Заклятие сатаны. Хроники текучего общества - Умберто Эко

Но проблема, как мне кажется, в другом. Как показал недавний кризис, наше младшее поколение рожденных в девяностые произвело на свет «движение», но пока что не имеет заметных лидеров, тогда как все словесные баталии прошедших недель развернулись вокруг харизмы персонажей, которым в районе восьмидесяти, а то и за восемьдесят, – Наполитано, Берлускони, Родота, Марини, самыми молоденькими оказались Амато – семьдесят пять лет, Проди – семьдесят четыре и Загребельски – семьдесят[101]. Откуда такой пробел по части лидеров между поколением восьмидесятых и великими харизматичными старцами? Отсутствует поколение родившихся в пятидесятые – то есть, выражаясь понятнее, те, кому в 1968 году было от восемнадцати до двадцати.

У каждого правила есть исключения, и мы могли бы вспомнить Берсани (1951), Д’Алему (1949), Джулиано Феррару (1952) и даже Грилло (1948)[102], но первые трое прошли через 68-й, состоя в компартии (то же самое произошло с их младшим соратником Вендолой, 1958 года рождения[103]), а четвертый в ту пору был еще актером. Отсутствуют на политической арене и, в любом случае, не смогли воспитать лидеров международного масштаба как раз бывшие участники событий 68-го.

Одних поглотил терроризм или внепарламентская борьба, другие (как Капанна) избрали для себя довольно маргинальные политические функции, а третьи (в доказательство, что их революционный задор был лишь фасадом или голым расчетом) стали чиновниками при Берлускони, кто-то пишет книги или ведет колонку, кто-то со скорбным высокомерием удалился в башню из слоновой кости, персонажи наподобие Страды ударились в волонтерство, и в общем, когда нагрянул кризис, никто из этого возрастного диапазона не выступил в роли спасителя отечества.

Штука в том, что в молодых бунтарях 68-го воплотились стремления и идеалы движения, которое поистине всколыхнуло весь мир, частично изменило обычаи и социальные взаимоотношения, но в конечном итоге не затронуло по-настоящему экономические и политические устои. Эти молодые люди – в самом что ни на есть юном возрасте – стали харизматичными вождями, которых боготворили поклонники обоих полов, они могли говорить лицом к лицу с Великими Старцами той эпохи (а то и плевать им в лицо). Охваченные манией величия (а поглядел бы я на вас, если б вы попали на первые страницы газет в восемнадцать), они либо забыли, либо не успели усвоить, что, чтобы выбиться в генералы, надо начать с капрала, потом стать сержантом, затем лейтенантом и так далее, продвигаясь вперед шаг за шагом. Кто сразу начинает генералом (а такое могло случиться разве что во времена Наполеона или в армии Панчо Вильи, однако чем это заканчивалось, все мы видели), в конце концов возвращается в ротную канцелярию, так и не овладев навыком – труднейшим навыком – командования.

Как знали некогда молодые католики и молодые коммунисты, путь наверх бывает долгим.

Эти же пытались обогнать время и вместе со временем оставили за бортом (в политическом смысле) и свое поколение.

В прошлом номере L’Espresso было напечатано мое письмо к внуку, где я призывал его упражнять память, предлагая выучить наизусть «Резвушку Терезу», потому что его поколение рискует утратить как личную память, так и историческую, и уже многие студенты университета (если верить статистике) считают, что Альдо Моро возглавлял «Красные бригады». Я написал это письмо около середины декабря, и как раз в те же дни на YouTube появился ролик, тут же собравший восемьсот тысяч просмотров, тогда как сама новость просочилась в ряд газет.

Дело касалось телевикторины L’eredità, которую ведет Карло Конти[104] и где участников подбирают, исходя из приятной наружности, безотчетно вызываемой ими симпатии и прочих забавных качеств, но наверняка при отборе учитывается и определенный объем элементарных знаний, чтобы на сцену не попадали субъекты, которые задумчиво застывают с открытым ртом, если спросить их, был ли Гарибальди велосипедистом, исследователем, полководцем или изобретателем горячей воды. И вот в одном из выпусков викторины Конти задал четырем участникам вопрос: «Когда Гитлер был назначен канцлером?», предоставив им выбор между 1933, 1948, 1964 и 1979 годами. Отвечали: некая Илария, очень молоденькая и хорошенькая; Маттео, здоровяк с бритой головой и цепью на шее, предположительный возраст – около тридцати; Тициана, привлекательная молодая женщина, на вид тоже лет тридцати; и четвертая участница, имени которой уже не помню, в очках и с видом отличницы.

Поскольку должно быть известно, что Гитлер умер в конце Второй мировой войны, единственным возможным ответом был 1933 год, так как все прочие даты относились к более позднему времени. Тем не менее Илария называет 1948 год, Маттео – 1964-й, Тициана пытает счастья с 1979-м, и лишь четвертая участница вынуждена выбрать 1933-й (с видимой неуверенностью – непонятно, иронизирует она или просто в ступоре).

За этим вопросом следует другой: когда Муссолини встречался с Эзрой Паундом – на выбор даны 1933, 1948, 1964 и 1979 годы. Никто (и даже члены CasaPound[105]) не обязан знать, кто такой Эзра Паунд, и я не знал, в каком году Муссолини с ним встречался, но было очевидно, что раз труп Муссолини вывесили на площади Лорето в 1945 году, то единственно возможной датой был 1933 год (хотя я поразился, как пристально следил диктатор за последними событиями в англосаксонской поэзии). Шок: прекрасная Илария с мягкой извиняющейся улыбкой называет 1964 год.

Нетрудно представить себе смятение Конти, да и, сказать по правде, многих других, прокомментировавших ролик на YouTube, но проблема остается: для этих четырех субъектов в возрасте от двадцати до тридцати, которых вполне логично счесть типичными представителями определенной категории молодежи, предложенные четыре даты, явно относившиеся ко времени до их рождения, слились в некое обобщенное прошлое, и не исключено, что они попались бы на ту же удочку, даже если б среди вариантов фигурировал 1492 год.

Такое размытие прошлого в некую невнятную туманность наблюдалось и во многие другие эпохи – вспомним хотя бы «Обручение девы Марии» Рафаэля, где все персонажи одеты по моде Возрождения, – но теперь у него не может быть оправданий, учитывая объем информации, которую самый недотепистый пользователь может получить из интернета, кино или достопочтенного канала RAI Storia. Может ли такое быть, чтобы наша четверка не имела представления о различии между временем, когда к власти пришел Гитлер, и временем, когда человек полетел на Луну? Согласно Аристотелю, может быть все, что случилось хотя бы единожды, а значит, может быть, что у некоторых (у многих?) память о прошлом ужалась до вечного настоящего, в котором все кошки серы. И значит, мы имеем дело с болезнью поколения.