Очаровательный повеса - Элизабет Хойт

Он хотел было ограничиться этим лаконичным ответом, но то, что она не пожелала особенно распространяться о своей жизни, вовсе не означало, что он должен поступить так же. – Вместе с моими братьями и сестрами.

– У вас есть семья? – удивилась Эва.

Аса ухмыльнулся.

– А вы думали, что я выполз из-под камня? У меня три сестры и два брата.

По какой-то причине эта информация не оставила ее равнодушной: в глазах вспыхнул интерес.

– Мне всегда было любопытно, как это – иметь большую семью.

Аса поморщился, припомнив свою последнюю встречу с Конкордом, старшим братом, которая завершилась скандалом. У Кона как-то получалось обходиться без крепких выражений, чего не скажешь о нем самом.

– Ну, это больше проблем, чем радостей.

Эва нахмурилась, в явном недоумении.

– Что вы имеете в виду?

– В семье нужно соблюдать определенные правила, и каждый ребенок должен оправдывать ожидания родителей, особенно в моей семье. А у меня всегда с этим было напряженно. – Он никогда по-настоящему не вписывался в семью – кукушонок в чужом гнезде. – Так что я предпочел держаться от них подальше.

Эва с шумом втянула воздух.

– Держаться подальше от семьи? Вы не видитесь с ними?

Аса поморщился.

– Нет, если получается.

– Значит, вы их не любите, – заключила Эва со странным напряжением в голосе.

– Это не я сказал, – буркнул Аса, глядя в окно. Экипаж двигался чертовски медленно.

Эва какое-то время молчала, а потом заявила:

– Я могу себе представить, что вы не в восторге от правил, но, полагаю, ваша семья считает вас весьма успешным.

Аса фыркнул: если бы она только знала! – и обернулся. Эва внимательно смотрела на него, и ее лакей – тоже.

– Моя семья… как бы это сказать… не очень интересуется театром.

– Но ведь вы владеете «Хартс-Фолли», – заметила она возмущенно. – Пока это заведение не сгорело, оно пользовалось огромным успехом. Мне кажется, семья должна гордиться вами.

Гордость – совсем не то чувство, которое выказал его отец, когда Аса в последний раз видел его живым. Он тряхнул головой, стараясь избавиться от этой мысли.

– Потребовались годы непрерывного труда, чтобы «Хартс-Фолли» начал приносить доход. До этого я вкладывал в заведение каждое заработанное пенни. Полагаю, моя семья до сих пор думает, что я борюсь с судьбой; впрочем, из-за пожара это, по сути, чистая правда.

– Думает? – Эва внимательно всмотрелась в лицо собеседника. – Когда вы в последний раз видели своих родителей?

– Их уже нет в живых. Мама умерла, когда мне было пятнадцать, отец – пять лет назад.

– Тогда вы и унаследовали «Хартс-Фолли»?

– Что? – Аса грустно улыбнулся, вспомнив своего сурового отца, который никак не мог быть связан с чем-то столь фривольным, как театр. Старый Джозайя Мейкпис в гробу бы перевернулся от одного только упоминания о театре. – Нет. Я же сказал: моя семья терпеть не могла увеселительные заведения.

– Тогда как к вам попал «Хартс-Фолли»?

– Ладно, – вздохнул Аса и почесал затылок. – Я обычно никому не рассказываю об этом, но поскольку вы мой главный инвестор – точнее, сестра моего главного инвестора, – скажу. Собственно, никакой тайны в этом нет. Я получил парк по завещанию сэра Стэнли Гилпина, большого друга моего отца.

– Правда? – Эва казалась искренне заинтересованной. – Наверное, он вас очень любил, если оставил такое наследство.

– Вероятно, да, – кивнул Аса. – Сэр Стэнли и мой отец не имели почти ничего общего. Отец всю жизнь был пивоваром, а умеренное богатство сэра Стэнли позволяло ему увлекаться театром. Он купил «Хартс-Фолли» еще молодым человеком, а потом много лет отстраивал его. Когда мне было семнадцать или около того, я начал ускользать от семьи и всеми правдами и неправдами пробирался в театр. Обнаружив, где я шатаюсь, отец был рассержен… и это слишком мягко сказано…

– Но если сэр Стэнли был его другом… – Эва нахмурилась, явно пытаясь разобраться в ситуации.

Аса тряхнул головой.

– Я думаю, он искренне любил сэра Стэнли, но вместе с тем считал его занятие греховным. Мне было девятнадцать, когда он обнаружил, что я всячески помогаю сэру Стэнли. Я сказал ему, что хочу работать в его театре. Отцу это не понравилось.

Аса замолчал, вспомнив слова, которые выкрикнул ему в лицо отец, и те, что он ему ответил, и понурился.

– Сэр Стэнли принял меня как родного: он был добр, научил всему, что знал: о театре, опере и управлении местами развлечений. У него не было собственной семьи, и с годами он стал доверять мне все больше.

Аса мечтательно улыбнулся, вспоминая мальчишеский энтузиазм сэра Стэнли и неиссякаемую любовь к театру.

– Судя по всему, и вы к нему относились очень хорошо, – тихо сказала Эва.

– Я любил его как отца, – признался Аса, – и когда узнал, что он оставил «Хартс-Фолли» мне, поклялся сделать его самым замечательным местом на земле.

– Таким образом, вы работали в парке развлечений с семнадцатилетнего возраста, иными словами – больше десяти лет.

– Да, – ответил Аса. – Мне тридцать четыре года, и я посвятил этой работе всю свою сознательную жизнь.

Она медленно кивнула.

– Все же есть кое-что, чего я не могу понять.

– И что же это?

– Если парк принадлежал сэру Стэнли Гилпину, то почему носил ваше имя еще до того, как вы его унаследовали?

Экипаж остановился. Они приехали на Бонд-стрит.

Эва с любопытством наблюдала за мистером Хартом. Он оказался куда более многогранной личностью, чем она думала, и ей хотелось узнать о нем больше и понять, что сделало его таким… непредсказуемым и что прячется под этой, прямо скажем, неординарной внешностью.

Губы ее собеседника скривились, и, отвернувшись, он медленно проговорил:

– Ну, если уж быть до конца правдивым… Мое имя вовсе не Харт.

Жан-Мари громко фыркнул, а Эва ждала продолжения, вдруг ощутив, как учащается дыхание и ускоряется сердцебиение. Узнавать информацию о мистере Харте – или как там его зовут – оказалось так волнующе.

– Меня зовут Аса Мейкпис.

Аса. Какое оригинальное имя, но ему подходит. А фамилия ей почему-то показалась знакомой. И вдруг она вспомнила.

– Мейкпис. Это не один из основателей приюта для сирот и беспризорников? Я встречалась с ним и его супругой на благотворительном вечере, когда как раз и собирали средства для этого приюта.

Аса кивнул.

– Уинтер – мой младший брат. Значит, вы бывали в приюте?

– Да.

Эва не стала уточнять, при каких обстоятельствах: гордиться было нечем. К счастью, дверца экипажа открылась, и разговор прервался.

Уже на улице, глядя на него с любопытством, она спросила:

– Значит, вы взяли имя Харт в честь парка, а не наоборот.

Мистер Мейкпис помрачнел.

– При нашей последней встрече отец