Наследница - Злата Тур

Мне казалось, что я слышу, как со скрипом несмазанной телеги шевелятся мои мысли.

Динка! По телу пробежал озноб от того, что подкинула мне услужливая память. Я смирилась с тем, что счастье для меня потеряно. Навсегда. Но то, что его подобрала — или отобрала? — единственная подруга, принять было сложно.

Хотя если разобраться, то кроме предательства Платона, удивляться нечему.

Самое странное, я почему-то не удивилась сильно тому, что Динка сделала подлость. Как говорится, при всем уважении… Она слишком явно завидовала мне, правда, маскировала это искренним восхищением.

Не зря бабуля меня убеждала, чтоб я подальше от нее держалась. «Она не подруга тебе! Она шпион, который выведывает все мелочи, чтоб потом, при случае, воспользоваться». Моя любимая бабуля сколько раз пыталась раскрыть мне глаза на зависть. Особенно, когда я начала встречаться с Платоном. Динка даже на первое свидание со мной поперлась, мотивируя тем, что должна знать, кому доверяет подругу.

И тут задним умом вспоминаю, как только мне начинал уделять внимание какой-нибудь парень, она наводила справки и тут же заявляла, что он не пара принцессе, что он… И рассказывала такие подробности, что я сразу же теряла интерес. То кошек в детстве мучил, то у учительницы деньги украл, то выложил откровенные фото своей девушки. Ну, конечно, нет! Фу-фу!

И мне бы подумать, откуда такое рвение, но Динка твердила, что как лучшая подруга обязана охранять меня. Хотела она «охранить» свою принцессу и от Платона. После того, как я взяла ее на свидание, она сделала губы куриной жопкой и резюмировала: «Сто процентов, он не тот, за кого себя выдает! Аферист! Узнал, что у тебя квартира своя, вот и пускает пыль в глаза!»

Я понимаю, как сильно удивится парень, когда на свидание девушка приходит с подругой — «прокурором». Динка задавала каверзные вопросы, не стесняясь, заказала себе кучу еды, естественно, за счет Платона. И, когда я, разозлясь, утащила ее в дамскую комнату, чтоб хорошенько навтыкать, она меня снова убедила в своей правоте.

— Белка, ты не понимаешь! Если парень всерьез тобой заинтересовался, то его не отпугнет ни мама, ни дедушка с ружьем, ни слишком дотошная подруга! — она сделала умильную мордашку, типа известного кота из «Шрека». Кто ж сможет после этого злиться?

Мне пришлось согласиться. Во-первых, свидание с отяжеляющими факторами уже идет. А во-вторых, она права. Если он решит «Скажи кто твой друг, и я скажу, кто ты!» лишь по одному эпизоду, то, действительно, Динка права. Он не слился, но и Динка не сразу отступила. Пока я не пригрозила разрывом нашей столетней дружбы. Конечно, она попыталась еще концерт закатить чуть ли не с заламыванием рук: «Парней много, они предадут. А я тебя никогда не брошу!»

Мне тогда стало стыдно. И жалко. Ведь я лучилась от счастья, а Динка оставалась одна. У нее, кроме меня, никого не было. Не с кем поболтать, погулять, сходить куда-нибудь. И мы пришли к компромиссу. Она не лезет в наши отношения с Платоном, а мы иногда берем ее в кино и на всякие мероприятия — выставки, гуляния.

И Платон смирился с ее присутствием, как с неизбежным злом. Но я видела, как ему тяжело сдерживать свои желания. Неудобно было обнимать меня, целовать при свидетелях. Зато я таяла от его нежности, с которой он легонько касался моих пальцев, незаметно гладил по спине. Я чувствовала, как учащенно бьется его сердце.

Говорят, нельзя сымитировать две вещи — страсть и интеллект. В страсти Платона я не сомневалась. К этой же цитате можно подвести и Динку.

Интеллекта у нее было чуть больше чем у птички — колибри, но благодаря акульей жизненной хватке, у нее получалось иметь то, что она хочет. С начальной школы я училась за двоих, писала за нее сочинения, контрольные, давала списывать домашку. Но мне было не жалко. Ведь она моя подруга! А подруги должны делиться всем и быть почти одним целым. Должны иметь одинаковые вкусы, чтобы не ссориться. Не иметь секретов друг от друга.

Должны… Как часто у нас в голове поселяются убеждения, которые мы просто воспринимаем на веру, без доказательств и анализа. Просто потому, что постоянно слышим это и невольно записываем на подкорку. Не сопротивляемся, даже если что-то напрягает. Мы же не расстраиваемся, если вдруг пойдет дождь? Это обычное явление.

Так и я относилась к «обезьянничанью» Динки. Она всегда хотела иметь то, что было у меня. Начиная с ручек и карандашей и заканчивая бельем. Она следовала за мной тенью, записывалась во все кружки, секции, и как только меня там что-то не устраивало, Динка тоже бросала. Одно лишь она не могла повторить — не читала те книги, которые читала я. Любое чтение ее утомляло, и, казалось, что сам процесс складывания букв в слова ей был неприятен. Иногда было лестно, что я для нее авторитет, почти гуру — она всегда нахваливала мои способности, мой вкус. Но иногда и раздражало — я же не павлин, чтобы распускать хвост для красоты. Я такая, какая есть, и не прошу дифирамбов.

Читала, что у каннибалов бытовало мнение — съедая врага, обретаешь его качества. Если враг силен, храбр и хитер, то, убив и съев его, воин получает все эти положительные качества, ну или хотя бы часть из них. Возможно, копируя меня, Динка стремилась получить мои? Или всю мою жизнь?

И теперь, кажется, получила…

Я размышляла, а неизвестная гадость уверенными каплями продолжала вливаться в меня. Я цела и невредима, значит, хватит меня пичкать дрянью! Попыталась позвать медсестру, но из пересохшего горла вырвался лишь беспомощный всхрип.

Мне пришлось прокашляться в надежде восстановить голос, но получилось лишь какое-то подобие карканья. Надо бы промочить горло, и я принялась изо всех сил визуализировать, чтоб выделилась слюна.

Я представляла, как разрезаю лимон на тонкие, прозрачные, будто подсвеченные солнцем, брызжущие соком кружочки. Сработало. Мне даже пришлось сглотнуть. Дальше, кое-как повернувшись на бок, я выдернула иглу и согнула руку в локте, чтоб не потекла кровь. Помню, что надо бы ватку со спиртом приложить для дезинфекции, но взять ее негде.

Остается надеяться, что кожу обработали до того, как проткнуть. Теперь нужно решить еще одну задачу — позвонить Вадиму, чтоб забрал меня отсюда. Хоть мы с ним и повздорили, но я ему жена как-никак! И он должен забрать! Иначе, и правда, умом двинусь. Я не знала, сколько времени здесь нахожусь, зато понимала, что это не санаторий и даже не больница.

На окнах нет никаких задвижек или ручек, чтобы впустить хоть глоток свежего воздуха. Нет ничего из моих вещей. И главное — телефона.

— Вы зачем выдернули капельницу?!

Я вздрогнула от окрика, нарушившего мои размышления. Медсестра, полная тетенька в возрасте, грозно приближалась к моей кровати. Положение было незавидным. Она одной левой могла меня уделать и снова проткнуть дырку в руке.

Если правильно поняла, то я в какой-то клинике, где желания пациента не учитываются. От слова совсем. И соответственно персонал закаленный. Его не разжалобить. Одна надежда — подкупить.

С трудом я села и сложила руки перед грудью в молитвенном жесте.