Когда мир изменился - Ник Перумов

– Не талисманами и не оберегами, то ересь! – мигом вскинулся Конрад. – Мощами святых отшельников и просветлённых мужей! Умельцами монастырей в Бен Акве и Бар Роване сотворёнными! И разве не видел ты, сударь некромаг, как разили они нежить?

– Видел. И видел, как они разрушались. Ты мог использовать их только один раз, сэр Конрад.

– Верно. Но…

– Не будем спорить, что лучше, каждый хорош в своём ремесле. Значит, святые мощи…

– А также освящённые реликвии! – вставил молодой рыцарь.

– Пусть будут реликвии. Что ж, благодарю, сэр Конрад.

– Не за что, сударь некромаг. Хотя… хотя… как доброе чадо Господне, прошу тебя – покайся, прими…

Некромант едва заметно усмехнулся.

– Прости, сэр рыцарь. Но я не раз уже слыхал эти речи. Не станем заводить их вновь.

Конрад горячо запротестовал:

– Нет! Нет! Всякий состоящий в лоне Святой Церкви обязан, узрев задержавшегося возле врат, помочь ступить через порог…

– Я стою у совсем иных врат, – перебил некромант. – Нет нужды продолжать, досточтимый.

Мальчишка-рыцарь понурился. Какое-то время молчал, а потом вновь стал приставать с расспросами, не погибла ли его душа, уж раз сударь некромаг так хорошо знает деяния святых?…

* * *

Стены и башни Хеймхольма поднялись над озером, что сверкало полуденным блеском. Ветер подхватывал длинные и узкие штандарты на башнях, тянул их, трепал, заставлял хлопать, гнул прочные дубовые древки. Повозку и упряжных зомби пришлось оставить на постоялом дворе перед городскими воротами, в глухом каменном загоне. Содержатель трясся и дрожал, маленькие глазки полнил ужас, но отказать Фессу он не посмел – сказался внушительного вида пергамент с печатями городской ратуши и самого бургмейстера.

Тягловых своих мертвяков некромант загнал в стойло и тщательно запер. Молодой Конрад вер Семманус вертелся под ногами и всячески мешал.

– Ты разве не спешишь к своему духовнику?

– Спешу. Но…

– Я тоже спешу. В управу. За платой.

– Можно я с тобой, сударь некромаг? Ведь наверняка придется рассказать и про лича, а тебе будет нужен свидетель из благородного сословия, из уважаемого рода…

Мальчишка был совершенно прав.

– Почту за честь, сэр Конрад.

Славный град Хеймхольм встретил их запахами смолы, рыбы, дыма и жарившейся на рынках требухи; пылью и навозом под ногами, конским и коровьим; узкими улочками, нависающими верхними ярусами домов. На них косились – впрочем, по большей части хорошенькие служанки, бросавшие на молодого Конрада такие взгляды, что тот так и брёл, пунцовый, как свёкла.

В ратуше двери открывались перед ними словно сами собой, а прислуга и стражники старались подобру-поздорову убраться с их пути.

Здесь были суровый камень да толстенные брёвна, ошкуренные и обожжённые. Хеймхольм стоял на западной границе маркграфства, но селились тут большей частью северяне, привычные к распрям с Империей Духа.

Гобелены изображали славные битвы горожан – правда, тканью изрядно закусили тряпичные черви. Занимали целые простенки композиции из побитых щитов, проломленных шлемов и сломанных копий – как утверждали в Хеймхольме, всё это взято было в бою с тех рыцарей и их дружинников, кому достало глупости требовать с города дань.

Широкая лестница холодного бутового камня вела наверх. Двое стражников в начищенных кирасах, шлемах-кабассетах и с алебардами поспешно расступились.

– Господин бургмейстер? – осведомился некромант.

– Господин бургмейстер немедля примет господина мага. – Старший из алебардистов пятился, пытаясь в то же время осенить себя Господним знамением.

Кабинет – или контора – господина бургмейстера отличалась тем, что вместо гобеленов со славными битвами стены его украшали головы волков, кабанов и медведей, все – с явными признаками оборотничества.

Рыжебородый великан поднялся с кресла, коим служил цельный комель дерева. Нос у господина бургмейстера явно отрицал наличие благородных кровей и напоминал картошку, щёки были красны и свидетельствовали об охоте до крепкого эля. Дублет господина бургмейстера украшала массивная серебряная цепь – центральное звено в виде крупного мифрильного кольца.

– Мастер Граллон Салдобрул, моё почтение, – некромант поклонился первым. – А это – юный сэр Конрад…

– Конрад вер Семманус! – гордо объявил рыцарь. – Отец мой…

– Тихо, тихо, – поморщился бургмейстер. Вид у него был явно помятый – ночь, видать, выдалась весёлая. – У меня в голове словно орда пьяных гномов молотами колотит. Тихо. Некромаг, ты явился сообщить о…

– Об очищении погоста Эшер Тафф.

– Эшер Тафф… – мастер Граллон явно страдал от последствий вчерашних возлияний. – Проклятое местечко… Ну так что, ты управился со слыгхом?

– Там не оказалось слыгха, бургмейстер. Вместо него – три каттакина, летавец и драуг.

Рыжебородый недоверчиво свёл брови.

– И они тебя не растерзали, некромаг?… Если, конечно, хотя бы половина того, что я слыхал об этих созданиях, правда…

– Отнюдь, – пожал плечами Фесс. – Вот, пожалуйста, смотрите, – и он полез в суму.

– Нет! Нет! – замахал руками мастер Граллон. – Не хватало ещё вываливать мне тут свои богомерзкие останки!..

– Не мои, а неупокоенных, досточтимый.

– Всё равно я в твоих костях ничего не смыслю!.. И говорю тебе – там был слыгх, как доносили святые отцы!.. Вот за слыгха я тебе и заплачу – после того, как…

Фесс даже не успел закатить глаза, как за спиной раздались шаги, и скрипучий голос произнёс:

– Не советую вам спорить и торговаться с некромагом, Граллон, чадо моё.

Наверное, Фесс сделался белее мела, потому что Конрад аж рот разинул и попятился.

Этот голос – нет, не может быть!..

Он досчитал до десяти. Как когда-то, в деревушке под названием Большие Комары…

Невысокий широкоплечий монах в простой коричневой сутане, подпоясанный кожаным поясом гномьей работы с несколькими мелкими сумками, в петлях шестопёр. Большая лысина, и один глаз закрыт чистой белой повязкой.

Некромант обернулся соляным столпом.

Новоприбывший прошествовал к столу бургмейстера, бегло взглянул на пергамент Фесса.

– Моё почтение, сударь некромаг. Благословения не предлагаю, вам оно ни к чему.

– Эт… Эт… – только и смог выдавить Фесс.

– Эт?… – поднял бровь монах. – Позвольте представиться, отец Виллем Зейкимм, старший дознаватель конгрегации Света Святого.

– Этлау… – имя наконец выбралось на волю.

– Простите? – не понял монах. – Этлау? Премерзкий городишко, доложу я вам. Хоть я и оттуда родом, но правда превыше всего… Э-э, сударь некромаг, что ж вы так на меня смотрите? Право же, клянусь Господом нашим, я не мертвяк.