Междукняжеские отношения на Руси. Х – первая четверть XII в. - Дмитрий Боровков

Однако наблюдения подобного рода могут свидетельствовать лишь о том, что текст Ярославова «ряда» сложился не ранее XII в., но это не значит, что статья 1054 г. в точности отражает последнюю волю Ярослава, тем более что позднейшие летописцы сумели придать этой статье определенную политическую тенденцию. Например, в Лаврентьевской группе списков ПВЛ, отражающих летописную традицию Северо-Восточной Руси, летописцы приписывают Ярославу великокняжеский титул, более или менее регулярное употребление которого прослеживается лишь при описании второй половины XII в. Примечательно, что в статье 1054 г. по Ипатьевскому списку ПВЛ Ярослав представлен только как «князь русский», но более поздние списки Ипатьевской группы – Хлебниковский (середина XVI в.) и Погодинский (начало XVII в.) – также атрибутируют ему титул «великого князя», как и Комиссионный список НЬЛМ. Смысл этой модернизации становится понятным, если принять во внимание, что «ряд» defacto являлся актом, санкционировавшим основы иерархических взаимоотношений в потомстве Ярослава, политическая актуальность которых, возрастая с конца XI до конца XV в., заставляла составителей и редакторов позднейших летописных сводов подчеркивать особое положение инициатора этой иерархии.

Собственно, политическое содержание «ряда» можно свести к трем принципиальным аспектам: 1) к наделению наследников городами; 2) к провозглашению принципа «старейшинства» в качестве стержня междукняжеских отношений; 3) к запрету нарушения границ вновь созданных княжений. Факт распределения городов имел прецеденты в политической практике, начиная с последней трети X в., хотя, в отличие от разделов, осуществленных Святославом и Владимиром, раздел, осуществленный Ярославом, в силу обстоятельств оказался более долговечным, чем аналогичные акты его предшественников. В данном случае новация Ярослава заключалась в конкретном составе стольных городов.

Возвышение Чернигова, по всей вероятности, было обусловлено тем обстоятельством, что в течение 12 лет он был столицей Мстислава Владимировича: после этого его население уже вряд ли могло долго мириться с подчинением Киеву. По Городецкому соглашению 1026/27 г. в состав владений Мстислава должен был входить и Переяславль. Помимо Чернигова и Переяславля Ярослав сделал стольными городами Владимир-Волынский и Смоленск: после того как в 1057 г. скончался Вячеслав, старшие братья «посадиша Игоря Смолиньске, из Володимеря введше» (по Ипат. – «выведше»). Как заметил В.А. Кучкин, употребление в этом предложении глагольной формы простого прошедшего времени 3-го лица множественного числа позволяет предположить, что решение о переводе Игоря из Владимира в Смоленск было принято коллективным путем. На фоне столь однозначного свидетельства источника интерпретация этого события С.А. Мельниковым, приписывающим этот акт политической воле одного Изяслава Ярославича, представляется некорректной, так как летописный текст не оставляет сомнений в том, что его санкционировали все три правителя Русской земли и он имел характер коллективного постановления.

О судьбе Смоленского княжества после смерти Игоря в 1060 г. в древнейших списках ПВЛ ничего не говорится; хотя в историографии распространены представления о его разделе на три части, вопрос о том, в какой конкретно форме данный раздел мог быть реализован, является предметом дискуссий, так как с разной степенью вероятности допускается, что речь может идти о разделе Смоленской земли в целом (П.В. Голубовский, М.С. Грушевский, В.Л. Янин, О.М. Рапов); о разделе территории города (К.Н. Бестужев-Рюмин, И.М. Ивакин, М.Н. Тихомиров, Л.В. Алексеев, А.П. Толочко) или о разделе на три части доходов с него (М.В. Довнар-Запольский, А.Е. Пресняков, И.Я. Фроянов, А.Ю. Дворниченко, В.В. Пузанов, В.А. Кучкин). Еще одну интерпретацию раздела 1060 г. предложили В.В. Пузанов и А.В. Назаренко, по мнению которых территория Смоленской волости, располагавшейся на обеих сторонах Днепра, по Городецкому соглашению 1026/27 г. могла быть разделена между Ярославом и Мстиславом, а территория Волынской находилась под единоличным управлением Ярослава, поэтому Волынь, после того как оттуда в 1057 г. «вывели» Игоря Ярославича, могла перейти в распоряжение одного Изяслава, а Смоленская волость в 1060 г. была разделена между правителями правого и левого берега Днепра согласно прецеденту 1026/27 г. Подобные построения можно было бы трактовать как проявление «коллективного сюзеренитета» в чистом виде, если бы они не были достаточно уязвимы, так как первые упоминания о разделе Смоленска встречаются лишь в памятниках новгородского летописания XV в. (Новгородской IV, Софийской I, первой выборке Новгородской Карамзинской летописи) под 1054 г., тогда как до 1060 г. такой факт просто не мог иметь места, что заметили в XVI в. составители «Тверского сборника» и Львовской летописи, поместившие его вслед за сообщением о кончине Игоря Ярославича, что заставляет видеть в нем отражение более поздней политической практики, характерной для XIV–XV вв.

