Квантовая теория любви - Дэнни Шейнман

Лео вдруг вспомнилась недописанная диссертация, поджидающая его дома. После получения диплома по биологии он пошел работать ассистентом в институт зоологии под начало профессора Лайонела Ходжа, мировой знаменитости, выдающегося специалиста по поведению муравьев. Поначалу Лео не находил в работе ничего особенного, но вскоре высокоорганизованная жизнь муравьев захватила его, и он решил избрать ее темой диссертации. Сможет ли он вернуться к науке, да и вообще к нормальной жизни? Мир для него теперь совсем не то, что прежде.

Незаметно для себя Лео заснул и пробудился только утром. Он в одежде, свет не выключен. Ночью к нему опять приходила Элени, и сон его был безмятежен — ведь любимая была жива и здорова, а ее смерть ему просто померещилась.

Не доверяйте снам — утро настает всегда.

Лео принял душ и надел чистое белье — по привычке. Заняться ему было нечем, идти никуда не надо, и он весь день напролет читал дневник Элени. Теперь он вспомнил почти все — за исключением нескольких минут сразу после аварии.

Наверное, Элени погибла у него на глазах, после чего он и отключился. Иначе откуда он мог знать, что она умерла — доктор еще и двух слов не успел сказать?

А что, если ее последние минуты внезапно всплывут в памяти — и ужас уничтожит его? И неизвестно, что хуже — вернувшаяся память или полное беспамятство.

Понедельник. Лео и Селеста опять в морге. Элени извлекают из металлического ящика. Контейнер с лиловым покойником опять выехал из стены. Бунтарь выиграл — служащий даже не пытается задвинуть его обратно.

Тележку с Элени откатили в соседнюю комнату, и Лео принялся ее одевать, достал из пакета длинную серую юбку и голубую блузку, ту самую, что поливал духами. В последний раз он коснулся ее ледяной кожи. Плоть вроде стала более мягкой и упругой — из-за бальзамирования? Лео не торопился, тщательно, с любовью натягивал одежду на ставшее податливым тело, разглаживал складки. Когда Элени была полностью одета, он попросил Селесту нанести макияж. Он бы и сам это сделал, просто он никогда раньше этим не занимался, а потому боялся напортачить.

Селеста запудрила царапину на щеке, наложила румяна, подкрасила губы ярко-красной помадой, подвела закрытые веки. У смерти свое тщеславие: спрятать истерзанное тело, скрыть раны, придать торжественное выражение искаженному страданием лицу.

При жизни Элени никогда не пользовалась косметикой, сейчас это оказалось обязательным. В гробу полагается быть красивой.

Элени перевезли в ближайшую похоронную контору, где поместили в специальный металлический гроб, соответствующий всем требованиям авиакомпании. Запаивать гроб в помещении запрещено правилами безопасности, и покойнице пришлось перенести еще одно унижение: через заднюю дверь ее вынесли на автостоянку.

Лео вынул из кармана мужскую голову, вложил в руку Элени, сжал ледяные пальцы вокруг скульптуры. Женскую головку Лео сунул себе в нагрудный карман против сердца.

Наклонившись, поцеловал Элени в лоб.

— Karthiamou, спасибо, что любила меня.

Судьба разлучила их навсегда. Теперь Элени далеко, пробирается через неведомый тайный лес, куда Лео путь заказан. Но между ними все равно остается связь, словно между Луной и Землей. Пройдет время, и они встретятся, чтобы более не разлучаться.

Что такое жизнь перед вечностью? Краткий праздник, не более того.

На лицо ее капнула слеза, и Лео отошел в сторону. Гробовщики приподняли тяжелую металлическую крышку и установили на место. Начался процесс запаивания, и скоро Элени уже уподоблена сардине в консервной банке.

