Подружка моего брата - Зоя Марецкая

— Герман, у меня просто нет слов. Спасибо тебе, — прошептала она дрогнувшим голосом, любуясь цветами.

Она не ожидала от этого вечера ничего хорошего, когда ехала к Герману. Но он был таким внимательным к ней, что бальзам пролился на ее израненную душу. Она уронила розы на пол, обняла Германа двумя руками, уткнулась ему в грудь и заплакала. И почувствовала, что он обнял ее и прижал к себе.

В это время в дверь позвонили.

Герман чертыхнулся и отстранил ее от себя.

— Это еда приехала, Ириш, я открою.

Герман

Вечер еще только начался, а Герман уже растерял все свое самообладание.

И все его красивые и благородные намерения лопнули, как воздушные шарики.

Когда Иришка вышла из ванной, в его футболке и шортах, с босыми ногами, с мокрыми волосами, он понял, что больше никуда ее от себя не отпустит. И плевать ему на Гошу, на ректора, и вообще на всех.

Герман даже сам испугался своей решимости.

А Иринку он пугать не хотел.

А еще не хотел ее ни к чему принуждать.

Пришлось отвлекать ее цветами, едой и шампанским. И самому отвлекаться.

Очень быстро Иринка повеселела. Они начали обсуждать, куда же им поставить розы. У Германа каким-то чудом нашлась маленькая ваза, но такое количество цветов не могло туда вместиться. В итоге Герман вытащил из кладовки большое оцинкованное ведро, налил туда воды, и поставил ведро с розами на пол в прихожей, чтобы их было видно и из кухни, и из комнаты.

Они пили сначала на кухне, а потом в комнате, сидя прямо на полу по-дружески в обнимку, разговаривая на отвлеченные темы. Герман выключил свет и включил негромкую музыку на компе. Постепенно Иринка забыла про свои грустные мысли и расслабилась. Выпитое шампанское этому очень способствовало. В глазах ее появился блеск. Она смотрела на него, и улыбка не сходила с ее красивого лица.

Германа обуяло какое-то бесшабашное веселье.

Они слишком много выпили. И они были вдвоем.

Он вспомнил все смешные истории из своей преподавательской практики, которые с ним когда-либо произошли. Даже рассказал ей историю, как в Германии столкнулся с домогательствами со стороны другого преподавателя-мужчины.

Иринка очень смеялась. Потом склонила голову на его плечо и закрыла глаза.

Ему сразу стало очень жарко.

Иринкины волосы разметались по его плечам и груди. Он сидел и как наркоман вдыхал в себя их запах. Голова шла кругом.

— Герман, Господи, какой же ты классный, — прошептала она ему на ухо. — Вот просто очень. И такой же красивый, как и Гоша! Я отлично понимаю этого немца! Я бы тоже на его месте тебя домогалась.

Ревность мгновенным ожогом лишила его возможности дышать. Он почувствовал злость.

— Вот и Гоша пожаловал, — сказал Герман нехорошим голосом. — Куда ж без него. Давно его не было. И нас опять трое. По-моему, пора от него избавляться.

Он схватил девушку и усадил ее к себе на колени, крепко обнимая.

Иринка подняла голову и вопросительно на него посмотрела.

В ее глазах он не увидел ни испуга, ни смущения. Только волнение и желание.

— Что ты там про домогательства сказала? Я плохо расслышал.

Он очень осторожно, чтобы не спугнуть ее, прошелся губами по ее нежной шейке. Она только чуть слышно вздохнула и запустила руку в его волосы.

— Герман, — прошептала она, и он тут же закрыл ее рот поцелуем. И целовал ее, углубляясь языком, до тех пор, пока она не растеклась в его руках горячей лужицей.

Потом он отстранился и смотрел, как она приходит в себя.

Иринка выглядела восхитительно: вся порозовевшая, разгоряченная, с распухшими от поцелуев губами. Смотреть на ее затуманенное желанием лицо ему было физически больно.

Он сдерживался из последних сил, чтобы не потерять голову. Собственная страсть потрясла его. В голове не осталось ни одной разумной мысли, лишь желание взять ее здесь и сейчас.

— Ириш, посмотри на меня, — требовательно, почти грубо приказал ей он.

Она послушно открыла глаза.

— Ириш, если ты не хочешь, скажи мне сейчас, и я остановлюсь.

Она смотрела на него и тяжело дышала. Он видел, что что-то беспокоит ее.

— Герман, я девственница, — выдавила она из себя наконец, отводя взгляд.

Но он тут же обхватил ее лицо двумя руками и заставил ее смотреть на себя.

— Это неважно, Ириш, — охрипшим, срывающимся голосом ответил он. — Это уже неважно. Просто посмотри на меня и скажи, хочешь ли ты этого.

Она послушно взглянула на него в упор.

Сердце у него в груди билось как сумасшедшее.

— Я хочу тебя, Герман, — прошептала она чуть слышно и уткнулась лицом ему в грудь. — Возьми меня, пожалуйста.

И все, он пропал окончательно и бесповоротно.

Георгий

Как же он корил себя, что слишком долго игнорировал Иринку. Конечно, она обиделась, что он так долго не воспринимал ее всерьез. Любая девочка на ее месте обиделась бы. Гоша был раздосадован. Он вспоминал прекрасную фигуру девушки, ее нежные взгляды, ее улыбку, и сожаление мучило его.

Гоша на самом деле решил быть с Иринкой. Ее преданность льстила его самолюбию. Если раньше она любила его издалека, и общались они только в соцсетях, то сейчас он смог оценить ее исключительные личные качества в реальном, а не виртуальном общении.

Переспать с Алиной было плохой идеей. Все случилось спонтанно, на той самой Костиковой даче. Гоша был не очень трезв, и помнил все довольно смутно. Кажется, они улеглись спать под одним одеялом за печкой. Под каким предлогом они там вместе оказались — он не помнил. Может, он в темноте спутал одну девушку с другой. И такие случаи в его жизни бывали. Гоша был немного близорук, особенно в сумерках, но категорически не хотел носить очки и линзы.

Потом они еще один раз сходили на свидание в Москве. Там-то, наверное, их и выследила Милана. Алина втюрилась в него и начала буквально терроризировать Гошу на предмет дальнейших отношений. У Гоши же параллельно начал развиваться роман с Иринкой, и он изворачивался ужом, лишь бы девушки не догадались друг о дружке.

Но правда, как всегда и бывает, вскрылась в самый неподходящий момент — в День Иринкиного дня рождения. Номер люкс в гостинице уже был снят и украшен цветами и шариками. Когда он буквально через 20 минут после звонка Иринки бегом влетел в общагу, комната девушек была пуста, а Иринкин телефон выключен. Потом пришла плачущая Алина, устроила ему сцену, но он ей твердо объяснил, что между ними все кончено.

А Иринка как сквозь землю провалилась.