Презумпция невиновности - Ева Львова

– Я за рулем, не могу отвлекаться от дороги. А то мы вылетим в кювет, и нам поставят такой же камень.

– И что плохого? – удивилась Вика. – Наоборот, было бы здорово вот так вот разбиться, чтобы все проезжали мимо и говорили: «На этом месте кто-то погиб». Умереть не трудно. Кроме того, я поняла одну важную вещь – мертвым быть значительно лучше, чем живым.

– Это еще почему? – насторожился Борис, прислушиваясь к возне на заднем сиденье.

– Все тебя любят, – захлебнулась восторгом девочка, – все раскаиваются, что при жизни мало уделяли тебе внимания, и могила у тебя похожа на цветник. Вот Наташка умерла, и папа на ее могиле бывает чаще, чем в моей комнате.

Внезапно меня накрыло волной странного запаха, сладковатого и одуряющего одновременно.

– Борь, чем это пахнет? – тихо спросила я, приоткрывая окно.

– Не открывай, меня продует, – капризно закричала Вика.

– По-моему, это эфир, быстро съезжай на обочину, – приказал Борис, и я, задыхаясь, включила поворотник и скатилась в кювет.

Выскочив из машины, я опустилась на корточки и так сидела, вдыхая сосновый воздух полной грудью. Немного отдышавшись, я огляделась по сторонам и увидела Бориса, отчитывающего Викторию.

– Ты что же это делаешь, маленькая мерзавка? – орал мигом протрезвевший Джуниор, ухватив девочку за хрупкое плечо и потряхивая в такт словам. – Тоже мне, анестезиолог выискался! Где ты взяла эфир?

– В музее, в служебном кабинете на полочке стоял, – невозмутимо ответила Вика. И тут же заплакала, истерично крича: – Ты все испортил! Мы уже почти врезались в дерево! Так было бы круто – разбившийся «Форд» с тремя телами! Сейчас бы уже люди вокруг толпились, а так проезжают мимо, и никому нет до нас дела.

– Это какой-то ахтунг! – простонал кудрявый друг, оборачиваясь ко мне. – Ты как, Агата? Жива?

– Да вроде бы, – прошелестела я запекшимися губами. – Воняет-то как!

– Еще бы не воняло, Вичка вылила весь эфир на сиденье!

– Подумаешь, эфир! – хмыкнула девчонка, прекращая истерику так же внезапно, как начала. – Запах даже приятный, представь себе, что у тебя такой освежитель воздуха.

– Виктория, прибереги свои фокусы для дома, – снова пошел в атаку Борис. – Вернешься в Питер, там и чуди. Пусть папа с тобой разбирается. Ладно, Агата, садись за руль, а то к утру не доедем.

Остаток пути мы проделали без приключений, ибо Борька перебрался на заднее сиденье и глаз не спускал со своей питерской родственницы.

* * *

Заслышав шум мотора, бабушка вышла к воротам.

– Агата, девочка, вот неожиданность! Ого, да ты не одна, – обрадовалась Ида Глебовна, обнимая сначала меня, а затем раскрывая объятия Устиновичу-младшему. – Здравствуй, Боренька, рада тебя видеть. А кто же с тобой такой симпатичный?

– Это Вика, она у нас гостит, – мрачно пояснил Джуниор.

– Отлично, – кивнула бабушка. И, улыбнувшись Вике, представилась: – Меня зовут Ида Глебовна. Веди, Агата, гостей в дом. Сейчас будем ужинать. Владлен как раз вернулся с рыбалки.

В последнее время дед мнил себя страстным рыбаком. С вечера он трудолюбиво копал червей, чтобы с первыми лучами солнца отправиться на озеро, но непременно утреннюю зорьку просыпал и ехал ближе к обеду. Усаживался с удочкой на берегу и впадал в рыболовный транс. Время от времени клевало. Дед маленьких рыбок отпускал, а больших складывал в майонезную банку, которую горделиво привозил домой и ставил у крыльца для соседской кошки Муськи. Вот и сейчас банка с рыбешками стояла на крыльце, и, заметив ее, Вика подозрительно оживилась.

