Опоздавшие - Хелен Кляйн Росс

– Смерть пробуждает волчий аппетит в живых, – буднично сказала миссис Симпсон, раскладывая очередную порцию бутербродов с ветчиной на пустом подносе, принесенном Сарой. Слова ее покоробили Сару, хотя она понимала, что повариха, много лет прослужившая в их доме, тоже горюет.

Гостиная в западном крыле обычно была местом веселья, где играли в карты или, скатав ковры и убрав мебель в сарай, устраивали танцы. А в тихие семейные вечера мама наигрывала на пианино любимые мелодии, на жаровне стреляла кукуруза, дети состязались в шарадах. Теперь здесь царила зловещая торжественность, под зеркалом, затянутым черным крепом, горели тонкие свечи в медных подсвечниках.

С семи утра до десяти вечера шли визитеры, желавшие выразить соболезнование. Не пользуясь дверным молотком в виде медного льва, они тихо отворяли украшенную венком дверь и, не дожидаясь приглашения, проходили в гостиную. Там в черном гробу, простеленном сборчатым белым атласом и оттого смахивавшем на причудливую бонбоньерку, с молитвенником в руках лежала Сарина мать. Гроб стоял на том же месте, где некогда прощались со старшим братом Сары. Мамины руки, странно темного цвета, казались вырезанными из хозяйственного мыла. Сара старалась на них не смотреть, сосредоточившись на мамином лице. Но оно лишь напоминало ее истинный облик, как живописный портрет только похож на подлинный образ модели. Сара представляла, что на самом-то деле мама незримо парит под потолком и смотрит на нее, в руках баюкая малышку.

Сара не плакала, хотя очень хотелось. Она вежливо кивала, выслушивая добрые слова о маме. Казалось важным подать пример сдержанности десятилетней Рейчел и восьмилетнему Бенно, которых на неделю отпустили из школы. Они-то плакали беспрестанно и уже опухли от слез, их новые носовые платки с траурной каймой промокали насквозь. Вечером Нетти забирала платки и утром возвращала их выстиранными и выглаженными. Она говорила, в хлопотах ей легче.

Маленькая Ханна, которой было всего четыре года, все время спрашивала, когда вернется мама. Хоть на минуточку, умоляла она.

Сара плакала, когда ее никто не видел. Она уходила к озеру, забиралась в башню или пряталась в нише между стеной и винтовой лестницей, появившейся на втором этаже, когда лестницу перенесли из вестибюля в коридор. Плакать она могла только в одиночестве. Утрата ощущалась безмерной пустотой, словно Сару выскребли до донышка.

На похороны приехала тетя Герта. Приехала и осталась. С собою она привезла не венок, а саженец. Толсто обернутый марлей, он походил на мумию. Скинув пиджак, отец довольно долго копал для него ямку и посадил в центре палисадника. Когда вырастет дерево, его будет видно из любого фасадного окна, и оно станет напоминать нам о маме, сказал отец. Саженец, больше похожий на прутик, доставал Саре до пояса. Не верилось, что он вырастет в дерево.

Тетя Герта заняла комнату на третьем этаже, смежную со спальней Ханны. Слава богу, ей не отвели Желтую комнату, где умерла мама. Удивительно, однако тетя Герта даже не попросила поселить ее в этой комнате, самой удобной в доме.

Вообще-то она была не настоящей тетушкой, поскольку доводилась маме двоюродной сестрой. Прежде Сара видела ее всего один раз на свадьбе кого-то из родственников. Сама тетя Герта никогда не была замужем. И вряд ли когда-нибудь выйдет, считали Сара и Рейчел, поскольку тетя была неохватной там, где женщина должна быть узкой, и плоской в тех местах, где предполагались выпуклости.

До несчастья с Сариной мамой она жила в Балтиморе, ухаживая за дядюшкой-инвалидом. Теперь ему наняли сиделку, а тетя отправилась на север, чтобы взять на себя заботу о Саре, ее брате и сестрах. То есть любезность оказали оба – и Герта, и дядюшка.

Поначалу казалось, что с тетушкой, представлявшей балтиморскую ветвь рода Стентонов, им не ужиться. Хоть война была выиграна, многочисленные отличия между живущими по разные стороны линии Мэйсона – Диксона сохранились.[4]

У Герты был необычный выговор, напоминавший стрекот насекомого, – слово «тётя» она произносила как «цёця». Мало того, она выступала со странными заявлениями – мол, в семье дети должны обращаться ко взрослым «мэм» и «сэр», а чай со льдом надлежит пить не только летом, но круглый год. Отец мягко ее удержал, когда еще задолго до окончания срока траура она хотела вновь запустить часы и снять черные драпировки с зеркал.

Когда жизнь немного вошла в колею, Сара, несмотря на отсутствие аппетита, села завтракать с тетей Гертой, от всех требовавшей пунктуальности в приеме пищи. Откинувшись на стуле, тетушка заглядывала под скатерть. Сара поняла, что Герта ногой нашаривает звонок, скрытый под цветастым ковром. Наконец она его отыскала и придавила тяжелым башмаком, вызывая повариху.

Сара знала, что миссис Симпсон это не понравится. Мама пользовалась звонком только в шутку, вызывая Нетти или служанку, подававшую блюда, но никогда – повариху, о мясных пирожках и лимонных ватрушках которой ходила такая слава, что вздумай она поменять место работы, смогла бы диктовать свои условия новым хозяевам.

Миссис Симпсон поняла, что звонок адресован ей, поскольку нынче был день стирки и Нетти в подвале готовила щелок. И вот через распашную дверь кладовки повариха вошла в столовую и, скатывая рукава белой блузы на полных руках, поинтересовалась, хорош ли завтрак. Хорош, ответила тетя Герта, пирожки горячие, бекон вкусный, с хрустящей корочкой. Затем она подала поварихе листок, на котором аккуратным почерком было составлено меню на неделю.

Пока миссис Симпсон читала список, ее поварской колпак все ниже съезжал ей на лоб. Потом она подняла взгляд и заговорила, обращаясь не к Герте, а писанному маслом портрету Сариной матери, висевшему над горкой с серебряным чайным сервизом. Должна огорчить добрую леди с юга, сказала повариха, но большинство ингредиентов для означенных блюд будут доступны только летом.

С той поры тетя Герта оставила ее в покое, и миссис Симпсон продолжала готовить годами проверенные блюда, чего, в общем-то, все и хотели.

* * *

Еще одной закавыкой стало отношение тетушки Герты к Нетти. Она не могла принять того, что служанку считают членом семьи.

– Там, откуда я приехала, хорошие манеры подразумевают, что каждый знает свое место, и это для всех спокойнее.

По ее мнению, обслуга не ровня тем, кого обслуживает, что только во благо обеим сторонам.

Все – сначала отец, потом Сара, а следом Рейчел и Бенно – пытались ей втолковать, что Нетти не просто служанка. Каждый говорил об ее особом случае, но тетя Герта отвечала: вас, похоже, больше заботит то, чего в ней нет, нежели то, что она из себя представляет.

* * *

В доме Нетти появилась еще до рождения Сары. Она была из семьи бывших рабов, которые двадцать лет назад из Кентукки переехали в Веллингтон, где работали на домне. В 1888-м, когда Нетти было пять лет, родители ее погибли в снежном буране, и она осталась на попечении города, который начал подыскивать ей приемную семью. К Холлингвортам обратились не только из-за их просторного жилья, но еще и потому, что они слыли семейством, которое и в этакой обузе найдет свои плюсы, чего не скажешь об их соседях, самонадеянных уроженцах Новой Англии, ярых ценителях неприкосновенности частной жизни.