Что не стоит делать невидимке - Росс Уэлфорд

– Нет! Это… я же говорю, это для благотворительности.

– Ну, мы тоже те ещё благотворители, а, Джес? – Одним ловким движением Джарроу выхватывает поводок Леди из моей руки и передаёт его брату, и тот наматывает поводок на кулак.

Джесмонд кивает.

Джарроу продолжает, в её пронзительном голосе звучит нотка настоящей угрозы:

– Вишь ли, я не знаю наверняка, что это твоя собака, а? Мы можем просто сдать её полиции как бродяжку, а ты же знаешь, что делают с бродяжками, ага?

Я чувствую некоторое торжество. Хоть я и напугана и уязвима, пустую угрозу я различить всегда смогу. В других обстоятельствах я, возможно, рассмеялась бы.

– Ну, вперёд, – говорю я немного даже дерзким голосом. – Она чипирована. Вас, скорее всего, привлекут за кражу собаки.

Дрогнули ли близнецы Найт перед лицом этого заявления? Как бы не так.

– Чипирована? – переспрашивает Джарроу, наклоняясь к Леди. – В смысле, вот примерно тут? – Она кладёт руку Леди на шею, как раз туда, куда собакам имплантируют микрочипы. – Прямо под кожей, ага? Не думаю, что это станет для нас особой проблемкой, а, Джес?

Джесмонд мотает головой.

– У последней всё быстро зажило.

Они поворачиваются кругом и начинают шагать прочь от нас, таща за собой Леди и оставляя меня стоять с разинутым ртом и мерзким ощущением в животе.

Я правильно их поняла? Да ну нет, конечно.

– Стойте! – говорю я.

Они останавливаются и оборачиваются, ухмыляясь.

Я решаю воззвать к лучшей их стороне, если у них вообще имеется таковая.

– Просто отдайте нам собаку. Пожалуйста.

– Твоя бабка будет до смерти рада снова её увидеть, а? – говорит Джесмонд, и я киваю.

Он продолжает:

– Она, наверное, решит, что не помешает дать нам вознаграждение. Ну знаешь – «вознаграждение за пропавшую собаку», как на фонарных столбах. А это обычно минимум полсотни фунтов.

Джарроу подходит к нам поближе.

– Мы возьмём его сейчас, ага? Зачем напрягать старушку. Сколько у тебя есть? Давай-ка глянем.

Я неохотно лезу в карман и достаю из кармана джинсов десятифунтовую банкноту, которую ба заставляет меня носить с собой на случай крайней необходимости. Считается ли это крайней необходимостью?

Проблема: рука в перчатке не влезает в карман джинсов. По крайней мере, поначалу. При обычных обстоятельствах вы бы просто сняли перчатку, чтобы рука влезла в карман, но я не могу этого сделать, не раскрыв своей невидимости. Неуклюже (и, скорее всего, странно, если смотреть со стороны) я всё-таки засовываю руку в перчатке в карман, где хранятся деньги. Я хватаю купюру и резко вытягиваю руку.

Рука выскальзывает – и из кармана, и из перчатки, которая остаётся в этом кармане торчать.

Пару секунд я размахиваю явно отсутствующей ладонью, прежде чем отвернуться. Со стороны выглядит так, словно я только что оторвала себе руку.

Я слышу, как Джарроу негромко ахает, а Джесмонд шепчет:

– Что за…

Но уже через миг я всё поправляю и снова поворачиваюсь к ним, протягивая деньги выглядящей совершенно нормально рукой в перчатке.

Джарроу выхватывает у меня купюру. Она уже собирается повернуться, когда брат останавливает её. Он по-прежнему таращится на мою ладонь.

– Ты видела?.. Что это?..

Он просто не в состоянии облечь свои мысли в слова, да и кто его обвинит? Полагаю, что он хочет сказать на самом деле, так это: «Ты видела, что её ладони только что вдруг не оказалось на месте? Её рукав просто опустел? Перчатка застряла в кармане, а ладони не было?» Но он слишком ошарашен, чтобы связать два слова.

Вдруг Джароу говорит:

– Погодь, а Лондонец? Чё у тебя есть? Есть бабки?

Бойди вёл себя очень тихо. Тихо? Молчал в тряпочку. Для такого здоровяка он делается странно бессильным, когда надо противостоять этим двоим.

– Ничего.

Оправившись от шока, Джесмонд переходит к тому, что по сути своей является уличным грабежом, только без насилия.

– Ваще ничего? Ты вышел на улицу и даже не взял денег на пирожок? Я те не верю. Мне что, самому проверить?

Джесмонд делает угрожающий шаг в сторону Бойди, и этого хватает. Бойди достаёт из кармана пятифунтовую банкноту и какую-то мелочь.

– Я так и думал, – говорит Джесмонд. – Большое вам спасибо за вознаграждение. Это, конечно, было совершенно необязательно, – преувеличенно вежливо добавляет он.

Потом он швыряет поводок Леди на землю, и близнецы уходят в ту сторону, откуда явились.

Но ведут они себя странно, склонив головы друг к другу и что-то оживлённо обсуждая. Я вижу, как Джесмонд приподнимает правую ладонь, демонстрируя её сестре. Они удалились уже примерно на десять метров, когда Джарроу оборачивается.

– Эй, Пиццелицая! На твоём месте я б не снимала маску. Так гораздо лучше!

У Бойди от злости покраснело лицо. Уголки его губ опущены вниз, образуя идеальную дугу недовольства, и я прекрасно вижу, что злится он не только на близнецов, но и на себя самого – за то, что ему не хватило смелости дать им отпор. Я не то чтобы виню его, но это и не важно: он винит себя за двоих.

Я уже собираюсь посоветовать ему плюнуть на это, как вдруг чувствую что-то не то.

Начинается всё с кончиков пальцев – болезненное такое покалывание, поднимающееся к голове. К тому времени как мы с Бойди проходим значительную часть пляжа, я чувствую, что по моей спине катятся струйки пота, а вся кожа словно пенится.

– Подожди-ка, Бойди! Стой, – окликаю его я. – Я себя странно чувствую.

Мой желудок сокращается, я падаю на колени, и меня тошнит на песок.

– Ты в норме, Эфф? – спрашивает Бойди – несколько бессмысленно, потому что я очевидно не в норме. – Мне позвать кого-нибудь?

Потом странное ощущение проходит так же быстро, как началось. Я поднимаюсь на ноги, сплёвывая изо рта вкус рвоты. Я снимаю перчатку: хочу пощупать мурашки, ползущие по лицу.

И вижу её.

Свою ладонь.

Я снимаю вторую перчатку и закатываю рукав. И вижу и руки тоже!

– Бойди! Бойди! Я снова тут! Смотри!

Я снимаю маску и парик.

Леди подскакивает ко мне с облегчением – мне кажется, оттого что снова меня видит.

Бойди оглядывается и смотрит на меня, а потом медленно расплывается в улыбке.

– О да, – говорит он, кивая. – Вот так куда менее странно, Эффи!

Спустя час я возвращаюсь домой с Леди и Бойди. Ба по-прежнему нет, но скоро она должна прийти. Мы с Бойди стоим в гараже и смотрим на солярий.