Мирабо - Рене де Кастр

Тогда из толпы вышел человек по имени Буайе, его глаза остались сухи. Это был мелкий, не состоящий в адвокатском регистре ходатай по крестьянским делам. Увидев, что его клиенты намерены прекратить борьбу и оставить тем самым его без поживы, он громко крикнул:

— Если вы дрогнете, я брошу вас навсегда, пусть вас сгрызут помаленьку!

Реплика подействовала, присутствующие стали совещаться. Потерпев эту неудачу, Мирабо открыл для себя непостоянство умонастроений толпы. Тогда он не стал настаивать, предоставив времени все расставить по своим местам. Он силился сохранить самообладание — нужно было одержать верх, чтобы Друг людей купил ему хотя бы роту, иначе как жить?

Мирабо освоился в краю своих предков. Каждый день он навешал госпожу де Лиме-Кориоли, но, предаваясь с ней наслаждению, которое всегда было для него одним из смыслов существования, он не забывал о своей миссии.

Наступил январь 1772 года. В Провансе было принято устраивать в каждом поселке праздничные крещенские огни. Оноре Габриэль подумал, что праздничная атмосфера позволит ему возобновить контакт: он спустился на площадь в окружении нескольких соседей-господ. Все присутствующие уважительно обнажили головы, только Буайе дерзко остался в шляпе. Тогда Мирабо не смог сдержать гнев и тростью сбил шляпу с наглеца. Буайе ринулся вперед, началась потасовка.

Поднятие руки на своего господина грозило смертной казнью. По просьбе присутствующих аристократов лейтенант полиции вышел вперед, чтобы арестовать Буайе; по этому сутяге плакала веревка, к тому же маркиз де Мирабо выиграл бы дело, объявив его мятежником. Все эти соображения молнией промелькнули в мозгу Мирабо; он совладал с собой и заявил, что Буайе его не ударил. Один из аристократов усмехнулся: «Вот уж никогда не думал, что в жилах Мирабо кровь жидковата». Молодой человек снес оскорбление, он повел себя по-человечески, более того, как государственный деятель. «Я поступил мудро не по годам», — напишет потом Оноре Габриэль Другу людей, рассказывая об этом событии.

Маркиз рассудил иначе. Сдержанность посланника была расценена как слабость; процесс был проигран; вынужденный уплатить издержки, Друг людей был унижен перед своими подданными. Всю вину он свалил на сына: «Если вы умеете использовать обстоятельства, то как смогли снискать себе репутацию умеренного с самого своего появления в этой провинции? Сие довольно странно». Это самый невообразимый упрек, какой только можно было адресовать Мирабо, ведь он уступил не только из человечности, но и с дальним намерением возобновить борьбу, что вскоре и сделал.

Пока же он утратил доверие отца: «Я понял, что всегда буду неправ, потому что нелюбим». Трагический возглас! Будучи дворянином, Оноре Габриэль не мог заниматься каким-либо ремеслом, не утратив своего общественного положения; отец же окончательно отказал ему в покупке воинской части.

Без денег, без положения, без будущего, снедаемый непреодолимой жаждой могущества — какой путь он мог избрать?

Трезво глядя на вещи, Мирабо недолго раздумывал. Ему оставался только один выход, на который он в принципе был согласен: выгодная женитьба! Она могла принести ему всё, в чем он нуждался, а потом весь мир будет в его власти.

I

Редкое дело было плодом более циничного расчета и велось более бессовестно, чем женитьба Мирабо; редкий союз вызвал столько приключений и бедствий.

Решившись пробиться наверх, еще более амбициозный, чем герой Стендаля, молодой человек прекрасно знал, где его главный шанс. Его поддерживал Бальи, мечтавший о великолепном браке, который добавил бы блеска Рикети, а еще более госпожа де Лиме-Кориоли, желавшая сохранить любовника при себе. Что до главного заинтересованного лица, то он на данный момент хотел лишь одного: заполучить крупное состояние.

Все эти различные соображения склонили к выбору богатой южанки, разумеется, самой богатой.

Экс-ан-Прованс справедливо считался одним из самых очаровательных провинциальных городов; депутаты парламента выстроили вокруг его фонтанов красивые каменные особняки цвета охры; там можно было встретить утонченное, легкомысленное и беззаботное общество.

Семейство Кове де Мариньян было, возможно, самым типичным из местных родов; на берегах Беррского пруда выстроились его роскошные поместья, носившие звучные названия: Сен-Викторе, Витроль, Жиньяк. Замок возвышался неподалеку от того места, где сейчас находится марсельский аэропорт Мариньян[15]. Кроме того, маркиз де Мариньян был губернатором Золотых островов у побережья Прованса, и его штандарты развевались над левантийскими фортами.

Несмотря на то, что он был местной знаменитостью, о нем порой говорили с улыбкой: каждый в Провансе знал, что он не был сыном своего отца и продолжал род Мариньянов лишь юридически. Вдовая маркиза, урожденная Маргарита дʼОрсель, очень рано пустилась в галантные приключения. Едва выйдя замуж, она переехала жить в Париж, рядом с «госпожой герцогиней» — побочной дочерью Людовика XIV, матерью герцога Бурбона. Госпожа де Мариньян так ловко направляла карьеру мужа из Парижа или Версаля, что он стал одним из самых молодых генерал-лейтенантов. Она не позволяла отпускать мужа на побывку, и, когда хотела завести очередного ребенка, сама выбирала ему отца. Отцом нынешнего маркиза де Мариньяна был граф де Ванс, который так и остался ее фаворитом: овдовев, маркиза жила с ним в гражданском браке.

Она женила сына на дочери первого председателя парламента, мадемуазель де Маливерни. Та должна была однажды унаследовать состояние в 900 тысяч ливров, это было ее единственным достоинством.

Такой же эпикуреец, как и его родной отец, маркиз де Мариньян терпеть не мог своей жены: некрасивая и сварливая, она к тому же была нимфоманкой. Скоро утомленный супруг ушел: он предпочел жить с менее требовательной любовницей, каковой стала для него госпожа де Кроз. В несчастливом браке родилась единственная дочь — Эмили.

Девочка выросла на руках бабушки, нераскаявшейся куртизанки, жившей со старым любовником. Это было, прямо скажем, незаурядное воспитание. Жизнь ее протекала между особняком в Эксе и роскошным замком Турв. Там царил маркиз де Вальбель, тридцать лет ослеплявший земляков блеском своих празднеств и «судом любви». Когда ему было уже под пятьдесят, Вальбель изъявил желание жениться на юной Эмили де Мариньян, хотя той было всего пятнадцать. Она не была красива: слишком смугла, нос толстоват, волосы чересчур черны, но плотоядный рот с загнутыми кверху уголками пикантно улыбался, голос был великолепен, и девушка так успешно занималась пением, что Друг людей прозвал ее «сладкоголосой обезьяной».