Под алыми небесами - Марк Салливан

На последнем участке к перевалу Пино слишком быстро проходил слепой поворот и чуть не врезался в немецкий автомобиль-внедорожник под названием «кюбельваген»[6]. Обе машины сманеврировали и ушли от столкновения, хотя и в последнюю секунду. Аскари оглянулся.

– Они разворачиваются! – сказал Альберто. – Жми!

– Может, лучше остановиться?

– Ты ведь хотел гонки, да?

Пино утопил педаль газа. «Фиат» Аскари имел двигатель мощнее, чем у любой армейской машины, и динамичность была выше, а потому немецкая машина исчезла из виду еще до того, как они выехали из городка Изола.

– Господи боже, вот это класс! – сказал Пино, чье сердце все еще бешено колотилось.

– Правда? – со смехом сказал Аскари. – Ничего у тебя не получилось.

Для Пино это прозвучало высшей похвалой; он в прекрасном настроении уходил в «Каса Альпина», пообещав вернуться в следующую пятницу. Подъем на Мотту был куда менее мучителен, чем спуск двумя днями ранее.

– Это хорошо, – сказал отец Ре, когда увидел мозоли, образующиеся на месте прежних волдырей.

И еще священника заинтересовал рассказ Пино о его уроках вождения.

– Сколько патрулей вы видели на дороге к перевалу Шплюген?

– Три, – сказал Пино.

– Но остановили вас только два?

– Третий попытался нас остановить, но не смог меня догнать.

– Не провоцируй их, Пино. Я говорю про немцев.

– Вы что имеете в виду?

– Я хочу, чтобы ты оставался незаметным, – сказал отец Ре. – А такая езда как раз делает тебя заметным, ты привлекаешь их внимание. Понимаешь?

Пино не понял – по крайней мере, не понял до конца, но он видел озабоченность в глазах священника и пообещал вести себя осторожнее.

На следующее утро отец Ре разбудил Пино задолго до рассвета.

– Еще один ясный день, – сказал он. – Хорошо для прогулки.

Пино застонал, оделся. Священник и завтрак ждали его в столовой. Отец Ре показал ему на карте хребет, который начинался в нескольких сотнях метров над «Каса Альпина» и, петляя, круто устремлялся к вершине Гропперы.

– Ты сможешь один или тебе понадобится проводник?

– Я был там как-то раз, – сказал Пино. – По-настоящему трудные участки вот здесь и здесь, а потом вот эта расщелина и эта узкая часть.

– Если ты доберешься до этой расщелины и решишь, что дальше тебе не по силам, то спускайся, – сказал отец Ре. – Развернись и спускайся. И возьми трость. В сарае их несколько. Верь в помощь Господа, Пино, но и сам не плошай.

1

Пино отправился в путь с рассветом и двинулся прямо в сторону Гропперы. Трость помогала ему – он воспользовался ею, когда пересекал узкую речушку, а потом когда направился на юго-восток к острому хребту. Оторванные много тысяч лет назад от горы скальные пласты делали дорогу труднопроходимой, и он двигался медленно, пока не добрался до начала горного хребта.

Здесь все тропинки заканчивались, под ногами была голая скальная порода да изредка попадались пучки травы или какой-нибудь живучий кустик. Поскольку обе стороны хребта отвесно уходили вниз, Пино понимал, что ошибку он себе не может позволить. В тот единственный раз, когда он поднимался по хребту, – два года назад, – с ним были четыре других парня и проводник – друг отца Ре из Мадезимо.

Пино пытался вспомнить, как они поднимались по ряду разбитых ступенчатых пролетов и опасных карнизов, устремляющихся к основанию пика высоко над ними. На несколько мгновений его обуяли сомнения и тревога при мысли о том, что он, возможно, выбрал неправильный маршрут, но он заставил себя успокоиться, поверить своему чутью, рассматривать каждый отрезок пути по мере прохождения, а потом оценить весь маршрут при спуске.

Наиболее опасным пока был выход на сам гребень. Отшлифованная ветрами и скругленная колонна высотой около двух метров находилась в основании хребта и казалась непреодолимой. Но с южной стороны имелись трещины и неровности. Пино швырнул вверх свою трость, услышал, как она упала со стуком. Потом, цепляясь пальцами за трещины и вставляя носки ботинок в узкие уступы, он стал подниматься к трости. И скоро он, тяжело дыша, уже лежал на остром гребне. Выждав минуту-другую, он взял трость и поднялся на ноги.

Пино продолжил подъем, его движения обрели ритм, глаза читали петляющую плоскость гребня перед ним, отыскивая на ней наиболее легкий путь. Час спустя ему пришлось преодолеть еще одно опасное место. Многие тысячи лет назад каменные плиты здесь раскололись, заблокировав путь наверх и оставив лишь неровную канавку. Она имела ширину меньше метра и такую же глубину и поднималась наверх извилистой расщелиной протяженностью от основания до карниза наверху почти восемь метров.

Пино постоял там несколько минут, чувствуя, как в нем нарастает тревога. Но прежде чем страх парализовал его, он услышал голос отца Ре, который советовал ему иметь веру в Бога, но и самому не плошать. Он развернулся на сто восемьдесят градусов, втиснулся в расщелину. Уперся в ее стенки руками и ногами. Теперь он смог карабкаться, имея одновременно три точки опоры, пока свободна рука, на большей высоте.

Поднявшись на шесть метров, он услышал клекот ястреба, выглянул из канавки, посмотрел вниз в направлении Мотты. Он теперь находился на сумасшедшей высоте, почувствовал приступ головокружения и чуть не потерял опору. Это испугало его до полусмерти. Он не мог позволить себе упасть. Падение означало гибель.

Имей веру.

Эта мысль подстегнула его, и он выбрался по расщелине на карниз, где вздохнул с облегчением и поблагодарил Бога за помощь. Когда силы вернулись к нему, он продолжил путь к юго-западному хребту. У хребта были отвесные склоны и узкая вершина – едва ли в метр шириной. Лавинные желоба вклинивались в оба склона хребта, ведущего к основанию скалистого пика Гропперы, который имел высоту около сорока метров и форму искривленного копья.

Пино лишь взглянул на устремленный в небо зубец. Он пытался разглядеть, где под основанием пика сходятся многочисленные бровки и ребра, а когда нашел то, что искал, сердце снова усиленно застучало в его груди. Он закрыл глаза, сказал себе, что должен успокоиться и поверить. Потом перекрестился и двинулся дальше; он чувствовал себя канатоходцем, проходя между двух лавинных желобов, и не осмеливался взклянуть ни направо, ни налево, смотрел только вперед – туда, где ширина гребня увеличивалась.

Дойдя до конца, Пино обхватил руками каменный блок, выступающий из стены, словно обнял друга после долгой разлуки. Когда он почувствовал, что может идти дальше, то принялся подниматься по блокам, которые имели неправильную форму – почти как перевернувшаяся стопка кирпичей, только устойчивая, неподвижная, и он относительно легко смог подняться выше. Через четыре с половиной часа после ухода из «Каса Альпина» Пино добрался до основания зубца. Он посмотрел направо и увидел стальной трос, вделанный в скалу и натянутый горизонтально вдоль зубца на высоте груди, над карнизом шириной около восемнадцати сантиметров.