Двое на краю света - Татьяна Алюшина

– А вы, Павла, однако, очень увлекающийся человек, – усмехнулся Краснин и пояснил свое заявление: – Большая часть людей, пожалуй, что все, за редким исключением, увидев фотографию, пусть и прекрасную, не кинулись бы немедленно сами изучать то место, где она была сделана, а просто полюбовались бы ею. И большая часть людей, задав себе в подростковом возрасте какой-нибудь вопрос, вряд ли бы поиск ответа на него превратили бы в дело своей жизни.

– Не спорю, – кивнула я и ответила, также забыв про отчество в обращении: – Но и вы, Павел, невероятно увлекающийся человек. Когда вы говорите про свою любимую Арктику и науку, у вас глаза горят, уж я молчу о том, что вы творите с аудиторией, с людьми, слушающими вас, просто гипнотизируете их этой своей увлеченностью.

– Есть немного, – легко засмеялся он. – Но я не один такой. Вот вы пообщаетесь с нашей группой и поймете, что они абсолютно все до единого влюблены в науку, в свое дело и в эту часть нашей планеты.

– И чем она так притягательна? – со всем своим любопытством спросила я.

– Это не объяснишь. – Он посмотрел задумчиво куда-то выше моей головы, помолчал, снова перевел взгляд на меня: – Вот вы можете объяснить, чем так захватила вас фотография Поля Никлена? Вы опишете словами картинку, но передать настроение, чувство не сможете. Это надо самому прочувствовать. Знаете, Арктика, она как опера – послушав один раз, вы либо становитесь ее полным рабом и влюбленным почитателем, либо абсолютно не приемлете ее. Арктика полна невероятных, непостижимых загадок, явлений и действительно мистики. Многие эзотерики и ученые считают ее сакральным местом.

Все! Он шаманил! Он говорил так, словно признавался в своей сокровенной любви, словно душу перед тобой раскрывал, у него даже выражение лица изменилось, став таким же загадочным, как предмет его любви и изучения. И я попала под это его волшебство и слушала и смотрела не отрываясь.

– У нас первая остановка на острове Вайгач. Вы что-нибудь о нем слышали, знаете?

– Нет, – покачала я головой.

– Даже в Википедии не посмотрели? – усмехнулся Краснин.

– Нет. Я же объясняла, хочу получить информацию из первых рук, так сказать, от людей, профессионально занимающихся исследованием этих мест.

– Ну, будем считать мои руки таковыми, – снова усмехнулся Краснин. – Это самый таинственный остров в мире и одно из самых сакральных мест на планете, а не только в нашей стране. В переводе с ненецкого варианта названия: «остров страшной гибели», «земля смерти». До девятнадцатого века там никогда не селились и не жили люди, но на нем находились главные святилища народов Севера многие тысячелетия, еще со времен легендарного исчезнувшего народа сиртя, а может, и гораздо раньше. На острове было около четырехсот каменных идолов, многие чем-то напоминали по форме собратьев с острова Пасхи. На севере стоял один из двух главных идолов – Ходако (Старик), а на юге второй – Вэсако (Старуха). А потом пришли так называемые миссионеры, носители христианской веры, и уничтожили огромное количество идолов, правда, при этом ни одной церкви там не построив, и, как говорят легенды и летописи, все они погибли страшной смертью. А Старуху спрятали на острове Цинковом. Тысячелетиями на Вайгач съезжаются ненцы и другие народы Севера в эту их Мекку. Возле святилищ находят множество монет, даже древнеримские, и оклады от древних иконок, и поделки каменного века. То есть им не меньше трех тысяч лет, по прикидкам археологов. Остров загадочен, например с него нельзя ничего вывозить, даже камешек. Есть легенда местных жителей об идоле, охраняющем остров, и множество свидетельств, когда неосмотрительные исследователи вывозили для изучения, или реставрации, или в музейные экспозиции идолов – и заканчивалось это трагически для них. А идолы всегда возвращались назад, на остров. Множество исследователей говорят и пишут о том, что сталкивались с этим призраком охранителя острова, который сопровождал их во время всей экспедиции и присматривался, что они делают…

– А вы его видели? – зачарованно, как малое дитя, чуть не открыв рот от впечатления, спросила я.

Как, бывало, спрашивала у деда Платона, когда он рассказывал такие же захватывающие истории и сказки нам с Глорией.

– Нет, я не видел, но я там еще и не был в экспедиции, – загадочно улыбнулся Краснин. – Но когда-нибудь, может, и буду, и увижусь с ним.

– Да ну вас! – опомнилась я. – Вы меня просто загипнотизировали! А я поверила, прям как ребенок.

– Но я вас не обманываю, – уверил Краснин. – Это факты, и они зафиксированы документально. Вайгач – очень таинственное место. Например, Валерий Демин, известный ученый и исследователь Гипербореи, считает, что Вайгач – одно из мест на земле, где зародилась цивилизация.

– А люди там живут?

– Да. Есть поселок Варнек, там живет около ста человек, есть несколько ненецких факторий, две метеорологические полярные станции, у одной из них мы и высадимся, называется место интересно: Болванский Нос. И, кстати, недалеко от станции находится одно из святилищ.

А вот это «кстати» он зря сказал – я тут же сделала стойку, как лиса на зазевавшегося зайца! И, стараясь придерживать громкость рвущегося голоса, чуть прищурив глаза, практически зашипела:

– А как мне попасть в это святилище?

А Краснин Павел-то Андреевич расхохотался от всей своей ученой души, аж головушку запрокинул.

– Я так и знал! – отсмеялся он и постарался вернуться к серьезному тону: – Не знаю, Павла. По корабельному порядку экспедиции младшему составу не положено покидать судно на коротких остановках.

– А она разве короткой будет? – в тон ему поинтересовалась я. – Разве вы здесь не высаживаете группу ученых вместе с оборудованием? Это же не на час, как я понимаю.

– Не на час, но и не на сутки, – тоном руководителя ответил Краснин. – И потом, до святилища несколько километров, до него еще добраться надо.

– Павел Андрееви-и-ич! – просительно сложив ладони у груди, проныла я.

– Посмотрим, – туманно ответил он, ничего не обещая.

Я не отступила, но временно остановилась, отчетливо понимая, что давить дальше – только портить, и принялась его расспрашивать про этот загадочный Вайгач поподробнее. А он ничего, рассказывал. Увлеченно, интересно, завораживающе!

И остановил неожиданную лекцию, отправившись проверить Трофимова, делившего с ним каюту на двоих, более повышенной комфортабельности, чем та, в которой проживала я. И продолжил повествование, когда вернулся, и во время ужина, и после него. А я все задавала вопросы и не могла остановиться, пока Краснин сам не прервал этот небольшой экскурс в историю его обожаемой Арктики.

– Все, Павла, пора идти отдыхать, – посмотрев на часы на стене кают-компании, заявил он безапелляционным тоном начальника. – Если получится, то в следующий раз я расскажу вам что-нибудь еще. Завтра начинается серьезная работа, и день непростой будет.

Девушки мои спали, измученные качкой и слабостью. Вообще-то за бортом вовсю царил полярный день, который длится, как и полярная ночь, девяносто шесть суток! Солнце постоянно висело у самого горизонта и все никак не закатывалось, словно большой торшер у дивана, который забыли выключить. Ночь ото дня делили по часам закрыванием и открытием плотных шторок на иллюминаторах, что и сделали мои попутчицы и, позаботившись обо мне, включили ночник над моей кроватью.