Эпоха открытий. Возможности и угрозы второго Ренессанса - Крис Кутарна

Очень быстро возникла «международная республика денег», общая стоимость которой во много сотен раз превосходила стоимость товаров, которые она финансировала [23]. Теперь вместо того чтобы торговаться с местными покупателями и поставщиками, предприниматель мог собрать деньги, необходимые для оплаты своей следующей экспедиции за индийским перцем, продавая долговые расписки (векселя) на фондовой бирже Антверпена. Изумительная ликвидность публичных рынков капитала давала купцу простой способ собрать деньги, хеджировать риски и определить текущую рыночную стоимость своего товара. Расписки, которые он продавал, могли сменить множество рук еще до того, как его корабли бросали якорь в порту назначения: двадцать раз было вполне распространенным числом, и в сотне тоже не было ничего необычного. Иногда продавцами расписок двигало стремление получить прибыль или сократить убытки (цены на перец были печально известны своей неустойчивостью); иногда держателю векселя требовалось срочно получить наличные для тех или иных целей. Расписки, выданные наиболее зарекомендовавшими себя торговыми предприятиями (например, купеческим домом Фуггеров), переходили из рук в руки почти как сегодняшняя бумажная валюта [24].

Результатом всей этой новой рыночной деятельности было более широкое участие и континентальная интеграция в области финансов. На фондовой бирже в Антверпене было представлено около 5000 продавцов из всех европейских стран. «Там можно было услышать смутный гул всех существующих языков и увидеть пеструю мешанину всевозможных одежд – одним словом, антверпенская биржа казалась небольшим мирком, в котором объединились все части большого мира», – рассказывал один из купцов [25].

Отдельным индивидуумам больше не приходилось заниматься непосредственной торговлей, чтобы получить выгоду. Любой, кому понравились предложенные условия и репутация продавца, мог поучаствовать в торговле векселями. Неторговые организации, доверенные лица и мелкие инвесторы – все они стали активными краткосрочными игроками. С постоянно растущим количеством игроков совокупность наличного капитала увеличивалась, и постоянно росло число торговых предприятий, получавших возможность начать свою деятельность. Другие предприятия тоже участвовали в биржевых операциях. Муниципальные власти от Кале до Осло закладывали на бирже государственную аренду и земли, чтобы получить крупные суммы для развития сельского хозяйства, жилой сферы, горнодобывающих и транспортных проектов.

Фондовые биржи также помогли интегрировать физические рынки Европы. По мере того как рынки капитала снижали затраты и риски, связанные с финансированием торговли, транспортные расходы и задержки постепенно теряли свое значение. Вскоре испанские и португальские пекари обнаружили, что пшеница, выращенная в Северной Балтике, может стоить дешевле, чем местное зерно. Точно так же французская и португальская соль начала прокладывать себе путь на внутренние рынки балтийских производителей.

Новый финансовый рынок соединил экономические судьбы континента. В главе 6 мы расскажем о том, какие новые опасности это повлекло за собой и вместе с тем как это помогло людям активнее пользоваться возможностями, которые открывала та эпоха.

От Уолл-стрит до Дубая

Более глубокая интеграция, расширение числа участников, резкое увеличение масштабов и рисков – во многих смыслах это также и история современных финансов.

Каким образом мы дошли до того, что лопнувший в 2007 г. пузырь на американском рынке недвижимости спровоцировал глобальный экономический кризис? В 1990 г. сборами инвестиций и их вложением за рубежом занимался в основном клуб богатых стран. Центрами международной финансовой деятельности были США и Западная Европа. Еще в 1999 г. США выступали партнером в 50 %, в стоимостном выражении, всех международных сделок [26]; 0,9 всех денежных потоков, преодолевающих государственные границы, принадлежали развитым странам [27]. Направленные вовне и внутрь денежные потоки в странах с развивающимся рынком были незначительны. У развитых стран было мало информации о возможностях развивающихся рынков, развивающиеся рынки, в свою очередь, имели бедную инфраструктуру и недостаточно опыта для улучшения ситуации.

В эпоху предыдущего Ренессанса толкавшие и тянувшие прогресс факторы способствовали распространению итальянских кредитных практик на всем Европейском континенте. Начиная с 1990 г. похожие стимулы распространились на рынке капитала в большей части планеты. Наиболее очевидным фактором, притянувшим капиталы развитых стран на развивающиеся рынки, снова стал пространственный сдвиг центра экономического роста. По мере возникновения стагнации в развитых странах инвесторы начали обращать все больше внимания на жаждущую инвестиций экономику быстро развивающихся стран. За несколько лет эти страны провели крупные реформы, сделавшие их более привлекательными для иностранных капиталовложений. Открыв свою экономику для международной торговли, они также пригласили международных кредиторов и инвестиционных банкиров делать ставки в их экономической игре, приняли более привычную фискальную и монетарную политику, упростили процедуру ввода и вывода денежных средств через границу и выставили ценные государственные активы на продажу для частных инвесторов. Одновременно с этим в странах с развитой экономикой происходило снижение процентных ставок и ослабевал экономический рост, и это вытолкнуло инвесторов из привычной зоны комфорта.

Распространение снова сопровождалось финансовыми инновациями, в результате которых произошел внезапный скачок в масштабе рыночной активности. Главные новшества – секьюритизация и кредитные деривативы – точно так же были направлены на то, чтобы долги и риски стало легче передавать. С помощью секьюритизации кредитор смешивает различные долговые расписки, держателем которых является (говоря современным языком, это облигации и ипотечные кредиты). Специалисты по биржевому анализу – выпускники физических и математических факультетов, которые в прежние годы, возможно, ушли бы вместо этого в ракетостроение, – тщательно изучают эту смесь, чтобы уменьшить общий риск, сохраняя при этом огромные возвраты. Кредитор затем небольшими порциями перепродает полученный коктейль другим инвесторам. Таким образом он списывает долги из бухгалтерских книг и снова может выдавать кредиты. Кредитные деривативы возникли как своего рода страховой полис, купленный кредитором на случай, если некоторые наименее надежные долговые расписки, находящиеся в его руках, так и не будут погашены. Он покупает кредитные деривативы у третьих лиц, желающих взять на себя этот риск (за отдельную плату); если заемщик в конечном счете не исполнит долговых обязательств, покрывать убытки кредитора будет третья сторона. Снимая с себя этот риск, кредитор точно так же получает возможность кредитовать снова.

Одним из важных последствий этих двух новшеств стало появление в середине 1990-х гг. ипотечного рынка. До середины 1990-х гг. заемщик оценивался либо как «стандартный» (prime), то есть получал кредит под действующую процентную ставку, либо «субстандартный», или «высокорисковый» (subprime), что, как правило, означало, что он вообще не получал кредита. В середине 1990-х гг. кредиторы, вооруженные новыми финансовыми инструментами, позволявшими переписывать долги и риски (а также более дешевыми и мощными компьютерами, дававшими возможность вести точный учет), начали предлагать «субстандартным» заемщикам кредиты под высокие проценты. Выдача «субстандартных» кредитов выросла с 65 миллиардов долларов в 1995 г. до 332 миллиардов долларов в 2003 г. [28].