Победоносец Сталин. Генералиссимус в Великой Отечественной войне - Дмитрий Язов

Корр.: – Я читала воспоминания Голованова. Замечательно честная книга. Тогда родилась трогательная традиция обмена радиограммами. Сбросив бомбы в центре Берлина, дважды Герой Советского Союза Александр Молодчий докладывал: «Москва. Сталину. Нахожусь в районе Берлина. Задание выполнено. Молодчий». Ответ: «Ваша радиограмма принята. Желаем благополучного возвращения». Излишне говорить, насколько окрыляет такая поддержка в минуты смертельной опасности.

Д.Т. Язов: – Рокоссовский вспоминал: «Внимание Главнокомандующего означало очень многое для тех, кому оно уделялось. А тёплый отеческий тон подбадривал, укреплял уверенность».

Корр.: – А как насчёт того, что Сталин планировал операции по глобусу?

Д.Т. Язов: – Бред несусветный. Это подтверждает и Маршал Советского Союза К.А. Мерецков: «В некоторых книгах у нас получила хождение версия, будто И.В. Сталин руководил боевыми операциями «по глобусу». Ничего более нелепого мне никогда не приходилось читать». Я приводил уже рассказ Василевского о методах работы Главнокомандующего. Могу привести ещё свидетельство Жукова: «Невозможно было идти к Сталину без чёткого представления ситуации, отражённой на карте и сообщить непроверенную или (что было намного хуже) искажённую информацию. Сталин не терпел ответов наугад. Он требовал предельной точности и ясности». Известен случай, когда Жукову пришлось убедиться в этом на собственном опыте. Дело было на Западном фронте. Он докладывал обстановку, показывая на карте линию обороны. Вдруг Сталин прервал его вопросом: «Что это такое?» Оказалось, Жуков не заметил, что офицер, наносивший на карту линию обороны, по ошибке часть её провёл по …болоту. Желательно, заметил Иосиф Виссарионович, чтобы сюда приходили с точными данными.

Корр.: – Дмитрий Тимофеевич, мы с Вами не коснулись харьковской катастрофы. А ведь это ярчайший пример того, как ловко можно переложить вину с больной головы на здоровую. Но сначала давайте послушаем Хрущёва. «Я позволю себе привести… один характерный факт, показывающий как Сталин руководил фронтами… Когда в 1942 году в районе Харькова для наших войск сложились исключительно тяжёлые условия, нами было принято правильное решение о прекращении операции по окружению Харькова… Что же из этого получилось? А получилось самое худшее из того, что мы предполагали. Немцам удалось окружить наши воинские группировки, в результате чего мы потеряли сотни тысяч наших войск. Вот вам военный «гений» Сталина».

Д.Т. Язов: – Хороша логика. Виноват Сталин, а они с Тимошенко – невинные жертвы обстоятельств. Василевский считал хрущёвскую версию лживой. Этой же точки зрения придерживался и Жуков. Даже Волкогонов, которого никак не причислишь к почитателям вождя, считал, что, либо Хрущёву изменила память, либо он лгал, чтобы «задним числом создать себе историческое алиби».

Известно письмо Сталина командованию Юго-Западного фронта. Начинается оно с выговора начальнику штаба Баграмяну, который «не удовлетворяет Ставку не только как начальник штаба…, но… и как простой информатор, обязанный честно и правдиво сообщать в Ставку о положении на фронте.

В течение каких-либо трёх недель, – продолжал Сталин, – Юго-Западный фронт, благодаря своему легкомыслию, не только проиграл наполовину выигранную Харьковскую операцию, но успел ещё отдать противнику 10–20 дивизий… Понятно, что дело здесь не только в Баграмяне. Речь идёт также об ошибках всех членов Военного Совета и, прежде всего, тов. Тимошенко и тов. Хрущёва.

Если бы мы сообщили стране во всей полноте о той катастрофе с потерей 18–20 дивизий, которую пережил фронт и продолжает ещё переживать, то я боюсь, что с вами поступили бы очень круто».

Корр.: – Получается, мы заслушали точки зрения обвинителя и обвиняемого. Хотелось бы услышать предысторию вопроса.

Д.Т. Язов: – Если коротко, то дело обстояло так. Разрабатывая стратегию на 1942 год, Ставка пришла к выводу, что сил на крупное наступление пока нет, поэтому следует перейти к стратегической обороне. Это была точка зрения начальника Генштаба Шапошникова. Её разделял и Сталин. Однако полное бездействие его не устраивало и он, по словам Жукова, заявил: «Не сидеть же нам в обороне, сложа руки, не ждать, пока немцы нанесут удар первыми! Надо самим нанести ряд упреждающих ударов… и прощупать противника».

Было принято решение провести ряд частных наступательных операций, включая Харьковскую. Командующий войсками Юго-Западного направления Тимошенко заявил, что «войска этого направления сейчас в состоянии и безусловно должны нанести немцам на юго-западном направлении упреждающий удар…» Шапошников предлагал воздержаться от этой операции, однако, по словам Василевского, «командование направления продолжало настаивать на своём предложении и заверило Сталина в полном успехе операции. Он дал разрешение на её проведение».

12 мая войска Юго-Западного направления перешли в наступление на Харьков. Начало было успешным. А дальше послушаем Жукова: «Но из-за нерешительности командования Юго-Западного фронта в отношении ввода в сражение танковых соединений операция дальнейшего развития не получила. Этим незамедлительно воспользовался противник».

И.В. Сталин и Б.М. Шапошников

Василевский, временно исполняющий обязанности начальника Генштаба, узнав о критической обстановке, немедленно доложил Сталину, предлагая прекратить наступление. Тот переговорил с Тимошенко, который в очередной раз заверил Верховного Главнокомандующего, что мер, принимаемых командованием, вполне достаточно.

Однако, 18 мая обстановка на Юго-Западном фронте резко ухудшилась и Генштаб ещё раз высказался за прекращение операции. Жуков, присутствующий в Ставке, стал свидетелем разговора Сталина с Тимошенко. «Хорошо помню, что Верховный предлагал C.K. Тимошенко прекратить наступление….» Но тот «доложил, что Военный Совет считает опасность… явно преувеличенной и, следовательно, наступательную операцию прекращать нет оснований». В тот же день Сталин переговорил и с членом Военного Совета Хрущёвым. Тот тоже подтвердил, что опасность сильно преувеличена и оснований для прекращения операции нет. Лишь 19 мая Тимошенко отдал приказ прекратить наступление. Но было уже поздно.

Несколько дней отделяло наши войска от полной катастрофы. Немцы окружили и по большей части уничтожили три наших армии. По немецким источникам в плен попало 200 000 бойцов и офицеров Красной Армии. По нашим данным потери составили более 277 000 человек, из них более 170 000 погибло. Кроме того, в этом сражении мы лишились 1200 танков и 2100 орудий. Потери вермахта составили 20 тысяч человек.

Так, что у Хрущёва были все основания, как говорится, заметать следы. Кстати, по этому поводу Жуков в своих «Воспоминаниях и размышлениях» высказался так: «Существующая версия о тревожных сигналах, якобы поступавших от Военных Советов Южного и Юго-Западного фронтов в Ставку, не соответствуют действительности. Я это свидетельствую потому, что лично присутствовал при переговорах И.В. Сталина по ВЧ с Н.С. Хрущёвым».