175 дней на счастье - Зина Кузнецова

Леля забеспокоилась.

– Что?

– Хватит сопли жевать, Кать, – твердо сказала Лера, – надо смотреть страху в глаза. Лучше четко знать и быть ко всему готовыми.

– Да, – тихо согласилась Катя, наматывая кудрявую прядь на палец, – в общем, ты не знаешь случайно о том, что правительство хочет прикрыть завод? Я вчера слышала, что родители переживали из-за ипотеки. Мы как раз в квартиру побольше переехали, у меня комната своя появилась… Ты не знаешь чего?

Леля задумалась. То, что утром сказала ей тетя Таня, ведь просто слухи, домыслы. Стоит ли из-за них беспокоить девочек?

– Девочки, – помедлив начала Леля. Она говорила небыстро, боясь сболтнуть лишнего и неправильного, – папа мне ничего такого не говорил. И я думаю, что нет смысла назначать нового директора с целью увеличить показатели, чтобы потом просто прикрыть лавочку.

– Да, надеюсь, что так, – вздохнула Катя.

Леля видела, что легче ей от ее слов не стало и добавила:

– Ты знаешь, мой папа хороший и умный человек. Я думаю, что он в любом случае будет стараться все решить выгодным для всех путем.

– Да кого вы слушаете! – раздался звонкий насмешливый голос рядом. Это Маша, сидевшая за соседним столом, повернулась к ним. – Хороший человек, – передразнила она. – Да обычный он директор, которому наплевать на работников. Меньше всего его волнуют ваши семейные неурядицы. Если у него будет задача сократить, он сократит. Лишь бы самому места не лишиться. Мы живем в рыночных отношениях, девочки, всем наплевать на ипотеки ваших родителей и на то, что зарплаты хватает только на продукты. Смиритесь!

Катя совсем расстроилась. Леля не знала, что сказать. Розовых очков она была лишена и понимала, что папа не волшебник и не Робин Гуд. Он действительно мыслит показателями эффективности и действительно будет руководствоваться логикой и здравым смыслом, а не жалостью.

– Ну и зачем ты это сказала? – разозлилась Лера на Машу. – Смотри, ты Катю почти до слез довела.

– А это просто правда.

– А правду можно и при себе оставить, если тебя о ней не спрашивали.

– И что рыночные отношения, – негромко добавила Аля, – человечность же никто не отменял. Все понимают, что у нас город просто умрет без завода. И куда людям деться? Не могут так поступить с нами. И ведь Леля своего папу лучше знает. Если она говорит, что он хороший человек, значит, действительно постарается все по-доброму решить. Да, Лель?

Леля кивнула, чувствуя, что дала какое-то очень важное обещание, сдержать которое не в ее власти.

– Ну увидите, как все в итоге получится, – с особой злобой, которая приносила ей удовольствие, сказала Маша и отвернулась.

Она только напоказ была такой бодрой и веселой, на самом же деле, будучи по натуре смелой реалисткой, она понимала, что грядут трудные времена, и всю ночь промучилась, пытаясь просчитать, сколько она сумеет сэкономить, если не будет обедать в школе, и сколько заработает, если устроится бариста по выходным. Она набрала достаточно баллов на региональном этапе олимпиады, чтобы ехать на Всеросс. Теперь нужно было серьезно и много готовиться с репетитором. Но очевидно, если папу или маму сократят, им придется трудно, и родители, которые никогда не ценили высшее образование, считая его скорее привилегией, чем правом, с легкостью уберут из статьи расходов подготовку к олимпиаде.

Девочки стали говорить о домашнем задании, а Леля осталась сидеть задумчивая. Она хотела обо всем расспросить папу вечером, но в тот день он задерживался на работе допоздна, что еще больше встревожило Лелю. Не зная, куда деться от странных неспокойных чувств, Леля взяла Филю и отправилась с ним гулять по набережной.

Температура стояла плюсовая, но слякоть ощущалась холоднее, чем зимний мороз. Леля шла и натягивала на руки без перчаток рукава свитера. Филя медленно топал рядом, покачивая седой мордой и тяжело вздыхая.

Леля остановилась на секунду и глубоко вдохнула ноябрьский воздух. Когда же уже пойдет снег? Сколько можно, в конце концов!

Вдруг прямо под теплым светом фонаря Леля увидела женщину в черном пальто. Она, сгорбившись, держалась за фонарный столб. Первое, что с раздражением подумала Леля, – пьяница. А потом что-то, наверное, смелость, которую Леля обретала, когда рядом с ней был большой сенбернар Филя, заставило ее приглядеться. Женщина держала руку на выпуклом животе.

Людей на набережной не было, сложно было перекинуть все на плечи какого-нибудь сознательного взрослого, который мог бы помочь ей, поэтому Леля спросила издалека:

– С вами все в порядке?

Женщина вскинула голову и прищурилась, пытаясь разглядеть, кто к ней обращается.

– Все хорошо, спасибо, – ответила она со вздохом, – просто ребенок пинается и слабость накатила…

– Хотите, я помогу вам дойти до скамейки?

– О, это было бы… – Женщина покосилась на Филю, голова которого доходила миниатюрной Леле до талии.

– Он не кусается, если не требуется, – беспечно ответила Леля и, быстро подойдя к женщине, взяла ее под локоть.

Осторожно и медленно они направились к скамейке. Леля удивилась, с какой силой женщина опирается на ее руку, видимо, действительно тяжело идти.

– Ты очень милая, спасибо, – сказала она, со вздохом опускаясь на холодную мокрую скамейку.

– А как вы доберетесь домой?

– Я позвонила сыну, он встретит меня… Ты не беспокойся, я посижу тут. Он скоро придет. Мы живем неподалеку.

– Если хотите, я могу подождать с вами.

– Честно, хочу. Я боюсь отключиться. Ты не переживай, сын потом проводит тебя до дома.

Подозрительность, которую Леля приобрела от отца, не позволяла ей расслабиться. Возможно, эта женщина просто приманка для сердобольных личностей? Как щенок в машине приманка для детей. Леля садиться рядом не стала. Встала спиной к пруду, оперевшись на ограждение, и подозвала к себе Филю.

– Как тебя зовут? – спросила женщина.

– Леля.

– Это от какого имени сокращение?

– От Ольги, от какого еще.

– От Лены еще может быть, Алены… Кстати, меня Алена зовут. Алена Александровна.

Леля кивнула.

– Какой у тебя пес большой, – сказала женщина, с усталой улыбкой оглядывая Филю, – а глаза добрые… Он старенький?

– Да.

– Видно. У меня тоже собака была, спаниелька. Вроде бодренькая, а глаза все равно старость выдают. Прожитая жизнь в них все-таки отражается, даже собакам от этого никуда не деться. Можно? – Алена Александровна протянула руку к Филе и замерла, дожидаясь разрешения Лели.

– Можно. Он злится, только если кто-то опасность представляет: собака там или человек злой… А так добряк, поэтому чешите смелее… Вы подзовите, он подойдет.

Несколько минут они провели в тишине. Алена Александровна гладила Филю, который воспитанно принимал ласку, а Леля тихонечко скользила глазами по лицу женщины. И хоть свет от