Вечная ночь - Полина Дашкова

— Извините, мне пора. Всего доброго. — Она встала и вышла изкабинета.

Они ничего не ответили. Она не сомневалась, что, как толькоза ней закрылась дверь, сын олигарха грязно выругался в её адрес, а главныйстал услужливо предлагать ему других бесплатных учёных идиотов.

«Зато здесь не приходится работать с маньяками, насильниками,серийными убийцами», — утешалась Оля, пока бежала через больничный сквер ксвоему отделению.

* * *

Борис Александрович говорил с Женей Качаловой в среду. Вчетверг она не пришла в школу, пятницу тоже пропустила. В воскресенье БорисАлександрович решился набрать номер её мобильного. В трубке слышался грохот,смех. Она сказала, что не может сейчас говорить и перезвонит позже. Он ждал.Она не перезвонила. Он ещё раз набрал номер.

— Ну, ладно. Хорошо. Давайте в половине десятого в скверикеза казино. Знаете, где это?

До сквера было десять минут неспешным шагом. Но собиратьсяон начал за час. Все у него валилось из рук.

«Боря, ты решился ступить на чужую территорию», — произнёстихий печальный голос жены, когда он наткнулся взглядом на её фотографию.

«Боренька, там нет понятий добра и зла. Там все дозволено.Остановись. Никуда не ходи. Ты там чужой и не знаешь, что может с тобойслучиться» — это шептала мама. Он смотрел на двойной портрет и думал, чтопросто сходит с ума.

Женя опоздала на пятнадцать минут. Он увидел её издали и ещёраз отметил, что она выглядит значительно младше своего возраста. Большедвенадцати не дашь. Курточка, джинсы, сапожки. Наверное, все это ей покупаламать. Издёрганная, длинная, болезненно худая женщина. Бывшая жена эстраднойзвезды. Всезнающие учительницы говорили, что у Качалова около дюжины бывших жёни детей.

— Ну я вас слушаю. Только, пожалуйста, если можно, быстрей.У меня очень мало времени.

— Женя, как, почему это с тобой случилось? Тебя заставили?Кто-то угрожает, шантажирует? Тебе нужна помощь?

— Я не понимаю, о чём вы? Я… вы…

Она, кажется, волновалась ещё больше него, говорила оченьтихо, всё время нервно облизывала губы и вдруг выпалила:

— Борис Александрович, вы уже проверили сочинения? Там…

— При чём здесь сочинения? Нет. Твоё я ещё не проверял.

Где-то рядом просигналила машина. Два коротких гудка, одиндлинный.

— Да? Точно? — Она как будто вздохнула с облегчением и тутже спохватилась, взглянула в сторону невидимой машины. — Я, понимаете… Я сейчасужасно спешу… Борис Александрович, простите. — Она хотела убежать, но он взялеё за локоть.

— Женя, ты снимаешься в детском порно.

— Что? — она вырвала руку, отпрянула.

— Ты меня отлично поняла. Я видел тебя. В Интернете сайтпорнографа Марка Молоха.

Гудки повторились. Два коротких, один длинный. Женяпосмотрела туда, где просвечивали сквозь голый тёмный кустарник огоньки фар.Она топталась на месте, нервно, нетерпеливо, как стреноженный жеребёнок.

— Вы с ума сошли. Вы обознались. Это полный бред. Слушайте,а вы что, лазаете по порносайтам? Вам это интересно?

Они так стояли, что фонарный свет бил ему в глаза. Он не могвидеть её лицо. Но голос звучал гадко, визгливо. Она, конечно, нервничала идико злилась.

— Нет, Женя. Мне не интересно. Но этой мерзостью Интернетпереполнен. Я попал на сайт случайно, нажал не ту кнопку.

— Вы обознались, Борис Александрович, — она говорила быстрымнервным шёпотом, она была почти в истерике, — просто вас тянет к девочкам, вамхочется, но вы боитесь. Как же! Заслуженный учитель России, уважаемый человек,гордость школы. Кстати, я давно заметила, как вы пялитесь на меня. Залезли впорнушку, увидели какую-то девочку и приняли желаемое за действительное. Средиучителей больше всего педофилов, специально выбирают такую работу, поближе кдетям!

Опять гудки. Фары за кустами вспыхнули ярче. Женя быстропосмотрела туда, где пряталась машина, потом на старого учителя. У него сердцекололо все настойчивей, боль отдавалась в левой руке. К тому же начиналсяприступ астмы. Он закашлялся, полез в карман за баллончиком.

— Вы больны. Вам надо лечиться, ясно? Вас нельзя подпускатьк детям. Вы приглашаете заниматься к себе домой. Живёте один. Денег беретесовсем мало. Представляете, что будет, если я пущу слушок по школе, что вы приставалико мне?

— Женя, но это ложь! Как тебе не стыдно? — Голос его звучалсмешно и жалобно. — Разве я в чём-то виноват? Я просто хотел помочь тебе. Я несообщил в милицию, не поставил в известность директора школы, даже маме твоейне стал звонить. Я дал тебе шанс…

— Знаете, кто мой папа? Он вас уничтожит.

Машина просигналила ещё раз, громко и настойчиво. Женявздрогнула, огляделась и побежала вон из парка.

— Вы обознались, понятно? И не лезьте ко мне никогда! Старыйпедофил! — Это были последние её слова.

Борис Александрович опустился на скамейку. Боль в сердцестала невыносимой. Он услышал, как за оградой хлопнула дверца машины, потомзвук мотора, быстрый проблеск фар сквозь кустарник.

«А ведь я правда мог обознаться», — думал он, хватая ртомледяной вечерний воздух.

Ему было так худо, что он не решался встать со скамейки исидел очень долго, мёрз, пытался мысленно поговорить с покойной женой и даже, наверное,хотел умереть, уйти к ней, к маме, к отцу, к деду. Такое было ужасное чувство,что не только родные, любимые, но просто все хорошие люди уже давно на томсвете, а на этом только одно зло, лютый холод, грязь, боль и одиночество.

Он сидел до тех пор, пока не подошла к нему незнакомаяпожилая женщина и не отвела домой. Жалко, что он не спросил, как её зовут.

— Николай Николаевич, вам жена звонила трижды, потом избанка, по поводу рекламы. У них какие-то претензии к рекламному отделу. И ещёзвонили от Лаврентьева, уточняли, будет ли сегодня встреча. Я все подтвердила.Они появятся здесь через пятнадцать минут. — Секретарша улыбнулась, помахаланакрашенными ресницами. — Чаю хотите?

— Нет, Настя, спасибо, не хочу. Больше никто не звонил?

— Вроде нет, — она нахмурилась, тронула страницу настольногоежедневника, — точно, больше никто. Я всех записываю. Ждёте какого-токонкретного звонка?

Он не ответил, неопределённо махнул рукой и скрылся задвойными дверьми своего кабинета. Здесь он чувствовал себя лучше, чем дома. Ненадо было напрягаться, играть роль любящего верного мужа. Здесь всё было, какему хотелось. Увлажнённый озонированный воздух. Полный набор отличной офисноймебели. Огромный стол тёмного дерева, буквой «т». Кресла, обитые натуральнойкожей цвета горького шоколада. Уголок для отдыха и неофициальных бесед,отгороженный стеной вьющихся растений. Там диван, кресла, круглый журнальныйстолик. Чистота, строгость, ничего лишнего.