Презумпция невиновности - Ева Львова

– А можно с сырком и с колбаской? – покраснела я.

В последнее время я дома не ем: с появлением Мити еда в холодильнике не задерживается. Сам он питается исключительно в «Крошке-картошке» рядом с метро, а в холодильнике обитает только кетчуп. Я пробовала покупать чай и кофе, но оказалось, что это бесполезно – они таинственным образом все время исчезают. Подозреваю, что когда меня нет дома, Митя роняет коробки с сухими напитками на пол, а потом заметает просыпанное на совок и выбрасывает в мусор. Также загадочно испаряются сыр и колбаса вместе с мягким хлебушком, но их уже следует искать не в мусорном бачке, а в желудке у любимого. Мне не жалко колбасы, просто я не согласна все время ходить голодная, поэтому я тоже стараюсь перекусить где-нибудь на улице, а лучше заехать на дачу к старикам и наесться до отвала на несколько дней вперед, ведь Ида Глебовна – непревзойденный мастер кулебяк и расстегаев, не говоря уже о домашних пельмешках.

– Огурчик сверху положить? – донесся до меня голос Лисицына.

– Два, если можно, – попросила я.

– На новую машину копишь? – сочувственно улыбнулся в бороду бывший сослуживец. И строго добавил: – Ты это брось, и так худая стала, кожа да кости, раньше вроде пофактурнее была. Ты, часом, не болеешь?

– Спасибо, я здорова, просто у меня бурный роман, – впиваясь зубами в бутерброд, пробормотала я. – А что там с прошлым несчастным случаем?

Илья взял со стола потрепанную папку и протянул мне.

– На вот, читай сама, – не отрывая голодного взгляда от разносолов на столе, проговорил он. – А я пока спокойно поем.

Отложив бутерброд, я взяла в руки документы и углубилась в детальный просмотр бумаг. Читаю я быстро, поэтому уже через несколько минут была в курсе прошлогоднего происшествия. Дело оказалось простое, но крайне неприятное. По показаниям свидетелей, седьмого мая прошлого года хранитель ключей от клеток Александр Ткачик сильно перебрал. Дойти он смог только до обезьянника, где силы покинули его и Ткачик заснул прямо на полу. По словам самого уборщика, проснулся он оттого, что по нему скакал занедуживший гиббон Тайсон, которого дрессировщица не взяла на представление. Все клетки зверинца были распахнуты, а на сцене тигры рвали Варвару Белоконь. Дальше шли показания директора Стамболиди, в которых Эжен Саввич исходил ядом по поводу того, что иллюзариум и сам оказался в числе пострадавших. По сюжету в представлении участвует ребенок из зала, так вот, Егор Королев, которого вывела на сцену Варвара, от страха перестал разговаривать и остался инвалидом, и его семья потребовала денежную компенсацию.

– На первый взгляд вырисовывается статья 239 «халатность», и виновным грозит лишение свободы на срок до пяти лет, – откладывая дело и принимаясь за бутерброд, проговорила я. – Но это только на первый взгляд. А на деле все не так просто. Имеются свидетели, которые утверждают, что Варвара сама забыла запереть клетку с обезьяной.

– И эти показания дали супруги Муратовы, Руслан и Дина, – подхватил следователь. – Только тогда еще они не были супругами. И знаешь, что интересно? Они поженились буквально через месяц после майского эпизода. Хотя, может, это простое совпадение. В общем, следствие установило, что гражданка Белоконь сама оказалась виновна в своей смерти, забыв запереть клетку с гиббоном, который и выпустил тигров.

– Проводили следственный эксперимент? – осведомилась я. – Гиббон на самом деле мастерски владеет ключами от клеток?

– Не сразу, но провели, – кивнул головой Илья. – Первое время гиббоны были как бешеные, никого в клетку не впускали – еще бы, на их глазах порвали дрессировщицу! А через неделю вроде успокоились. Тогда я попросил Стамболиди организовать следственный эксперимент.

– И как повел себя Тайсон?

– Веришь – нет, все было, как рассказали свидетели. Сам Тайсон не смог дотянуться до лежащего на полу уборщика, и только когда мы не заперли клетку, он вышел на волю, обшарил Ткачика, выудил из кармана связку ключей, нашел нужный и отпер клетку с тиграми. Значит, клетка с гиббоном и в самом деле не была закрыта Варварой Белоконь.

– Ну и при чем здесь Муратов?

– Знал бы при чем, давно бы посадил, – раздраженно дернул кадыком мой собеседник. – Я просто уверен, что Руслан причастен к гибели обеих женщин. Сначала твой клиент наблюдает вместе с Диной, как погибает Варвара Белоконь, затем странным образом погибает уже Дина. Ты думаешь, я верю в такие случайности?

Илья налил себе вторую чашку чаю и радушно предложил:

– Ты подливай себе чайку, не стесняйся.

– Спасибо, мне достаточно, – отдуваясь, проговорила я. И уточнила: – А что с Егором Королевым? Ты говорил, что мальчик остался инвалидом? Что с ним случилось?

– Егор Королев две тысячи седьмого года рождения? Говорить он перестал, вот что.

– Это я поняла из материалов дела. Врачи поставили мальчишке диагноз «мутизм», и мать предъявила иллюзариуму иск на два миллиона рублей, но директор Стамболиди заплатил лишь половину этой суммы. Отчего, если не секрет?

– Адвокат Стамболиди убедил мать Егора, что миллиона вполне достаточно для компенсации ущерба, – пояснил Хитрый Лис.

– А кто у Стамболиди адвокат?

– Мирон Смирницкий.

Смирницкий был и впрямь хороший адвокат и, что самое главное, – очень дорогой. Клиентуру Мирон Захарович подбирал исключительно среди людей солидных и влиятельных, из чего я сделала вывод, что у Эжена Саввича крепкие тылы.

– Илюш, я запишу адрес семьи мальчика? Хочу поговорить с родителями, – попросила я. – Может, они затаили злобу и пытаются таким образом отомстить иллюзариуму?

– Бери ручку, записывай.

Получив координаты пострадавшего ребенка, я отодвинула пустую чашку и поднялась.

– Спасибо тебе огромное за завтрак и за помощь, пожалуй, я поеду.

– Ишь, какая быстрая! – обиделся Хитрый Лис, сгребая бороду в кулак. – Что же ты, мать, не спрашиваешь, что я надумал делать с твоим клиентом? А вдруг я изменю меру пресечения и возьму Муратова под стражу?

– Оно тебе надо? – сморщила я нос.

– А вдруг твой Руслан Гасанович еще кого-нибудь прикончит? – нахмурился следователь.

– Да брось ты, Илюш, Муратов не опасен. Он просто карточный шулер, но не убийца.

– Ты так уверена в своем клиенте, как будто знаешь его сто лет, – продолжал гнуть свою линию Лисицын. – Проще закрыть его, чтобы голова не болела.

– Дай мне пару недель, и я тебе докажу, что Муратов не причастен к смерти жены, – не сдавалась я.

– Нет у меня пары недель, мне это дело кровь из носа надо в этом месяце закрыть. Начальство не похвалит, если я запорю всю статистику.

– Отлично, я успею до конца месяца, – оптимистично откликнулась я.

– Ну, смотри, Агата, под твою ответственность, – уступил Илья. – Если Муратов выкинет какой-нибудь фортель – отвечать будешь вместе с ним.