Пангея приветствует тебя - Оливия Штерн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты, видимо, благородный дурак, — процедила она, — скажи, что ты сейчас чувствуешь? Дышишь свободно?
Уннар кивнул, и она отняла свою руку от его груди.
— Все, лечение окончено. Вылезай отсюда и одевайся, — сухо приказала Лисса.
Стряхивая с кисти воду, она отвернулась и пошла к выходу, слегка пошатываясь. Обернулась в дверях на мгновение.
— Завтра до рассвета нам следует отсюда убраться. Из-за Миэлда у нас больше нет времени.
* * *
…Уннар почти не спал. Полночи он приводил в порядок бахтерец, точил ятаган, чистил метательные ножи, перетягивал тетиву. Потом, даже когда лег, сон не шел, он лишь задремывал урывками, и полуночные духи слали ему страшные и неприятные видения, после которых просыпался в холодном поту. Уннару явился отец, и яростно требовал ответа, зачем его сын покорился врагам Зу-Ханн, вместо того чтобы покончить с собой. Являлся и Император, единокровный брат, рожденный от любимой жены, требовал ответа за все содеянное.
«Я еще ничего не сделал», — возразил тогда Уннар, на что получил ответ — «сделаешь».
— Я должен помочь найти Ан-далемм, — сказал он и, видимо, сказал вслух, потому что сухой и холодный голос из темноты поинтересовался:
— Как ты ее назвал?
Уннар сел рывком на постели. Она была здесь, женщина из-за Гиблых Радуг, но ее едва можно было разглядеть во мраке.
— Ее зовут Тана, — негромко сказала она, выливаясь из темноты, — Тана Альен. Она принадлежит к кругу архитекторов, и на ее плечах — спокойствие Пангеи…
Тут Лисса хихикнула, как будто вспомнила нечто очень забавное.
— Нам пора.
Уннар молча поднялся и принялся одеваться. Женщина никуда не уходила, стояла неподвижно, обернувшись ночной тенью.
— Какой ближайший город из тех, куда могли ее отвезти?
— Скорее всего, ее повезут в Иллерон, — не раздумывая, ответил Уннар, — богатый город, много купцов, много борделей, много знати. Это на восток отсюда.
— Хорошо, — Лисса кивнула, — как соберешься, выходи.
— У тебя есть лошади? — только и спросил он, — моего коня увели.
Она хмыкнула и ничего не ответила.
…Разумеется, лошадей у Лиссы не было. Зато было нечто, напоминающее туловище коня, где вместо ног — странные, глянцево блестящие черные сферы, а вместо головы — поперечная планка и такая же блестящая полусфера. Не говоря ни слова, Лисса забралась на спину странному созданию, похлопала по его корпусу за собой.
— Воин, тебе нужно особое приглашение?
Уннар осторожно приблизился. Создание с Лиссой на спине не проявляло агрессии к чужаку, стояло неподвижно на своих уродливых шарообразных ногах.
— Давай, чего медлишь? — нетерпеливо подстегнула его Лисса.
И он решился. Стараясь не делать резких движений, перебросил ногу через корпус «коня» и нерешительно опустил руки на талию сидящей впереди женщины. Талия оказалась тонкой, еще чуть-чуть — и его пальцы встретились бы.
«Сколько ей лет-то?» — мелькнула неуместная мысль, — «у нее такая взрослая дочь, которой тоже неведомо сколько лет, но выглядит она совсем юной»…
Что-то заурчало в утробе черного животного, на голове злыми огнями вспыхнули многочисленные… глаза?
И внезапно Уннар ощутил, что корпус неведомой твари приподнялся в воздух, зависнув где-то в локте над землей. Полусфера спереди вытянулась волшебным образом, превращаясь в прозрачный щит.
— Ну, пусть нам помогут все духи этого мира, — расслышал он бормотание Лиссы.
