СМЕРШ в тылу врага. Зафронтовая работа военной контрразведки - Юрий Ленчевский

— Абсолютного поберегись — продаст…

Находясь в школе, советский разведчик, отлично зная, что коллектив, в котором он находится, насквозь пропитан ядом антисоветизма, все же не терял веры в людей и кропотливо подбирал, осторожно общаясь с курсантами, среди них человека, попавшего в школу абвера по глупости. Сложно, архисложно было отыскать в атмосфере предательства и измены, царящей в стенах учебного разведывательного заведения, лояльного к советской власти курсанта. И все же Малышеву-Лескову это сделать однажды удалось…

Малышев все время приглядывался к своему coceду, который поселился в его комнате. Юрий Чистяков, так нарекли его в школе, держался независимо, строго выполнял установленные порядки, добросовестно усваивал шпионские науки, лишнего не болтал. Он характером сошелся с курсантом Константиновым, но в комнату, где проживал, Малышев его не приглашал.

Разведчик не раз задавал себе вопрос: кто он, его сосед? Курсант разведшколы абвера, усердно готовящийся к выполнению шпионского задания против своей страны, или… Кто же он в действительности?

Малышев узнал, что товарищ соседа — Константинов, выпускник разведшколы, — в ближайшие дни идет по заданию немцев на советскую сторону. Он тщательно проанализировал поведение Чистякова. Некоторые из курсантов школы не скрывали своей ненависти ко всему советскому и открыто выступали против строя, существующего на их Родине, нелицеприятно выражались по адресу руководителей Советского государства. Советский же разведчик ни разу не слышал от Чистякова подобных высказываний.

Однажды на лекции о положении дел на советско-германском фронте лектор распинался об успехах вермахта. И хотя в этой лекции чувствовалась наглая ложь, от Малышева не укрылось, что возвратившийся с лекции Чистяков находился в удрученном состоянии. Малышев решил рискнуть. Неожиданно представился случай. Во время ночных прыжков с парашютом у одного курсанта не раскрылся парашют. Он упал в центре полигона. Малышев и Чистяков оказались поблизости. Подбежали к погибшему. Следом подошел инструктор. Споткнувшись о стропы парашюта, он грубо выругался. Чистяков скрипнул зубами, зашагал в сторону. Малышев услышал из темноты: «Сволочи… Хотят, чтобы мы за них жизни не жалели, шли против своих!»

Малышев догнал Чистякова, тихо спросил:

— Ты для инструктора ругался или для меня?

Тот резко остановился, подступил к нашему разведчику, сказал зло:

— Доносить собрался? Иди докладывай, не стесняйся. Не зря ты с Полянским якшаться стал.

— Может быть, скажешь, кого я выдал?

— Пока нет. Но говорят, ты перебежчик. Так это или нет?

— А ты почему из лагеря в школу пошел? Жить хотел? А клеймо шпиона? Я замечаю, ты теперь об этом думаешь. Так знай, чтобы смыть это клеймо, есть только один путь: не отчитывать, а действовать против врагов.

Чистяков задумался, молчал. Наконец, спросил:

— Кто ты такой?

— Шпионом быть не собираюсь.

— А может, ты провокатор?

— Мы живем с тобой в одной комнате не один день, — Малышев положил руки на плечи Чистякова. — Разве я похож на осведомителя?

Чистяков снова замолчал, все еще борясь со своими сомнениями, однако через несколько минут сказал:

— Ну, хорошо. Объясни, что ты хочешь?

— Я знаю, Константинов твой друг. Он уходит по заданию абвера в советский тыл. Поговори с ним, убеди явиться к своим с повинной. Имей в виду, это единственно верный путь для тех, кто оказался здесь.

— А нам тут говорят: будешь задержан на той стороне или явишься с повинной — все равно расстрел.

— Запугивают. На самом деле явка с повинной — самый лучший выход и для Константинова, и для тебя.