– У вас тут красиво! – улыбнулось дитя, косясь на плотвичку. – Можно я немного погуляю?

– Конечно, деточка, – охотно согласилась бабушка. – Мы позовем тебя, когда все будет готово.

Дед вышел из душа, отдуваясь и фыркая. Синее полотенце свисало с могучей дедовой шеи, банный халат был небрежно запахнут, и из-под него виднелись голые ноги в домашних тапочках.

– Ого, да у нас гости! – встрепенулся он, наткнувшись в коридоре на Джуниора. – Приветствую, Борис! Похоже, намечается партийка в преферанс. Ты как, поддержишь компанию?

– Можете не сомневаться, Владлен Генрихович, – солидно отозвался кудрявый друг, пожимая жесткую дедову ладонь.

– С Борисом приехала славная девочка, зовут Виктория, – предупредила бабушка. – Так что смени халат на приличную одежду.

– Само собой, я как раз собирался переодеться, – откликнулся дед, направляясь к двери в спальню. – Борь, проходи в гостиную, располагайся, я скоро приду и расскажу о сегодняшней рыбалке. Клевало – только держись.

– Видел я ваш улов, – сдержанно ответил кудрявый друг, не разделяя восторга рыболова.

Дед удалился в свою комнату, а Джуниор, всегда любивший у нас гостить, все продолжал топтаться у дверей. Приятель выглядел озабоченным. Должно быть, происшествие с эфиром не давало ему покоя и наводило на тяжкие размышления.

– Э-э, Агатка, – отозвав меня в уголок, зашептал приятель. – Ты бы поговорила с бабушкой насчет Вички, а то она меня того. Пугает.

– Я и сама собиралась, – призналась я. – А кто такая Наташка, которая умерла?

– Викина сестра-близняшка, погибла три года назад.

Нетерпеливый звонок в дверь прервал наши перешептывания. Бабушка вышла из кухни и отправилась открывать, выкрикивая на ходу:

– Иду, иду, сейчас открою!

Должно быть, она думала, что это Вика, но в дверях стояла хозяйка соседской кошки Муськи, заглянувшая за угощением для своей любимицы.

– Ну, где же рыбка? – игриво спросила она. – Мусечка заждалась.

– Да там же, где и всегда, банка на крыльце стоит, – отозвалась бабушка.

– Там нет ничего, – пожала плечами женщина.

– Ну что ты, Ларочка! Ты просто не заметила. Идем, вместе посмотрим, – увлекая соседку за собой, вышла во двор Ида Глебовна.

Мы с Борькой переглянулись и, томимые тяжелыми предчувствиями, двинулись следом за женщинами. Банки с рыбешкой и в самом деле на крыльце не оказалось.

– Может, Вика взяла? – осторожно предположила я.

– Да ну, Агата, зачем ей? – с недоумением взглянула на меня бабушка.

Однако я-то знала, что девочка эта не так проста, как кажется на первый взгляд. Повернувшись лицом к саду, я пронзительно крикнула:

– Ви-ик! Ви-ика! Ты где?

У беседки зашуршали кусты, и мы с Борисом устремились туда. Бабушка за нами еле поспевала, за ней семенила соседка. Первым к беседке подбежал Борис. Он остановился как вкопанный перед увитым плющом входом, и мне пришлось встать на цыпочки, чтобы заглянуть через его плечо и увидеть Вику. Девочка сидела в глубине беседки и, держа перед собой садовые ножницы, сосредоточенно обстригала плотвичке плавники. Рыбка извивалась в детских руках, но Вика, насупив рыжие бровки, продолжала свое дело. Остальные рыбки конвульсивно дергались в тазу с водой, уже лишенные средств передвижения.