Нежданный поцелуй - Мэри Блейни

Мысленно он все еще находился рядом с ней. И ее изящное тело, казалось, взывало к нему, в то время как ее же праведный гнев повелевал удалиться. А потом она сказала, что ей не нужен любовник, но в то же время настаивала на том, чтобы он признал, что испытывает к ней влечение. Так что же все это означало?

Впрочем, сейчас ему лучше подумать не о ее поведении, а о своем собственном. Потому что если уж быть честным, то он вел себя как глупый юнец, как школьник, не выучивший урок. Вероятно, сейчас ему следовало тщательнейшим образом все обдумать и понять причины своего поведения. И конечно же, оценить уместность столь позднего визита. Похоже, он действовал, повинуясь импульсу, черт возьми! А ведь воображал, что давно уже покончил с необдуманными поступками, что положил этому конец, что повзрослел наконец-то!

Дом на Пенн-сквер был темным и тихим, хотя почти все соседние дома были ярко освещены. Его ночной швейцар поспешил выйти, спустил подножку кареты и поклонился. Герцог машинально кивнул и вышел из экипажа. Он уже пересек свой огромный холл и приблизился к лестнице, когда швейцар, деликатно откашлявшись, проговорил:

— Ваша шляпа, милорд…

— Да-да, конечно… — Герцог снял шляпу и плащ и вручил их швейцару вместе с тростью. Тот взглянул на него с беспокойством, и Мерион со вздохом пробормотал: — Я сегодня слишком занят… и озабочен.

— Да, ваша светлость, разумеется. — Швейцар с удивлением посмотрел вслед хозяину.

Поднявшись по лестнице, Мерион сразу направился в парадную гостиную, дверь в которую всегда оставалась открытой — это являлось напоминанием о тех днях, когда он часто приглашал к себе гостей после бала или после игры в карты. «Наверное, надо сказать мажордому, что не стоит поддерживать эту традицию», — подумал Мерион, переступая порог. Он сразу же приблизился к портрету Ровены, висевшему над камином.

И только сейчас он вдруг понял, почему после возвращения из Франции старался не смотреть на портрет жены. В голубом атласном платье, с жемчугами на шее и с тиарой на голове Ровена выглядела как подлинная герцогиня — изящная грациозная и очаровательная. И в то же время художнику удалось передать наивность и нежность Ровены, а также присущее ей дружелюбие, которое Мерион считал едва ли не самой привлекательной ее чертой. Все эти качества располагали к ней людей и отчасти уравновешивали его, Мериона, трезвую официальность. Именно поэтому он всегда считал их брачный союз необыкновенно удачным и счастливым, но сейчас он вдруг понял, чего в нем не хватало для подлинного счастья. Увы, в их браке не было страсти — не было, как теперь ему казалось, именно по его вине.

Тяжело вздохнув, герцог склонился перед портретом. Он решил, что непременно отправит его в Дербишир, в Пеннфорд, где ему найдется место рядом с его собственным портретом. Точно так же однажды ему найдется место рядом с ней на кладбище.

Мерион снова вздохнул и почувствовал, что на глаза его навернулись слезы. «Пусть же небеса дадут Ровене все то, чего ей недоставало в жизни», — подумал он, выходя из гостиной.

Направляясь в свой кабинет, герцог думал о страсти. Да, теперь он наконец-то осознал, что именно в страсти ключ к благополучной жизни. Не в сладострастии, а в страсти, проявлявшейся не только в интимных отношениях, но и абсолютно во всем. В попытке добиться справедливости, например.

Что же касается отношений с этой с женщиной… Похоже, что она сразу поняла, какие у них возникли отношения. Но теперь-то и он это понял, поэтому одним поцелуем дело не закончится.

— Ты должна признать, что прощальная реплика герцога прозвучала очень сильно.

— Прощальная реплика? Но ведь он был не на сцене…

Елена нахмурилась и пристально взглянула на свою прическу. Потом снова принялась вынимать шпильки из волос.

— Видишь ли, Миа, наш разговор носил частный характер. Тебе уже восемнадцать, дорогая, и ты достаточно взрослая, чтобы понять это.

— Но я вовсе не подслушивала. Просто невольно слышала… Я была в маленькой комнате рядом с гостиной. Ты ведь знаешь, что выйти оттуда можно только через ту, где находились вы с герцогом.

Елена снова посмотрела на девушку, на сей раз с удивлением.

— Но как случилось, что ты там оказалась? Ведь эта комната годится только для того, чтобы хранить ненужные вещи. Я думала, что никому и в голову не придет туда заходить.

— Ну, если честно… Я там пряталась от Тинотти. Он и синьора хотели, чтобы я помогла им составить инвентарный список вин.

— В десять вечера? — удивилась Елена.

— Они заявили, что в ожидании твоего возвращения следует разумно использовать время. Я сказала им, что придется сжечь слишком много свечей, и предложила поучить их игре в карты, которой мы научились на корабле по пути сюда. Но они отказались. И вообще они постоянно пытаются заставить меня делать то, что обычно делают слуги. А слуги-то они, а не я, не так ли?

Елена снова нахмурилась.

— Миа, ты не права. Они вовсе не слуги. Уж скорее они члены нашей семьи.

— Ну, если ты так считаешь… — Девушка пожала плечами и надолго умолкла. Потом вдруг улыбнулась и заявила: — Ты знаешь, мне кажется, что герцог… Он как спящий вулкан. Как герой романа.

Однако такие мужчины очень достойно ведут себя на публике, но не в частной жизни.

Миа лежала на кровати поверх покрывала, подтянув к подбородку колени. Она была необыкновенно ловкой и гибкой, и Елена молила Бога, чтобы ей никогда не пришло в голову стать профессиональной танцовщицей или циркачкой.

— Ты собираешься сделать его своим любовником? — спросила девушка.

Елена строго взглянула на нее.

— Скажи, что дает тебе читать твоя гувернантка, Миа? И почему ты задаешь такие неприличные вопросы?

— Неприличные? Но ты бы его выбрала?

— Ни за что! — Елена решительно покачала головой. — Кроме того, ты должна знать: я приехала сюда для того, чтобы вывозить тебя в свет, а вовсе не для того, чтобы предаваться удовольствиям.

Такое объяснение было очень удобным. К тому же это была почти правда.

— Елена, а ты могла бы выйти за него замуж? Ведь он — герцог. Подумай, сколько замечательных драгоценностей он мог бы тебе подарить.

Да, он герцог. И уже одного этого было бы достаточно, чтобы избегать его.

— Миа, у меня нет ни нужды, ни желания выходить замуж за драгоценности или же за деньги.

— Да-да, знаю… — Девушка вздохнула.

Елена вынула из ушей жемчужные серьги — подарок Эдварда в годовщину их знакомства — и тихо сказала:

— Поверь мне, дорогая, хотя я тоже люблю украшения и прочие красивые вещи, я давно уже поняла, что драгоценности и наряды — не самое главное для счастья. Когда-нибудь и ты это поймешь.

— Я верю, Елена, что для тебя это именно так. Но я была бы безмерно счастлива, если б кто-нибудь подарил мне дорогие украшения, например, карету и лошадей. А герцог смог бы все это купить. И он, наверное, даже и не заметил бы, что потратил деньги.