Убивая Еву - Люк Дженнингс

Сара живет в маленькой квартирке над галереей. Держась за руки, они возвращаются туда, оставляя темные следы на свежем снегу.

– Ладно, картины я понимаю, но это что? – спрашивает Вилланель, указывая на загадочную инсталляцию в витрине.

Сара у двери набирает входной код.

– Ну… Чучело ласки мне просто подарили в шутку. А на кухне под руку попалась эта обсыпка. И я объединила два объекта. Смешно получилось, да?

Вилланель ступает следом по узкой лестнице.

– То есть оно вообще не несет никакого смысла?

– А ты как думаешь?

– Никак. Наплевать.

Вилланель делает пол-оборота и вжимает ее в стену, затыкая рот поцелуем. Все шло к этой минуте, но Сара все равно изумлена.

Потом, уже пробудившись, она видит сидящую в кровати Вилланель, ее стройный силуэт на фоне первого света зари. Сара протягивает руку и проводит ладонью вниз по ее плечу, ощущая жесткие изгибы дельтовидной мышцы и бицепса.

– Чем, говоришь, ты занимаешься? – удивленно спрашивает она.

– Я не говорила.

– А скажешь?

Вилланель кивает.

– Я тебя еще увижу?

Вилланель с улыбкой прикасается к Сариной щеке. Спешно одевается. На улице, на маленькой площади, царят девственный снег и тишина. Вернувшись в квартиру на Саут-Одли-стрит, она скидывает с себя одежду и через пару минут засыпает.

Просыпается она уже за полдень. На кухне – полкофеварки еще теплого кофе «Фортнум и Мейсон». У входной двери – внушительные хозяйственные пакеты, их оставил Константин.

Она просматривает содержимое. Очки в черепаховой оправе с бледно-серыми стеклами. Парка с обшитым мехом капюшоном. Черный свитер с высоким воротником, рубашка в клетку, черные шерстяные колготки и ботинки на молнии. Она все примеряет, прохаживается по квартире, привыкает к новому облику. Одежду нужно обносить, поэтому она, выпив чашку стынущего кофе, выходит из дома и, перейдя Парк-лейн, направляется в Гайд-парк.

И вновь – такое же небо цвета умбры, на фоне которого аллеи голых берез и дубов выделяются своим еще более серо-коричневым оттенком. До вечера далеко, но свет уже начинает уходить. Сунув руки в карманы и опустив голову, Вилланель быстро шагает по аллеям, оправленным в тающий снег. Там есть и другие люди, но она на них практически не смотрит. Из сумерек порой вырисовываются статуи, их очертания под коркой снега неясны. У перил моста через Серпентайн она ненадолго останавливается. Под потрескавшимся стеклом льда – беспросветная чернота воды. Царство тьмы и забвения, к которому ее в такие дни тянет почти гипнотически.

– Заманчиво, правда?

Изумленная тем, что ее мысли так буквально воспроизведены вслух, Вилланель оборачивается. Ему около тридцати, худощавое лицо, хорошо сидящее твидовое пальто с поднятым воротником.

– Купаться я не планировала.

– Вы знаете, о чем я. «Уснуть! И видеть сны, быть может…»[4] – Его взгляд неподвижен, глаза – темные, как замерзшее озеро внизу.

– Вы поклонник Шекспира?

Он сметает рукавом снег с балюстрады и пожимает плечами.

– В зоне боевых действий он неплохой компаньон.

– Вы солдат?

– Был когда-то.

– А сейчас?

Он направляет взгляд туда, где светится Кенсингтон.

– Можно сказать, исследователь.

– Ну что ж, удачи вам… – Она трет руки без перчаток и дышит на них. – День уходит. И мне тоже пора.

– Домой? – Натянутая улыбка словно намекает на некую интимную шутку, понятную лишь им обоим.

– Да. До свидания.

Он поднимает руку.

– Увидимся.

Кутаясь в парку, она шагает прочь. Просто какой-то бестолковый мудак решил ее склеить. Беда в том, что не похож. С этой своей убийственной английской учтивостью он может оказаться как безобидным, так и опасным. И ей откуда-то знакомо его лицо. Могла она видеть его раньше – например, на тренингах по уходу от слежки, которые она почти подсознательно повторяет, куда бы ни пошла? Может, он из МИ-5?

Резко сменив курс и повернув на юг, она бросает взгляд на мост. Человек исчез, но она все равно ощущает его присутствие. По пути к ближайшему – северному – выходу она совершает дополнительный проход, дабы избавиться от хвоста, если успела его подцепить. Никто не идет следом, не меняет направление, не убыстряет шаг, чтобы поспевать за ней. Но если это серьезные люди – кем бы они ни были, – у них есть основная группа, которая непосредственно ее преследует, и вспомогательная, занятая статическим наблюдением и готовая выступить, если она оторвется от основной.

Свернув теперь на восток, Вилланель шагает по Бейсуотер-роуд к Мраморной арке. Она не бежит, но движется достаточно быстро, чтобы заставить любой хвост ускориться вместе с ней. Ненадолго остановившись у автобусной остановки – якобы перевести дух, – она украдкой смотрит по сторонам, нет ли поблизости кого-нибудь в нарочито неряшливом наряде уличного художника. Ничего подобного не видно, но ведь если она на крючке у МИ-5, то и не должно быть видно.

Заставляя себя дышать ровно, она направляется к сети подземных переходов у Мраморной арки. Множество выходов – еще один шанс выявить хвост и избавиться от него. Спустившись на Камберленд-гейт и выйдя на Эджвер-роуд, она задерживается у входа в спортивный магазин и в зеркало витрины смотрит на переход. Никто не бросает на нее взглядов, никто не сбивается с шага. Она возвращается к Мраморной арке, потом торопливо преодолевает сто с лишним метров через переход и, притормозив возле Уголка оратора, двигается к метро. На платформе западного направления Центральной линии она пропускает два поезда, замечая, кто остался стоять. Линия перегружена, и в поезд не сели несколько человек. Молодая женщина в серой ветровке. Бородатый парень в двубортном полупальто. Держащаяся за руки пара среднего возраста.

Шагнув в третий поезд, она проезжает пару остановок до Квинсуэй и выходит, когда двери уже начинают закрываться. Перейдя на другую сторону платформы, она возвращается на восток до Бонд-стрит, там поднимается на улицу и на Дэвис-стрит ловит такси. Она просит водителя ехать окольным путем через Мейфэр. Некоторое время за ними следует серый «БМВ», но на Керзон-стрит, раздраженно рыкнув, сворачивает на восток. Через минуту в зеркале заднего вида появляется черный «Форд К» и никуда не исчезает, хотя они проехали уже три поворота. Такси закатывается в тупиковый переулок Клардж-мьюз, и Вилланель дает водителю пятьдесят фунтов вместе с краткими инструкциями. Через полминуты их машина замедляется, и двигатель глохнет. Выскальзывая из задней двери, Вилланель слышит сердитые гудки «Форда», но в узком проходе между кирпичных домов за ней никто не идет, и когда она пятью минутами позже возвращается тем же путем, в переулке ни души.