Вечная ночь - Полина Дашкова

Его вели не от дома, а от тех мест, где он встречался склиентами. Парк культуры, площадь Белорусского вокзала. Как узнавали место ивремя? Прослушивали телефон? Но клиентам он звонил только из уличных автоматов.Милиция? Нет, они работают иначе, изображают покупателей и берут с поличным.

Когда-то он чуть не попался именно таким образом. Пришёл навстречу, понаблюдал издали за клиентом и почти сразу расшифровал мента.Человек, ждавший его, выглядел слишком здоровым и спокойным. Он выглядел какмужик с абсолютно нормальной половой ориентацией. Настоящий педофил нервничаети трусит, особенно когда приходит на первую встречу. Но главное, он непровожает взглядом взрослых красоток.

Был конец июля, жара. Девушки оголились, Москва стала похожана бесконечное предисловие к пляжу, к набережной какого-нибудь популярногокурорта. Дрожь слоистого воздуха над асфальтом, нарядная голубизна неба, голыеноги, плечи, спины. Медовый, горячий глянец женской кожи, оттенённой условнымиполосками белого льна и линялой джинсы. Кажется, вот сейчас, за поворотом, зарядами домов, засияет россыпью солнечных бликов упругая морская гладь. Городмлел и томился, таяло мороженое, шипели разноцветные напитки на белых столикахуличных кафе. Миляга мент глазел на раздетых красоток машинально, не отдаваясебе в этом отчёта.

Оставалось быстро скользнуть в метро, так и не появившись вполе его зрения.

С тех пор Марк стал значительно осторожней. Прежде чемвстретиться с клиентом, вёл с ним долгие переговоры в чате. Анализировалпостроение фразы, лексику, уровень эмоционального напряжения. Затем, являясь навстречу, долго наблюдал за клиентом. Прислушивался к своей интуиции. Прималейшем подозрении исчезал. Всё шло отлично. Ни одного прокола.

И вот, почти через два года, на него открыли настоящуюохоту, его обложили со всех сторон. Уже не менты. Кто-то другой.

* * *

В палату вернулся сосед, уселся на койку и забормотал:

— Не могу, не могу, не могу!

Фамилия его была Никонов. Марк успел узнать, что он академиккаких-то там сельскохозяйственных наук, недавно развёлся со старой женой,женился на своей секретарше, роскошной блондинке Наташке, моложе него надвадцать лет.

Поссорился с двумя взрослыми детьми, даже внуки с ним необщались. Но ему, кроме Наташки, никто не был нужен.

— Наташенька, — повторял он, — девочка моя, красавица.

А потом опять заводил волынку:

— Не могу, не могу, не могу!

Марк затыкал уши, сглатывал горькую слюну и морщился. Оченьхотелось принять горячий душ, почистить зубы, выпить крепкого кофе, выкуритьсигарету. Через несколько минут в голове у него стало звучать, повторяясьбесконечно, как на испорченном диске: «Не могу, не могу, не могу!» СтарикНиконов давно замолчал, ушёл в коридор, а оно всё звучало.

Если бы можно было из одной временной точки провести линию вдругую временную точку и по этой черте, как по канату, вернуться к себе,двадцатилетней! Ольга Юрьевна живо представила медленное цирковое скольжениенад таинственной бездной. У неё закружилась голова, и руки вздрогнули, какбудто захотели подняться, раскинуться, чтобы удержать равновесие.

«Прекрати! Ты уже седая, хватит ходить по канату. Хочешьвернуться в свои двадцать лет? Как говорит твоя разумная мамочка: „Оля,сформулируй, чего ты хочешь в данный момент, и поступай с точностью донаоборот“».

— Ольга Юрьевна, вы меня слышите?

Доктор Филиппова тряхнула головой, одёрнула полу халата, допилаостывший кофе. Она сидела в кабинете главного врача.

Герман Яковлевич, коренастый пятидесятилетний брюнет, хмуросмотрел мимо неё. Брови росли у него густо, в разные стороны. Щетина на щеках иподбородке отливала синевой. Из кончика носа торчал толстый длинный волос,закрученный как вопросительный знак. Под халатом темнел треугольник пуловера,надетого прямо на голое тело, и вместо воротничка рубашки из-под пуловера лезлачёрная шерсть.

«Опять с женой поссорился», — отметила про себя Оля.

Когда у Германа Яковлевича царил мир в семье, вопросительныйволос из кончика его носа не торчал. Жена выдёргивала. А под пуловер всегдабыла надета рубашка с чистым отглаженным воротничком.

Оля мысленно продолжала балансировать над таинственнойбездной. Путь из точки «В» в точку «А» на этот раз казался подозрительнокоротким и лёгким. В точке «А» ей было двадцать лет, и она имела возможностьвсе переиграть. Направить свою последующую жизнь в другое русло. Может быть,неправильное, кривое, но кто сказал, что всё должно быть правильно и ровно? Закаждый свой необдуманный поступок мы несём ответственность не только передсобой, но и перед близкими. Кто сказал? Мама, конечно. Шаг вправо, шаг влево —побег. Расстрел на месте, без предупреждения.

Сформулируй, чего ты хочешь, и поступай с точностью донаоборот.

Каждый раз, поступая по-своему, Оля чувствовала себявиноватой. Но, поступая по-маминому, чувствовала себя несчастной. Двекрайности. Посередине натянут канат. Надо уметь пройти по нему и не сорваться.

— Ольга Юрьевна, я повторяю вопрос: вы уверены, чтодостаточно внимательно прочитали статью Егора Петровича?

Главный был в дурном настроении. К ссоре с женой прибавилисьдругие проблемы, наверное, для него более серьёзные.

— Да, Герман Яковлевич, я прочитала и вернула автору.

Автор сидел тут же. Рыхлый молодой человек, с лицомраскормленного младенца и голубыми кукольными глазами. На запястье блестеликрупные золотые часы, украшенные россыпью бриллиантов. Звали его Егор ПетровичИванов. Знакомя с ним Олю дней десять назад, главный шёпотом, на ушко, пояснил,что Иванов он по матери. Отец у него… Тут главный прикусил язык, спохватился ифамилию отца не назвал. Сказал, что это очень, очень влиятельный человек, науровне олигарха, но только не из тех, которых сегодня сажают.

Далее Ольге Юрьевне вручили тонкую папку и объяснили, чтоздесь находится фундаментальный труд, созданный Ивановым по матери. Труд долженвыйти в одном уважаемом научном издании. Егор Петрович, кандидат наук, готовитдокторскую диссертацию, и для успешной защиты ему необходимы весомыепубликации. Тема, выбранная им, близка и знакома доктору Филипповой, и не будетли Ольга Юрьевна так любезна, не поможет ли молодому талантливому коллеге вподборе иллюстративных материалов, которые нужны ему не только для статьи, но идля самой диссертации.

Тема была действительно знакома и близка Оле.«Депрессивно-параноидный синдром на фоне посттравматических церебрастеническихпсихопатоподобных состояний». Текст, который она прочитала, представлял собойнабор цитат, без кавычек, без намёков на ссылки.