Четверг. Утро. Три понурившихся, раздавленных горем человека — Лео, его отец и Александрия — ждут прибытия рейса в пункте получения грузов афинского аэропорта. Лео прилетел накануне. Матери Лео с ними нет — как она ни просила, ее не отпустили с работы.

Все трое молчат. На табло против рейса из Франкфурта мигает надпись «по расписанию». А еще минуту назад Александрия изводила Лео расспросами — в скорби нет полноты, если не знаешь подробностей смерти дорогого тебе человека. Вокруг всякой кончины громоздятся справки, документы, протоколы вскрытия и тому подобный вздор. Самого факта смерти недостаточно, его необходимо на разные лады подтверждать. Лео терпеливо изложил Александрии, что видел сам и что рассказали официальные лица. Только о двух своих словах — «сядем впереди» — он умолчал. Это его тайна, его открытая рана, саднящая невыносимой болью.

Они ждут, их траур выглядит неуместно в огромном ангаре. Ревут пыльные грузовики, снуют туда-сюда автопогрузчики, мелькают перед глазами мешки с авиапочтой, ящики, коробки, клети, лязгает металл, хлопают двери. Наконец электрокар, управляемый рабочим в синем комбинезоне, привозит гроб.

— Вот она! — кричит Фрэнк.

Александрия издает смятенный вопль. Не укладывается в голове, что ее кареглазая девочка внутри этого сверкающего контейнера. Перед глазами у Александрии встают различные образы Элени: грудной крошки, засыпающей у нее на руках; Элени, только что выговорившей первое слово; девчонки постарше, которую она за ручку водила в школу; неуемного жизнерадостного подростка; наконец, девушки, находящей толк в политике и обожающей приключения. Даже в самых страшных кошмарах Александрии не могло привидеться, что ее единственная дочь умрет такой молодой и вернется к матери в металлическом ящике, словно жуткий дар из царства теней. Ее начинает трясти. Лео невольно обнимает несчастную мать за плечи, но та вырывается и, спотыкаясь, отходит в сторону. Горе ее неутешно.

Через час они сидят в маленьком винтовом самолете, выполняющем рейс на Китос, и мысль о том, что Элени лежит в промерзшем багажном отсеке самолета где-то у них под ногами, ни на секунду не покидает их.

Небо обложено грозовыми тучами, дует сильный ветер. Пилоту рекомендовали отложить вылет, но он сам с Китоса, и Александрия учила его детей. Разве мог он подвести ее в такую минуту?

Стоит им взлететь, как начинается гроза. Самолет швыряет из стороны в сторону, его сотрясают удары грома, молнии сверкают так близко, что делается не на шутку страшно. А тут еще воздушные ямы. Крылатая машина игрушкой стихий проваливается в пропасть, на несколько секунд наступает невесомость, а потом пассажиров вновь вдавливает в кресло. Все в ужасе — один Лео рад пофлиртовать со смертью. Он знает: гроза — это Элени, она зовет его, ей одиноко, и это по ее велению разверзаются небеса и сотрясаются пространства. Всего лишь две недели назад Лео с негодованием отверг бы такую мысль. Что за предрассудки! После смерти остается только гниющая плоть. Но ведь вот она, Элени, — в его сердце. Китос полнится слухами. Людям кажется, за смертью Элени что-то кроется. Тело везут из Колумбии — уж не наркотики ли тут замешаны? Какой-то умник так и сказал: тут не обошлось без наркомафии. Когда Лео, Фрэнк и Александрия выходят из самолета, за стеклом аэропорта колышется целая толпа. В зале прибытия их сразу же окружают, заключают в объятия, хлопают по плечу, выражают соболезнования. Гроб встречает всеобщий стон скорби, переходящий в дрожащий шепот. Люди расступаются, давая дорогу крошечному седому человечку в идеально сшитом черном костюме. На мгновение Лео кажется, что это местный мэр или какое-то официальное лицо. В воздухе повисает тишина. Александрия недоуменно смотрит на седовласого.