Путешествие по ту сторону - Екатерина Островская

– Друзей у него было много?

– Тоже вряд ли. Знакомых, с кем он поддерживал отношения и встречался время от времени, множество, но он был семейным и очень домашним человеком. Жена и дочь для него всегда стояли на первом месте.

– Сименко был богатым человеком?

– Не особо, – ответил Верещагин после некоторого раздумья. – Деньги приходили к нему, но он не умел управлять ими: тратил на то, что считал необходимым купить в первую очередь – загородный дом, дорогой автомобиль, бриллианты жене и дочери… Тратил Эдуард Борисович больше, чем зарабатывал, и это могло ввести кого-то в заблуждение.

– У него имелись долги?

– Не так давно – да, но он их погасил полностью. И ему никто не был должен. В личной жизни Сименко был человеком открытым – с чужими женами в связь не вступал.

– То есть вы хотите сказать, что внебрачные связи у него все-таки были?

Верещагин подумал, а потом решил ответить на вопрос, рассудив, что следователь так и иначе все узнает. А если он не скажет об этом сейчас, потом его молчание могут посчитать за попытку ввести следствие в заблуждение.

– Возможно, он спал со своей секретаршей, но я, как принято говорить в подобных случаях, при сем не присутствовал. Однако у секретарши нет ни обманутого мужа, ни оскорбленного жениха. Для нее связь с начальником означала всего лишь возможность ничем не заниматься на работе и время от времени получать подарки от шефа.

Следователь положил на стол перед Алексеем фотографию.

– Вот что мы обнаружили на его спине уже в морге.

На снимке была запечатлена четко читаемая надпись крупными буквами:

Бронечка! Спасибо тебе за Эдика. Он у тебя просто чмоки чмоки вау)))

– Как вы это объясните? – спросил следователь. – Может быть, почерк знакомый? Кстати, эксперт сказал, что надпись сделана карандашом для подводки глаз.

– Вчера был корпоратив. Сименко перебрал немного, и его подняли в номер с кроватью. Думаю, пока он спал, туда пробралась не очень трезвая секретарша. Как мне кажется, именно она отправила это послание жене Сименко.

– То есть вашей теще? – уточнил следователь.

– Моей теще, – кивнул Алексей, – Брониславе Витальевне.

– Весело живете, – усмехнулся полицейский.

– Жили, – уточнил Верещагин.

– Кому принадлежит предприятие? Кто из основных акционеров более всего заинтересован в смерти Сименко?

– Эдуард Борисович был единоличным владельцем фирмы. Теперь, я полагаю, акции в равных долях унаследуют жена и дочь, если не найдется других наследников.

– То есть вы сами никаким боком?

– Если новые владельцы посчитают нужным уволить меня, то получается, мне смерть Сименко совсем не выгодна.

– А если назначат генеральным?

– Тоже не слишком выгодно, потому что ответственности больше.

– Кто крышует бизнес вашего тестя?

– Точно не знаю, но когда Эдуард Борисович находился в больнице, две криминальные личности посетили меня. Муса и Лопата, если вас интересуют их имена.

– Что требовали?

– Возврата долгов. У них на руках были документы, свидетельствующие о том, что Сименко должен некоторую сумму…

– Сумма была большая?

– Очень. Но не смертельная для предприятия. А потому я распорядился выплатить их. Эдуард Борисович потом признал, что я поступил правильно. Кредиторы выдали мне письменное свидетельство о том, что претензий к фирме и к Сименко лично не имеют.

– Можете обозначить суммы?

– Могу, но не буду. Захотите проверить – зайдите в нашу бухгалтерию, там вам покажут все документы. Сделки были чистыми, хотя и немного странными, договоры были подписаны за пять лет до моего прихода в фирму Эдуарда Борисовича.

Беседа уже длилась почти два часа, когда Верещагину позвонила жена и спросила, куда он пропал. Алексей не знал, что ответить, хотел попросить ее перезвонить попозже, но все же признался, что находится в отделе полиции.

– Что ты там забыл? – удивилась Регина.

Верещагин прикрыл трубку рукой и посмотрел на следователя.

– Что жене сказать?

Следователь молча пожал плечами.

Алексей не знал, что говорят в подобных случаях. Он представил себе Регину, лежащую в постели, которая думала, вероятно, что муж находится дома, надеялась, что тот принесет ей в постель завтрак, позвала его, не услышала ответа и тогда набрала номер мобильного…

Врать что-либо, да еще в присутствии постороннего, не хотелось.

– Дело в том, что твоего отца больше нет.

– Где его нет? – спросила Регина. – Меня мама разбудила и сказала, что папа дома до сих пор не появился и по телефону не отвечает.

– Эдуард Борисович не может ответить, – вздохнул Алексей и понял, как глупо прозвучала эта фраза, потому что дальше надо говорить Регине, что случилось с ее отцом.

Он снова посмотрел на следователя, а тот с отсутствующим видом начал проверять свои записи.

– Эдуарда Борисовича застрелили, когда он домой с корпоратива возвращался, – произнес Алексей тихо.

– Этого не может быть, – удивленно отозвалась Регина. – Они там ничего не напутали?

– Я видел его машину. Водитель тоже погиб.

Леша молчал и не отключал телефон, держал мобильник возле уха и слышал, как далеко-далеко очень тихо плачет его жена.

Верещагин заскочил домой лишь затем, чтобы захватить Регину. Вместе они отправились к Брониславе Витальевне и застали ее с распухшим от слез лицом, но удивительно спокойную.

– Ну все, – сказала та, увидев зятя, – теперь ты один мужчина у нас остался. Вся надежда только на тебя.

На что, собственно, надеялась теща, Верещагин не понял, а переспрашивать или уточнять у Регины не стал. Он позвонил своим родителям, и те сразу приехали. Мама сразу пошла на кухню, а отец, как мог, успокаивал Брониславу Витальевну.

– Я-то смертей на своем веку насмотрелся. В войне, правда, никакого смысла нет, узаконенное убийство, и все. Но там гибель людей хоть как-то можно объяснить, а в мирное время – вообще непонятно, зачем это надо…

– Почему его? – недоумевала Бронислава Витальевна. – Он ведь как ребенок был, всему верил. Прочитал тут стихи какие-то, и втемяшилось ему в голову, что к жизни надо относиться, как к взятой напрокат вещи. А раз напрокат, то за нее надо платить… Пару дней назад спать уже лег и вдруг спрашивает, не меня, а просто: «Что будет, если я умру, а там выяснится, что я за жизнь еще не расплатился? Как с меня там будут получать?» До того разволновался, что попросил меня рюмку виски принести. Я, конечно, отказалась, тогда он сам пошел и на кухне полбутылки выхлестал… Мне, когда с ним познакомилась, семнадцать только исполнилось. А потом я ему сказала по телефону, что беременная, и он так испугался, что трубку бросил. Набираю снова его номер – не отвечает. Потом приехал ко мне и умолял не рассказывать ничего родителям. Обещал на мне жениться, как только школу закончу. Мне, правда, оставалось-то всего два месяца. Очень скоро выяснилось, что я по дурости ошиблась… Эдик обрадовался и даже признался, что собирался к тому времени в плавание уйти. Мне так обидно стало! Я заплакала, и тогда он потащил меня домой и заявил моим родителям, что мы любим друг друга. Отец мой хотел драться полезть, но ничего не получилось – мой папа невысоким был. Эдик его на голову выше. Ну а потом он начал нам из-за заграницы возить модные тряпки, вещи разные, родители мои его вообще обожать стали…