Иван Калита - Юрий Торубаров

А тем временем незаметно подкралась весна. Занятые с утра до вечера делами, они не замечали, как на южном обрывистом берегу забурел снег и зазвенела серебряным колокольчиком чистая, как слеза, капель. За ночь кайма берега обрастала прозрачными сосульками, и он походил на белоснежную кичку с ценной из крушеца подвеской.

В один из этих дней нежданно-негаданно налетел ураганный северный ветер. Он принёс на своих бушующих крыльях чёрную, как смоль, тучу. Снопами повалил снег. Но любое начало имеет конец, пришёл он и для тучи. Улетела она дальше, оставив после себя серебром покрытую землю да крепкий морозец. Казалось, вернувшаяся зима решила не уходить, разукрасив своё белоснежное покрывало алмазным блеском. Она заставила и солнце смотреть на землю с голубого небосвода каким-то извиняющим взглядом.

Утром Алим сбегал по малой нужде во двор в одном исподнем, вернулся и сразу к очагу, подставив огню мозолистые ладони и пальцы в трещинах. Немного отогревшись, он прошаркал к одрине, где спали парни.

— А ну подымась! — и стал теребить их за плечи.

Митяй, протирая глаза, глянул на оконце:

— Чё, светат?

— Светат, светат, — ответил Алим, собирая еду на стол.

Парни соскочили, сбегали на улицу и, побрызгав лица водой, готовы были садиться за стол. Но Алим своей привычке не изменял. Как обычно, он подошёл к иконе и стал вполголоса говорить:

— Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитв ради Пречистой Твоея Матери и всех святых, помилуй нас!

Парни подхватили:

— Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе! Аминь! — и усаживались за стол.

Закончив утреннюю трапезу и поблагодарив Господа, Алим, глядя на парней, сказал:

— Нуть, пойтить надоть на реку, волокушу вытащить. Зазуля пока по верху идеть, улов должон быть дюже хорош.

Ребята быстро оделись и двинулись за Алимом.

Старец не ошибся. Когда начали тащить сеть, она была забита рыбой. Мокрая, холодная сеть да мороз сказывались на работе. Если привычные крючковатые пальцы Алима ловко высвобождали зазюлю, то у Митяя и Андрея так не получалось. Особенно у Андрея. Он частенько, чтобы отогреть, запихивал пальцы в рот. Но упрямо не бросал работу. Митяй попытался остановить его, считая, что такая работа может повредить его выздоровлению. На что тот, с укоризной глядя на друга, сказал:

— Митяй, я ся гораздо лучше чувствую, когда... — он пошевелил плечами, — разомнусь.

Поддержал Андрея и Алим:

— Пущай работает, — сказал он, — только смотри, чтоб всё пил, чё я те даю.

Андрей приложил руку к груди:

— Всё пью. Ты мой второй батька.

Эти слова так растрогали Алима, что у него заблестели глаза. Да, этот парень входил в его очерствевшее сердце. Поэтому деда резануло, когда он нечаянно подслушал разговор Андрея с Митяем. Андрей высказал предположение, что они загостились у Алима, и что отец Митяя, наверное, их заждался и сильно тревожится. Митяй, конечно, скрыл от друга, что ему не очень хочется уходить от Алима. Чего греха таить, здесь сытая жизнь: мяса, рыбы вдоволь ешь. Да и хлебец в достатке. А отец... ну что отец, он ведь не дитя какое. Но разве это скажешь? Он отговаривался тем, что Андрею надо долечиться.

Да и Алиму не хотелось отпускать ребят уж больно добрые попались. Но понимал, что им, молодым, жизнь здесь кажется тусклой, безрадостной. Раньше ему нравилось быть одному. Но вот эти двое ворвались в его жизнь, и сейчас ему было трудно с ними расстаться.

Однажды, когда Митяй переправился на противоположный берег пострелять птицу, Алим и Андрей поднялись наверх и сели на поваленное дерево. Они просидели какое-то время молча. Андрей следил за какой-то серой птахой, которая деловито скакала по земле и изредка что-то клевала. А Алим задумчиво смотрел куда-то вдаль. То ли он вспоминал прожитые годы, то ли думал, удастся ли ему увидеть следующую весну. Бог его знает.

Андрей шевельнулся. Птаха вспорхнула и куда-то полетела. Парень провожал её глазами. Когда птаха скрылась, он с болью в сердце произнёс:

— Домой, видать, направилась!

Кажется, что он сказал особенного, но Алим понял, что парень в душе страдает, думая о доме. Он повернулся к нему:

— Скажи, Андрей, кто ты будешь?

Парень удивлённо посмотрел на деда. Его изумил даже не вопрос, а то, как Алим спросил. Глаза их встретились. И он понял по его взгляду, что уходить от вопроса ему нельзя. Андрей отвёл таза, ибо в груди боролись два чувства: сказать или нет Его молчание по-своему оценил Алим.

— Если тебе тяжело говорить, то не надо, — сказал он и поднялся, чтобы уйти.

— Да нет! Постой! Княжич я! — почти воскликнул Андрей с болью в голосе, — княжич!

— Княжич? — почему-то переспросил Алим.

— Да! — как-то нехотя, точно стесняясь своего положения, ответил он.

— А каких кровей? — продолжал допытываться Алим.

— Стародубский я.

— Стародубский? — дед даже отступил.

— Да, Стародубский, — повторил Андрей.

— И как же ты оказался здесь?

И Андрей принялся рассказывать. Алим, прислонясь к дереву, внимательно слушал его. Закончил же парень повествование такими словами:

— Не знаю, Алим, что и делать: вернуться домой или нет.

Сказав, он посмотрел на деда, но по его обросшему лицу нельзя было узнать, о чём тот думает. Только его глаза светились непонятным огоньком.

— Да нет, сынок, я думаю, возвращаться тебе нельзя. Ну, упадёшь ты в ноги Ивану Даниловичу. Думаешь, он тебе поверит?

— Думаю, поверит!

— Нет, дорогой Андрей, вряд ли. Твой дядька, полагаю, у него побывал и всё свалил на тебя. Кто может правду сказать? Тётка? Но ты сказал, что её зарубил антихрист.

— Так что же мне, Алим, делать?

— Что же тебе делать? — растягивая слова, произнёс Алим. — Но прежде хочу сказать тебе, что я не Алим.

Произнеся эти слова, он посмотрел на Андрея.

— И мы с тобой, парень, одних кровей.

Андрей удивился:

— Так ты?..

— Всеволод Иванович Стародубский! — торжественно произнёс он.

— Да! Вот так встреча!

Они обнялись.

Когда прошли первые минуты радости, Андрей спросил:

— А как же ... Алим?

— Алим, — старец усмехнулся, — чтобы стать Алимом, ой сколько мне пришлось пережить. Моя судьба похожа на твою. И мне, чтобы спасти свою жизнь, пришлось бежать из родного дома. Был я юн, — и полился его рассказ, — попал к казакам, людям, которые отличаются ловкостью, лихостью, умением владеть оружием, конём. Все они — поборники православия и свободы. Для них, — Алим поднял вверх палец, — нет уз святей товарищества! — голос его зазвучал торжественно, а таза заблестели.