Не менее сложно обстоит дело с вопросом о месте княжения Изяслава Ярославича в момент смерти отца: по утверждению составителя Софийской I летописи младшего извода, Изяслав был в Новгороде, тогда как, по Ипатьевскому списку ПВЛ, он в это время находился в Турове. Одна группа исследователей приняла ипатьевскую версию (М.П. Погодин, М.В. Довнар-Запольский, П.А. Иванов, М.Н. Тихомиров, О.М. Рапов, В.М. Рычка, П.Ф. Лысенко, Л.В. Алексеев, А.Б. Головко и др.), другая – версию Софийской I летописи младшего извода (О.М. Соловьев, Н.И. Костомаров, Д.И. Иловайский, М.С. Грушевский, А.Е. Пресняков, В.В. Мавродин, А.В. Куза, В.А. Кучкин, Н.Ф. Котляр, В.Я. Петрухин, Е.Л. Назарова, А.В. Поппэ, А.В. Назаренко и др.).

Рассмотрим фактическую базу обеих гипотез. В Софийской I летописи старшего извода указание на место княжения Изяслава при отце пропущено (как в списках Лаврентьевской группы ПВЛ и в НЬЛМ). Дополнение, сделанное в Софийской I летописи младшего извода, породило логическое противоречие, так как в том же тексте сохранилось указание на установление Изяславом новгородской администрации по смерти Ярослава («И пршде Изяславъ къ Новугороду, и посади Остромира въ Новегороде»), читающаяся в Софийской I летописи старшего извода и в близких к ней Новгородской IV и Новгородской Карамзинской (первая выборка). Таким образом, известие о княжении Изяслава в Новгороде при жизни Ярослава, вероятно, следует отнести к домыслам составителя Софийской I летописи младшего извода (повторенным позднее в Воскресенской летописи). В этих условиях выбор между альтернативой «Туров» или «Новгород» возможен на основании изучения исторических прецедентов.

В политической практике Ярослава имелось обыкновение посылать на княжение в Новгород старших сыновей, которых можно рассматривать в качестве потенциальных наследников киевского стола. В княжение Всеволода Ярославича получает распространение другой порядок, когда потенциальные наследники киевского князя получают столы на юге Руси и, в частности, в Турове. Вероятно, некоторое время он являлся политическим придатком Волынского княжества, когда старший сын погибшего в 1078 г. Изяслава Ярославича Ярополк помимо стола во Владимире-Волынском получил от Всеволода Туров. После его гибели в 1086 г. «уния» Владимира и Турова, по всей видимости, распалась. Следующий по старшинству кандидат в преемники Всеволода, брат Ярополка Святополк, в 1088 г. перешел в Туров как раз из Новгорода, на княжении в котором пробыл десять лет. Разумеется, в приведенных фактах можно видеть подтверждение гипотезы М.П. Погодина о наследственном владении Туровским княжеством в семье Изяслава Ярославича, однако не менее показательно, что в русле этой же тенденции после своего вокняжения в Киеве действовал и сын Всеволода Владимир Мономах: в 1117 г. он перевел из Новгорода в Белгород своего старшего сына Мстислава, который после его смерти в 1125 г. наследовал киевский стол.