Эпоха открытий. Возможности и угрозы второго Ренессанса - Крис Кутарна

Появляются новые перекрестки. Мегаполисы – Токио, Нью-Йорк, Лондон, Торонто, Париж, Нью-Дели, Сан-Паулу, Мумбаи, Мехико, Шанхай и Дакка – не сходят с мировых заголовков, но настоящая история, по крайней мере та ее часть, которая касается роста городов, будет разыгрываться в >700 развивающихся городах мира, население которых на сегодняшний день превышает 500 тысяч человек, и >350 новых городах, которые достигнут этого порога в 2030 г. Для сравнения, в них к 2030 г. появится 1,3 миллиарда жителей, а в уже существующих больших городах рост составит всего 100 миллионов жителей [47].

Мы крайне смутно представляем себе эти новые перекрестки. В их число входит около 150 региональных центров с населением 5–10 миллионов жителей, таких как Чанша в Китае, Жоинвили в Бразилии и Веракрус в Мексике, несколько сотен растущих городов среднего размера, с населением от 1 до 5 миллионов, таких как Ахмадабад в Индии и Сочи в России (часто они складываются вокруг местных природных ресурсов или промышленных предприятий), а также тысячи мелких, бурно развивающихся городков, которые мало кто из нас сможет найти на карте, таких как Хэншань, Лэйбо, Кучаман-Сити, Конч, Кашиас, Тимона, Эскобедо и Абасоло.

Китай лидирует в истории урбанизации. В 1982–1986 гг. в результате отказа от государственного планирования в сельском хозяйстве в стране появилось множество незанятых сельских работников. За четыре коротких и беспокойных года городское население Китая выросло с 200 миллионов почти до 400 миллионов человек [48]. Следующий городской бум в Китае начался после того, как в 1992 г. Дэн Сяопин совершил свое историческое южное турне, посетив прибрежные провинции юго-востока Китая (в ходе которого он, по некоторым сведениям, заявил: «Разбогатеть – значит прославиться»), утвердил рыночные реформы как часть учения Китайской коммунистической партии и задал курс на экспортоориентированное расширение, перетянувшее сельских работников на побережье. Шэньчжэнь в дельте Жемчужной реки стал современной Севильей. В 1970-х гг. это был рыбацкий поселок с населением 10 тысяч человек, но в 1979 г. он был объявлен особой экономической зоной, и в следующие десять лет численность его населения достигла 2,5 миллиона человек. После южного турне рост вышел на новую стадию: в 2000 г. население Шэньчжэня превысило 8 миллионов человек, а в 2015 г. оно составляло 10 миллионов (или 15 миллионов, считая трудовых мигрантов) [49]. Та же история повторилась в десятках других мест, и сегодня более половины населения Китая – почти 800 миллионов человек – живет в городах [50]. За одно десятилетие в города переселилось почти полтора миллиарда человек – столько же, сколько жителей во всех странах Евросоюза.

Следующую главу в истории роста населения и урбанизации напишет Африка. С настоящего момента и до 2030 г. именно в Африке, а не в Китае будет происходить самый масштабный и быстрый в мире рост городов. В то время как общая численность населения Китая будет оставаться на прежнем уровне – около 1,3–1,4 миллиарда человек, – население Африки, согласно ожиданиям, увеличится с нынешнего 1 миллиарда человек до >1,6 миллиарда. этих новичков будут рождаться в городах, увеличив долю городского населения Африки до 50 % к 2030 г. Численность жителей Каира, сегодня самого густонаселенного города Африки, возрастет с 18 до 24 миллионов человек. Но к тому времени его могут обогнать Лагос или Киншаса (оба держат темп роста, позволяющий удвоить нынешнюю 12-миллионную численность населения) [51].

Урбанизация приносит множество преимуществ. Она приближает людей друг к другу, и это повышает эффективность использования земель, энергии, воды и других ресурсов нашего мира. Она увеличивает плотность наших контактов и общественных отношений, развивает материальную и цифровую инфраструктуру, соединяющую нас по всему миру. Человеческие ресурсы концентрируются в городах. Финансы, производство, рынки, таланты, информация и знания – все это легче находить и накапливать в городах. В части II мы продемонстрируем, какие положительные последствия для прогресса человечества может иметь урбанизация при благоприятных условиях. Часть III покажет, что этот процесс заключает в себе и новые опасности.

Пересечение границ

Предыдущий Ренессанс был временем массового, и в основном вынужденного, перемещения людей из одних стран в другие.

Эта циркуляция началась еще в Европе. На востоке завоевание турками Константинополя вынудило тысячи греков бежать в итальянские города – Венецию, Флоренцию и Рим. На западе в 1492 г. католические монархи Фердинанд и Изабелла подчинили себе остатки некогда великой мусульманской территории Аль-Андалус. Мусульмане из Северной Африки с 711 г. занимали бо́льшую часть территории современной Испании и Португалии – теперь они стали нежеланными гостями в своем бывшем доме. Фердинанд и Изабелла покровительствовали возникшей в 1478 г. инквизиции; суды и гонения, развернутые этой организацией, в конечном счете вытеснили из страны десятки тысяч евреев и мусульман под предлогом сохранения национального единства и чистоты католической веры[8]. В 1520-х гг. еще одно массовое переселение началось в других регионах Европы, на этот раз в результате Реформации Лютера. Ожесточенное разделение европейских христиан на католиков и протестантов спровоцировало миграцию в масштабах, которых Европа не видела со времен падения Западной Римской империи в V в. и не увидит снова до Первой мировой войны [52].

Причиной самого бесславного массового переселения послужила атлантическая работорговля, начавшаяся через несколько лет после открытия Колумбом Нового Света. В результате деятельности работорговцев к середине XIX в. в Америку были перевезены более 11 миллионов африканцев. Как и обычная морская торговля, этот мрачный бизнес начинался скромно. В 1600 г. около 400 тысяч африканцев были принуждены присоединиться к 250 тысячам европейцев в их колониях в Новом Свете [53]. Но в следующие столетия бесчеловечная практика начала уверенно набирать обороты.

Эта принудительная миграция была обусловлена в основном экономикой. Европа надеялась извлечь огромные богатства из своих новых колоний – из плантаций хлопка, кофе, сахара, табака и индиго, а также золотых и серебряных рудников. Франция и Великобритания заявили права на новые пахотные земли в Северной Америке, Испания и Португалия получили новые территории, протянувшиеся к югу от сегодняшней Калифорнии до Чили. Европа и Средиземноморье представляли готовый рынок для новой продукции. Не хватало лишь рабочей силы. В XV–XVI вв. эту проблему решила работорговля. Европейцы охотились на людей, населявших недавно нанесенное на карты африканское побережье, захватывали их и везли через океан, чтобы обеспечить рабочей силой Северную и Южную Америку. (Местные рабы, возможно, обошлись бы дешевле, но европейские болезни успели ликвидировать резервы рабочей силы среди коренного населения. См. главу 3.)

За последние 500 лет этика миграции претерпела коренные изменения. Как указывают Йен Голдин и другие авторы в книге «Исключительные люди» (Exceptional People), в то время как одни мигранты, в частности беженцы, вынуждены отказаться от дома, потому что обстоятельства оставляют им мало выбора, сегодняшние экономические мигранты, принимая решение о переезде, как правило, пользуются гораздо большей свободой. Там, куда они направляются, они могут получить более высокую заработную плату и качество жизни (и для самих себя, и для иждивенцев, оставшихся дома). Взамен они способствуют росту и оживлению иностранной экономики.