Опоздавшие - Хелен Кляйн Росс

Брайди радовалась, что они поедут трамваем, прочно связанным с землей. Мэри подтолкнула ее к местам наверху, где во время движения приятно овевал ветерок. По железным рельсам, уложенным в грунт, трамвай катил на север, улицы становились оживленнее. Пешеходы – мужчины в цилиндрах, женщины под парасолями – беспечно шастали по путям, и Брайди боялась, что трамвай кого-нибудь переедет. Вагоновожатый в синей форме и перчатках уверенно тормозил, дергая рычаг, но Брайди казалось, что он лишь чудом избегает наезда.

Вскоре Мэри кивнула – мол, выходим, и они, соскочив с подножки, ступили на вымощенную улицу. Брайди разглядела ее название.

– Так это Пятая авеню? – спросила она.

Длинный ряд особняков из белого камня. Где-то здесь служила Аделаида. Брайди поняла всю глупость своих провинциальных представлений о том, как первый же встречный укажет ей дом, в котором работает Аделаида Конрой. В письме домашним надо спросить ее адрес. И уж тогда снова сюда наведаться.

Кругом величественные дома. Район этот выглядел несравнимо благороднее того, в котором располагался приют, однако встретившаяся ходячая реклама смотрелась весьма неблагородно. Женщина в черном была увешана обувью всех видов и размеров. Домашние туфли болтались на груди, жестянки с гуталином эполетами украшали плечи, два башмака изображали головной убор. «Распродажа в обувных магазинах Хаймана», – гласил рекламный плакат. Брайди отвела взгляд от несчастного лица женщины, заскользившей прочь, – оказалось, она передвигается на роликовых коньках. Плакат на ее спине сообщал адреса магазинов. Брайди окатило благодарностью за ее работу на фабрике. Она часто жаловалась на долгие смены, жару и скуку, но вот вам, бывает работа куда как хуже.

Девушки шагнули под полосатую маркизу над входом в здание, и Брайди сообразила, что это вовсе не жилой дом, а огромный магазин, занимающий целый квартал.

– Универмаг Бенджамина Альтмана, – объявила Мэри. – Недавно переехал сюда, а раньше был на Дамской миле.

Как-то в воскресенье подруга водила Брайди в тот торговый район на Бродвее, где можно было купить всё что угодно: галантерею и продукты, дамские шляпы и мужское белье, даже змей, собак и птиц. Брайди подивилась ценам на зверушек, которых в Килконли отдавали даром.

Швейцар в расшитой золотыми галунами униформе распахнул перед ними дверь, словно они были дамы, прибывшие в экипаже, а не девицы, соскочившие с трамвая. Брайди вошла в зал и изумленно ахнула. Магазин был огромен, как собор в Дерри, где однажды она побывала со школьной экскурсией. Украшенные колоннами этажи роскошного дворца по спирали уходили ввысь к расписному куполу. В Дерри священник, сопровождавший экскурсию, посетовал, что в столь бедной стране деньги тратят на соборы, но Брайди была счастлива соприкоснуться с подобной красотой, открывшей ей великолепие, какого она не могла и представить, и навсегда ее изменившей. Дальняя стена магазина была задрапирована (вся, целиком!) американским флагом. Таких громадных полотнищ Брайди никогда не видела.

Она расхаживала по магазину, как по музею, поскольку денег на покупки не было. Цокая каблуками по мраморному полу, девушки переходили из отдела в отдел, разглядывая шикарные товары в витринах: шляпы с плюмажем, веера из страусовых перьев, золотые цепочки для карманных часов, шелковые туфли, оборчатые платья из тончайшего тюля.

В отделе одежды они ощупывали вышивку у горловин английских блузок, смотрели, как пришиты воротнички и манжеты, и гадали, не касались ли их руки этих блузок прежде. Вполне возможно. На ярлыках значилось название фабрики, где они проводили почти каждый божий день.

Девушки задержались возле длинной витрины, под стеклом которой были разложены летние перчатки, и смеха ради Брайди решила примерить одну из пар. Она указала на красивые перчатки, белые в черный горошек, с изящными кнопками на запястье. Но когда продавщица их достала, Брайди отказалась от взбалмошной идеи. Она не хотела демонстрировать свои обветренные руки в цыпках (отнюдь не руки леди) и, помотав головой, сказала, что передумала.

В отделе косметики дама с накрашенными ногтями припудрила им щеки, носы, лбы и даже шеи и предложила что-нибудь выбрать из галереи губных помад.

В отделе верхней одежды Брайди пережила потрясение. Пока ощупывала меховой воротник пальто из чудесной шерсти, она потеряла Мэри из виду и, отыскивая ее, пошла по проходу. И тут вдруг – господи боже мой! – увидела свою мать. Нора Моллой, во плоти, шла ей навстречу. Здесь ее быть не могло, но вот нате вам. Брайди вся покрылась мурашками. Она пыталась осознать то, что было невозможно, однако предстало перед глазами.

И тут до нее дошло – она видит себя. Свое отражение в зеркале, вмонтированном в большую желобчатую колонну. У Брайди зашевелились волосы, когда она увидела сходство, о котором говорили все окружающие и которое сама она не осознавала. И теперь вот осознала. Она – вылитая мать. Брайди отогнала нехорошее предчувствие, шевельнувшееся в душе.

* * *

Вызолоченным лифтом они поднялись на четвертый этаж, где была дамская комната отдыха, стилизованная под библиотеку богатого дома: мягкие кресла, полки красного дерева, уставленные книгами в кожаных переплетах. Усевшись на диванчик, девушки угостились бисквитом с серебряной тележки, которую к ним подкатила официантка в розовом переднике и удивительной наколке, типа кружевной шапочки. Что поразительно, угощение было бесплатным.

На пятом этаже располагался «Вечерний зал», где можно было взять образчики тканей и, перед зеркалом приложив их к себе, посмотреть, как они будут выглядеть при электрическом освещении званого ужина, танцевального вечера, ночного приема или раута на крыше.

– Вот бы сюда устроиться продавщицей! – Брайди вздохнула.

– И не мечтай, – сказала Мэри. – Тут действует ИПОП.

– Что за ИПОП?

– Иностранцев Просят Отвалить Подальше. Сюда берут только коренных американцев, а всяким ирландцам, шведам, немцам ходу нету. Для них есть Бруклин.

А что, если скрыть свое происхождение? – подумала Брайди. Скажем, прикинуться немой. Ведь развозить бисквиты на тележке можно молча. Да нет, кроме акцента, ее тотчас выдаст бледная кожа, что от солнца вмиг краснеет и покрывается веснушками. И куда деть робкий, лишенный оценивающей цепкости взгляд, по которому сразу определишь переселенца? Вон даже походка скажет многое, думала Брайди, глядя на покачивающийся литой зад Мэри.

На последнем этаже был «Свадебный салон», предлагавший изобилие свадебных вуалеток, перчаток, цветов и кружев любых пастельных оттенков. За одним прилавком будущие невесты и их матушки отбирали ткань на подвенечное платье, за другим – тесьму и кружева. Под плакатом «Специально подобранные ткани подадут невесту в самом выгодном свете с учетом ее возраста и особенностей фигуры» сидел модельер, окруженный образцами материалов.

– Пошли вниз, – попросила Брайди. – Что-то мне нехорошо.

– Правда? – удивилась Мэри. – Из-за высоты, что ли? Ты первый раз на десятом этаже?