Рывок — и они понеслись сквозь лес, ломая молодую поросль, лавируя меж вековых деревьев. Чувствуя, как все замирает внутри, Уннар невольно сцепил руки замком на поясе Лиссы, ее макушка оказалась точно у его подбородка.
«Я мог бы убить ее», — в очередной раз подумал он, вдыхая аромат ее волос, смешанный с пряным запахом ночного леса.
«Меня зовут Тана Альен. Тана. Альен».
Она повторяла это раз за разом, спасительный обрывок воспоминаний, путеводная нить к тому, что было раньше, и что должно было удержать на грани и не дать сойти с ума.
Тана чувствовала, как тонет в собственной ненависти. Весь мир вокруг сжался в точку, ледяным шипом пронзая разум. Исчезло… почти все, кроме ненависти — всепоглощающей, разрушительной и… совершенно бесполезной и беспомощной. Она больше не могла улыбаться Дей-шану, и не называла более его «добрым господином». Все, о чем мечтала Тана — это добраться, наконец, до Иллерона и быть проданной. Все равно кому, лишь бы не видеть более ненавистного лица, не ощущать отвратительного запаха давно немытого тела, не чувствовать прикосновений грязных рук.
Все перевернулось с ног на голову несколькими днями раньше. Она, наивная, еще пыталась играть, плести невесомую паутину интриги, благо что Риэду бросал на нее взгляды все более пылкие. И вот, наконец, Дей-шан оставил их вдвоем во время привала — тогда Тана подумала, что бывалый воин ошибся, но теперь понимала, что это была всего лишь ловушка. Но ни Риэду, ни ей не закралось и тени сомнений в тот роковой час. Всего-то надо было, что протянуть к молодому мужчине руки и прошептать: увези меня. Куда угодно, только подальше от Дей-шана. Риэду не пришлось просить дважды: он подхватил Тану в седло и дал шпор лошади. Они неслись на юг так долго, как выдержал конь, а потом устроили привал, где ей пришлось вознаградить Риэду известным способом. Потом он оставил ее, отошел поискать что-нибудь для костра. Смеркалось. Тана сидела на теплой земле, прикидывая, каким образом можно заставить Риэду делать то, что нужно, а заодно пытаясь сообразить, что же все-таки нужно. Она не сразу поняла, что силуэт, вылившийся из сумерек, не принадлежит молодому разведчику, а когда узнала Дей-шана, лишь замерла и обреченно ждала. Тем вечером Дей-шан ее избил, а Риэду так и не вернулся.
Все последующие дни Дей-шан с ней не церемонился, и держал руки связанными. Тана подбирала с земли объедки, которые он ей бросал, а воду приходилось выпрашивать. В какой-то миг она даже решила, что лучше сдохнуть от голода и жажды, чем продолжать это болезненное и бесконечное унижение, но потом одумалась. На многое можно пойти ради достижения целей: можно отдаваться первому встречному, ибо ее тело в этом странном мире имело высокую цену, можно униженно выклянчивать прогорклую воду, можно облизывать вонючие сапоги Дей-шана. А целью было — выжить, и не просто выжить, а взобраться на самую вершину пирамиды власти в этой иссушенной солнцем степи.
Поэтому Тана терпела и молчала, молчала и терпела, мечтая о том счастливом мгновении, когда Дей-шан навсегда исчезнет из ее жизни, а если и появится, то исключительно в виде насаженной на пику головы. Но силы таяли, как жир под палящим солнцем, и Тана раз за разом повторяла про себя то имя, которое помнила. Тана Альен. О, когда-то все было по-иному! Не ей приказывали, а она… Тана не могла сказать, кем была, но обрывки воспоминаний весьма прозрачно намекали на высокое положение в общественной иерархии. Теперь она не могла даже справить нужду в одиночестве. Дей-шан слишком боялся лишиться ценной добычи. А еще ему очень нравился страх. Присосавшись, словно сказочный вампир, он пил страх жертвы, день ото дня наглея и теряя человеческий облик.