И Чистяков произнес такие нужные Малышеву слова:

— Я тебе поверил, сегодня переговорю с Константиновых.

Вечером того же дня Чистяков сообщил, что его друг согласен.

— Славно! — обрадовался его собеседник. — Повидай его еще раз и расскажи, что он должен передать армейским контр-разведчикам, — Малышев перечислил все, что считал необходимым сообщить ленинградским чекистам.

Чистяков выполнил и эту просьбу.

* * *

Школа в городке Стренчи имела лагерь, куда направлялись агенты, окончившие обучение в других отделениях школы и предназначенные для выброски в советский тыл. Здесь завершалась их подготовка и проводилось распределение разведчиков и радистов по агентурным группам. Сюда и был переведен Константинов. Перед заброской агенты сводились в резидентуры. Переброска происходила самолетами с Псковского, Смоленского и Рижского аэродромов и в исключительных случаях — пешком.

Радиста Константинова и разведчика Красилова свели в одну группу. Старший разведывательной группы Георгий Красилов был в форме старшего лейтенанта, Константинов — лейтенанта. Их направили пешим порядком.

Для возвращения агентам дали пароль «Петергоф» (абверкоманду-104 возглавлял обер — лейтенант Геприх, он же Петергоф). Во время перехода линии фронта они попали в засаду «СМЕРШ». В вещмешке лейтенанта Константинова была обнаружена новейшая приемопередающая радиостанция, а у старшего лейтенанта Красилова — деньги в сумме 100 тысяч рублей и взрывчатка. Лейтенант вел себя спокойно, даже как бы радовался тому, что его задержали, Красилов же был в крайне удрученном состоянии. После первых допросов их отправили в Ленинград, где Георгий Красилов и Николай Константинов предстали перед сотрудниками управления контрразведки «СМЕРШ» Ленинградского фронта.

Капитан Константин Маковеенко (ему присвоили очередное воинское звание) и подполковник Соснихин внимательно слушали «лейтенанта», радуясь успехам курсанта школы абвера Лескова — разведчика военной контрразведки Владимира Малышева, который позволил «СМЕРШ» проникнуть в тайны «Марса» — абверкоманды-104.

* * *

В 30 километрах от Валги в небольшом латвийском городке Стренчи располагалась вторая школа «Марса». В ней готовили разведчиков-радистов. Когда в Валге закончился курс шпионских наук, туда прибыл шеф подготовки радистов. Он побеседовал с каждым выпускником, отбирая тех, кто, по его мнению, годился для изучения радиодела. Малышев подошел в связи с наличием хорошего слуха и знания латинского алфавита. Уголовник Женька Неверов, он же Евгений Негин, чью биографию чекисты использовали для легенды Малышева, нигде и никогда не учился. Владимир же, по легенде — Евгений Негин, школьником все-таки был. Среди тех, кто поехал в Стренчи, были Роман из Харькова и Ястребов.

На новом месте Малышев познакомился с обслуживающим персоналом и узнал, что в здании школы радистов до войны размещалась психиатрическая больница. Летом 1941 года, когда за полевыми частями вермахта в Стренчи прибыло подразделение полиции безопасности и СД, всех душевнобольных умертвили, а здание передали абверу.

Порядки в школе радистов такие же, как и в школе в Валге. Объяснялось это просто: обе школы подчинялись абверкоманде-104, находились под началом обер — лейтенанта Рудольфа и по существу являлись единым учебным комплексом шпионского центра группы армий «Норд». Кроме радиодела и других специальных дисциплин, здесь преподавалась так называемая «история России». Читал ее белоэмигрант, носивший псевдоним Филатьев. Он люто ненавидел советскую власть и не скрывал, что готовит план создания органа террора при штабе предателя Власова и составляет списки лиц, которые, по его мнению, должны быть репрессированы в первую очередь. Со своим планом он выезжал в Ригу, где встречался с Власовым.