Предложение - Л. Стил

— Хороший мальчик. — Лиам бросает ему угощение, и Тайни ловит его в воздухе. Хрустя, он наблюдает за Лиамом нетерпеливыми глазами.

— Лежать, Тайни, — приказывает Лиам.

Тайни колеблется, не сводя взгляда с Лиама. Затем Лиам приседает и ставит угощение на пол. Тайни следит за ним глазами, затем головой и, наконец, всем телом. Как только он ложится на пол, Лиам скармливает ему лакомство.

К тому времени, как Лиам встает, Тайни уже расправился с угощением, снова садится и ищет добавки.

Хм, Тайни ни за что не остался бы сидеть, если бы ему не приказали. Даже тогда можно только догадываться, что он сделает, но… Очевидно, Лиам достаточно альфа, чтобы Тайни мог сделать это без его ведома.

Он тихо поскуливает. Лиам хихикает:

— Ладно, на данный момент это все, но веди себя хорошо, и ты получишь еще, перед нашим уходом.

В этот момент Дориан натягивает поводок, и пес позволяет моему брату увести его в гостиную.

— Ну, посмотри на это. Ты пришел подготовленным? — Моя мама смотрит на Лиама большими сердечными глазами. Что ж, по-видимому, мне не нужно было беспокоиться о том, как она воспримет эту новость. Похоже, она влюбилась в него, так ничего и не узнав о нем.

Конечно, то, как он одет — в сшитый на заказ костюм, гладко выбритая челюсть и эти темные волосы, которые настолько черны, что в них почти синеватый оттенок. Не говоря уже о тех глубоких серых глазах, в которых сейчас слегка озадаченное выражение. Я бы тоже в него влюбилась. Если бы я не знала, какой он на самом деле мудак. Но вы бы этого не поняли, глядя на то, как он широко улыбается моей матери.

Он берет ее руку в свою и целует костяшки пальцев.

— Рад познакомиться с тобой, Надин, — бормочет он.

Моя мать краснеет. Боже милостивый, ее щеки действительно краснеют.

— О, ты прелесть, не так ли? — Она тянет его за руку. — Пойдем, познакомься с остальными.

9





— Как ты догадался принести собачьи лакомства? — шипит она, когда мы следуем за ее матерью в гостиную.

— Тебе следовало бы знать лучше, прежде чем задавать этот вопрос. — Я ухмыляюсь.

Черты ее лица темнеют.

— Я полагаю, ты узнал о Тайни, когда наводили на меня справки. Неудивительно, что он обошел меня и направился прямо к тебе. Это был дешевый трюк — принести ему угощения, — фыркает она.

— Это сработало, не так ли? — Я не могу удержаться от того, чтобы не ухмыльнуться еще шире.

— Не думай, что ты сможешь завоевать расположение других таким же образом. — Она проносится мимо меня, стараясь не задеть каблуком, обтянутым «Феррагамо», мою туфлю. Я хихикаю. Она соблазнительная, но весит едва ли достаточно, чтобы я почувствовал давление.

Она входит в комнату, затем разворачивается и начинает идти обратно мимо меня.

— Эй, — я хватаю ее за запястье. — Куда ты идешь?

— Все хуже, чем я думала. Они все здесь. Все они…

— Кто? Твоя большая семья? — Я моргаю.

— Они… — Она сглатывает. — Здесь собрался весь клуб вязания моей матери.

— Клуб вязания твоей матери?

Она пытается отстраниться в направлении двери, но я удерживаю ее.

— Отлично, мы познакомимся с ее клубом вязания. Почему это проблема?

Она смотрит на меня так, словно у меня выросли рога или я только что прилетел из космоса.

— Это ее клуб вязания. Ты понятия не имеешь, что это значит, не так ли?

— Ммм, что они связаны друг с другом?

— И пока они вяжут, они разговаривают. Они сплетничают. Они расчленяют всех без исключения своих друзей, членов семьи и родственников — включая своих четвероюродных и пятиюродных братьев и сестер — на куски. Они знают все обо всех в этом городе. И как только они начинают задавать вопросы, поверьте мне, папарацци — ничто по сравнению с ними.

Я хихикаю.

— Я уверен, что ты преувеличиваешь. Это клуб вязания из маленького городка. Естественно, они не могут быть настолько пугающими.

Она смеется отчаянным, злым смехом.

— Ты понятия не имеешь, не так ли? Бедняжка ты моя. — Она гладит меня по щеке. — Мне уже жаль тебя.

Искры ощущений вспыхивают от ее прикосновений. Мой пульс учащается. Господи, что это за безумная реакция по отношению к ней? Должно быть, дело в том, что она мне не нравится. Вот и все, что это такое. Это естественная реакция на того, кого ты терпеть не можешь. Я делаю шаг назад, и ее рука соскальзывает. На ее лице мелькает обиженное выражение, затем она вскидывает голову.

— Я надеюсь, ты готов.

— Перестань пытаться представить это чем-то большим, чем оно есть на самом деле. — Я выпрямляюсь во весь рост. — Давай я покажу тебе, как это делается. — Я протискиваюсь мимо нее и пересекаю комнату. Меня встречает постукивание вязальных спиц, и я останавливаюсь посреди комнаты рядом с Надин.

На диване напротив меня сидят три женщины разного возраста от пятидесяти до семидесяти, с разной степенью седины в волосах. Справа от меня сидят мужчина и женщина лет сорока с небольшим; по другую сторону от меня — еще один мужчина и две женщины. Женщины одеты в строгие юбки или платья, мужчины — в слаксы. Все поглощены своим вязанием.

— Они оделись в свои лучшие воскресные наряды, чтобы увидеть тебя, — бормочет Айла.

Верно.

— Леди и джентльмены. — Я прочищаю горло. — Приятно с вами познакомиться.

Надин поворачивается ко мне с блеском в глазах.

— Это Лимингтонский клуб вязания. Мы встречаемся каждую неделю по пятницам, чтобы вместе вязать. Но когда они услышали, что Айла приедет со своим кавалером, они захотели познакомиться с тобой. Они очень взволнованы. — Она хлопает в ладоши и поворачивается к дамам впереди. — Все, это Лиам Кинкейд, он…, — она смотрит на меня, прося о помощи. — Айла…

— Будущий муж, — говорю я.

— Друг, — одновременно вставляет Айла, но это, очевидно, только для моих ушей.

Я бросаю на нее быстрый взгляд, и она приподнимает плечо.

— Надо было попробовать, — беззвучно произносит она одними губами.

— Муж? — Надин бледнеет. — Ты сказал «муж»?

Щелканье игл прекращается. Воцаряется тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием Тайни, который устроился в углу комнаты на своем коврике.

— Ммм, да, ма. — Айла подходит и обнимает мать. — Вот почему мы хотели увидеться. Мне показалось неправильным говорить тебе об этом по телефону. И Лиам подумал, что будет лучше, если мы сообщим тебе эту новость вместе.

— О боже. — Надин покачивается.