдурука, вдали от Дордредской Пустоши.

Следующая зима была суровой, со свирепыми снежными бурями, более продолжительными, чем многие из тех, что видел покрытый шрамами старший сержант, и, конечно, худшей в моей молодости. В течение нескольких дней патрули не могли покинуть Альдурук или вынуждены были искать убежища в домах местных правителей.