Маскарад на семь персон - Олег Рой

Одноклассники заходили редко и ненадолго, а Серого с Косым Игорь приводил только тогда, когда дома никого не было, поэтому он на голубом глазу заявил, что никакие приятели к нему домой не приходят.

Дядька недоверчиво покачал головой:

– Что, неужели и одноклассники не бывают? Что ж так?

Мама, явно обидевшись на бесцеремонное обращение, резко оборвала грубого опера:

– Никто к нему не ходит, оставьте мальчика в покое! И наши знакомые – все очень приличные люди, это немыслимо – кого-то из них подозревать! Наверное, подобрали ключи, мне сослуживица рассказывала, их так же обокрали… какие-то… я слово забыла… Ну вы сами должны знать, вы за это зарплату получаете, вот и ищите! Вместо того, чтобы на приличных людей подозрения наводить!

– Поищем, – покладисто согласился оперативник, захлопывая потертую дерматиновую папку.

И ушел.

Ночью Игорь не сомкнул глаз чуть не до рассвета. Ворочался с боку на бок, пил на кухне воду – прямо из носика чайника, за что мама ему всегда выговаривала, опять ложился. А сон все никак не шел – клубившиеся в голове мысли не давали ему ни единого шанса. Может, зря Игорь соврал, что никто не приходил? Громов же заходил и другие ребята… иногда. И… Серый с Косым. Но не может быть, чтобы они имели к ограблению какое-то отношение… Конечно, не может. И разве годится… как там мама сказала? «Подозрения наводить»? Действительно. Пусть Серый с Косым и не очень-то тянут на «приличных людей» (по крайней мере, в мамином понимании), но это не значит, что можно их ментам закладывать? Разве это по-товарищески?

Да и, в конце-то концов, что он, Игорь, мог теперь поделать?

Но заснуть все никак не удавалось. Как будто это он виноват. И бабушка Зина из-за него за сердце хваталась. И мама плакала так горько – не столько из-за взломанной коробки с наличностью и пропавшей шубы, сколько из-за опустошенной шкатулки с кольцами, сережками и цепочками.

– Вот это колечко, – она гладила пальцем пустое бархатное нутро крошечной синей коробочки, – твой папа мне подарил, когда делал предложение. А вот эти сережки, – серая коробочка была побольше, – когда ты родился. А этот кулон купил мне в Прибалтике, он был янтарный, с пузырьками, как будто светящийся…

– Ну ладно, ладно, чего слезы лить? – грубовато утешал ее отец. – Все живы? Все здоровы? А барахло еще наживем, какие проблемы?

После этого отцовского заявления – точнее, когда Игорь про него вспомнил – на сердце у него как-то сразу полегчало. Он даже к Серому домой не пошел, подумал: вот встретимся на «нашем» месте, тогда и спрошу. Ну не то чтобы спрошу, а так, поинтересуюсь: где были летом, чем занимались. Потому что не брякнешь же в лоб: вы случайно дубликат ключа от моей квартиры не делали? Тут же в глаз получишь – и правильно. Нельзя же… обвинениями бросаться. А осторожненько расспросить о летнем времяпрепровождении – вполне нормально.

Но на «наше место» никто не приходил. Игорь честно маячил там недели две подряд, но Серого с Косым как корова языком слизнула. В итоге он все-таки ткнулся пару раз к Серому домой, но на звонок никто не открыл.

Громов, с которым после каникул – последних летних каникул! – отношения стали почти нормальные, услышав о краже, никаких эдаких замечаний отпускать не стал. Хотя Игорь и опасался, что тот может брякнуть что-нибудь о «неподходящих знакомствах» – он ведь видел! Но Мотя – хоть и Мотя – ничего, к счастью, не «брякнул».

К счастью – потому что тогда пришлось бы опять возвращаться в режим «вооруженного нейтралитета», чего Игорю совершенно не хотелось. Во-первых, после исчезновения Серого и Косого в его жизни образовалось слишком много пустого пространства – а Громов это пространство вполне успешно заполнял. Во-вторых, с ним было гораздо удобнее готовиться к выпускным экзаменам, точнее, не к самим экзаменам, а к всяческим контрольным и опросам, которыми их в последний школьный год буквально затерроризировали. Это Игорь так время от времени пошучивал: мол, учителя пользуются последней возможностью всласть над нами поиздеваться, вот и гоняют по полной программе. Первый раз это вышло случайно: он хотел сказать «на всю катушку», но каламбур слетел с языка точно сам собой, и парень стал повторять остроту при каждом удобном случае. Чтоб хоть немного расцветить «предвыпускное» существование, по правде говоря, довольно унылое – сплошные учебники и никаких развлечений.

Во время подготовки к экзаменам Игорю даже казалось иногда, что Громова он видит чуть не чаще, чем собственных родителей. Поступали они тоже вместе. Игорь, хотя с химией и биологией у него был полный порядок, о медицине не думал никогда, но Громов свой выбор сделал давно и прочно: только первый мед и только фармакология. Почему – Игорь не знал, да, признаться, и не интересовался. Мед так мед, фармакология так фармакология.

Совершенно неожиданно одобрил выбор отец:

– Хорошая профессия, настоящая. А я грешным делом опасался, не придется ли тебе мозги вправлять, – он раскатисто хохотнул, как смеялся всегда, желая смягчить нарочитую грубоватость слов. – Поступишь – отдам тебе дедов «Москвич», чего он в гараже гниет. И перебрать-почистить помогу, будет бегать лучше новенького.

Водить Игорь выучился на школьных уроках по автоделу – пока девочки возились с тряпочками и кастрюльками, мальчики занимались настоящим мужским делом – им даже права в конце года выдали! Так что получить в свое распоряжение машину – пусть даже не новую – это было, безусловно, круто. И не какой-нибудь там «горбатый» «Запорожец», «Москвич» – машина вполне серьезная.

Поначалу, в эйфории «я поступил! и «у меня есть машина!» Игорь даже хотел на обещанную первокурсникам в сентябре «картошку» поехать на собственной машине. Но как-то… не сложилось. За день до отправления на него «напал» внезапный грипп. Очень обидно. Правда, отступил несвоевременный недуг столь же скоропалительно, сколь и случился. Только-только хватило времени получить у доброй участковой справку с освобождением от сельхозработ. Нет, ну а что? Сперва экзамены, потом давай в колхозе спину надрывай, комаров корми? Отдохнуть-то надо перед учебой или нет? Там, говорят, латынь… ужас!

Латынь, впрочем, оказалась совсем не такой страшной, как представлялось. Проще английского, честное слово! Ну или, может, у Игоря способности к языкам. Должны же у него быть хоть какие-то способности, не все же Мотьке-Громозеке! Способности или нет, но учиться оказалось не особенно трудно.

Правда, едва Игорь спихнул первую сессию – и неплохо, надо сказать, спихнул, пусть не без громовской помощи, но какая разница? – как перед ним вдруг нарисовалась проблема, до которой он и в самых страшных снах додуматься не мог бы. Матери вдруг приспичило его женить – мол, хочу успеть внуков понянчить. А чего там «успеть»? Еще молодая совсем, только-только на пенсию вышла, а втемяшилось, никаких возражений слушать не желает. Может, это пенсионерское положение так влияет? Да и отец что-то тоже стал «наследную» тему регулярно поднимать: дескать, мы с матерью поздновато женились, поэтому только тебя одного и успели родить, а больше не вышло, так что ты уж, сынок, давай поторопись, семья – дело нужное, полезное и приятное, чем раньше ее заведешь, тем лучше.