Прежде чем он загрустит - Блейк Пирс

«Спасибо, что согласились уделить нам время, - сказала Маккензи. - тем более, что мы попросили о встрече внезапно».

«Никаких проблем. Я слышала об одном убийстве...но это второе стало для меня новостью. Вы подозреваете, что у нас объявился серийный убийца?»

«Мы знаем, что это серийное убийство, - сказал Маккензи. - Он уже убивал раньше, в Орегоне. Пять жертв, и его так и не поймали».

«Боже мой», - сказала Харпер.

«То же самое было и в Орегоне, - сказал Эллингтон. - Тела находили в хранилищах. Жертвы были ранены и связаны. Он оставлял их там умирать с голоду или истекать кровью—в зависимости от того, что случится раньше».

«Что вы можете сказать об убийце?» - спросила Харпер.

«С этим вопросом мы и пришли к Вам, - сказала Маккензи. - Он оставляет место преступления чистым. Ни отпечатков, ни волос - ничего. Он вонзает нож в верхнюю часть живота жертвы, почти всегда в одном и том же месте. А потом уходит».

«Есть признаки изнасилования или других сексуальных действий?» - спросила Харпер.

«Все указывает на то, что нет, но патологоанатом не исключает этого на сто процентов».

«Подозреваю, что всё же исключит, - ответила Харпер. - Если бы речь шла о сексуальном подтексте, это было очевидно. Любой, кто связывает и затыкает кому-то рот, стремиться к контролю и доминированию. Так что, если бы он занимался сексом со своими жертвами, то он бы стремился унизить, подчинить их, и это было бы заметно».

«Похоже, он оставляет после себя своего рода подсказки», - заметила Маккензи. «Кукла в одном блоке. Игрушечный чайник - в другом. Игрушечные тарелки и кувшины - в третьем».

«Это наводит меня на мысль, что в детстве он пережил печальное, либо, наоборот, радостное событие, которое оставило глубокий след. Он пытается устраивать чаепития. Конечно, эта его странность может показаться нездоровой. Но мы должны постараться понять, как мыслит человек, который легко крадет, связывает и убивает женщин. Это чаепитие, которое он хочет устроить, может быть ключом к пониманию его мотивов. Конечно, это всего лишь внешнее, символическое выражение того, что творится у него в голове. Но сам он может об этом и не подозревать».

Она остановилась, когда официант подошёл к их столику и принял заказ. Маккензи поняла, что успела проголодаться, и заказала жаркое из креветок, омаров и говядины. И уже прикидывала, что бы съесть на десерт. Сделав заказ, официант снова оставил их одних. Маккензи продолжила с того места, на котором они остановились.

«Если рассматривать блоки хранилища как место окончания игры, что Вы можете сказать о личности убийцы?» - спросила Маккензи.

«Ну, это очень интересно, потому что тут возможно два варианта. Первое, что подсказывают мне мои инстинкты: этот человек имеет склонность к бессмысленному коллекционированию, накопительству, что ему близка идея хранить вещи в безопасном месте, там, где их легко достать. Но эта теория весьма противоречива, потому что, как правило, тот, кто склонен к патологическому накопительству не может похвастаться организованностью и любовью к порядку».

«Так значит Вы считаете, что ему нравится держать своих жертв в таком месте, где он сможет легко их найти?» - спросил Эллингтон.

«Возможно. Но скорее всего, к истине ближе всего моё первое интуитивное утверждение. Он оставляет этих женщин на складе, так как боится, что где-то в другом месте они «потеряются». А атрибутика чаепития в этом контексте, может указывать на то, где он вырос. Могу поспорить на счёт за наш ужин, что убийца вырос в доме, где вечно царили грязь и беспорядок».

«Хорошая теория, но она не поможет пролить свет на его личность».

«Уверена, что поможет. Во всяком случае, немного. Ваш убийца, вероятно, не любит беспорядок и грязь. Может быть, поэтому он наносит только один удар ножом и уходит. Кстати, вполне возможно, он хранит тела в блоках, потому что не хочет, чтобы они запачкали другие места. Его дом, например, его машину или даже дома самих жертв».

«Это также объясняет, почему он не оставляет никаких биологических следов на месте преступления», - сказал Эллингтон.

«Скажите...те хранилища, которые он использовал, они были прибранными или просто набиты вещами, сложенными беспорядочно вдоль стен?»

«Был один или два, которые я не могу назвать безупречно аккуратными, - ответила Маккензи. - Но по большей части, да...они были прибраны, а вещи аккуратно расставлены».

«Это заставляет меня задуматься, были ли они такими до того, как в них побывал убийца», - сказала Харпер.

«Думаете, он убирается после того, как зарежет жертву?» - спросил Эллингтон.

«Думаю, это не исключено. У меня самой есть блок. Как и у моей свекрови. Ни один из них нельзя назвать образцом порядка. Я знаю, где что находится, но всё равно это не более чем организованный хаос. Я не буду делать дерзкое предположение и говорить, что все склады такие, как у нас, но рискну сказать, что в большей части из них беспорядок».

Маккензи получила пищу для размышления. Она не знала, поможет ли вся эта информация составить психологический портрет убийцы, но бесспорно было то, что им открылись совершенно новые перспективы.

«Есть ещё одна вещь, которую я хотела бы знать, - сказала Харпер. - Если отбросить профилирование, убийца вполне может использовать блоки из-за того, что они очень редко используются. Мне очень не хочется даже думать об этом, но что, если есть и другие? А в них жертвы, которых ещё просто не нашли?»

«Нераскрытые дела, - сказала Маккензи, чувствуя себя полным профаном. - Отчёты о пропавших без вести».

«Чёрт», - сказал Эллингтон.

Это лежало на поверхности, и попросту было упущено ими из виду.

«Пожалуйста, имейте ввиду, - сказала Харпер, - я не пытаюсь сказать, что вы плохо выполняете свою работу. Я исхожу из того, что убийца должен выбирать места, в которые наверняка довольно долго никто не придет. Конечно, он мог бы сбрасывать тела в лесу, но в лесах довольно грязно, а он питает отвращение к грязи и беспорядку».

«К тому же в тёмном лесу чаепитие не устроишь», - пошутил Эллингтон.

«Ты шутишь, но в этом что-то есть. Убийца хочет, чтобы всё было чисто. Организовано. Аккуратно. Но аспект чаепития свидетельствует о том, что есть что-то ещё. Что-то, что, возможно, случилось с ним в детстве из-за беспорядка в доме или отсутствия организованности в его жизни».

У Маккензи голова шла кругом, она пыталась собраться с мыслями и выработать единое направление для анализа. Ничего из того, что рассказала им Джейнелл Харпер, нельзя было назвать откровением, но у Маккензи появилось много новых перспектив.

Принесли ужин, и Маккензи принялась есть так быстро, как только могла, оставаясь леди. Разговор продолжился, но дальше они подробно обсуждали лишь два убийства в Сиэтле. Харпер кивала, узнавая новые детали, и подкрепляла озвученный ею психологический портрет убийцы.