Стражи круга жизни - Николай Ревизов

Рона повернули на спину, вдруг Лен увидел на его плече масляное пятно.

– Там в трюме был Рон! – душу командира обдало жаром, а затем остудило ледяным порывом. – Нет, не все ладно на корабле…Но делиться своими открытиями Лен Арет ни с кем не стал.

– Готовьте обряд, – бросил он второму механику. – А вам придется исполнять его обязанности!

Тот молча кивнул, вскоре его голос стал слышаться в отрывистых распоряжениях.

– Отозвать все челноки на борт! – приказал Лен старшему штурману.

После некоторого раздумья Лен Арет поднялся в рубку управления полетом и опустился в кресло. В душе бушевала буря, но, взглянув на себя в кристалл Эребуса, невольно отметил: его лицо оставалось спокойным.

– Итак, в трюме был Рон! Зачем он следил за мной? Зачем хотел уничтожить корабль?

Лен Арет перебрал в памяти известные ему факты из биографии механика.

– Скандинав… здоровье идеальное… много экспедиций в космосе, в том числе и на "Легенде"… – но эти сведения на какую-либо мысль не наводили. Сигнал с экрана информатора прервал его размышления – командира звездолета приглашали в шлюзовой отсек…

Тело погибшего обрядили в скафандр и уложили на пневмокатапульту. Члены экспедиции выстроились в два ряда по обе стороны так странно ушедшего из жизни космолетчика. Смерть близкого всегда трагедия, а здесь, в бесконечной дали, трагедия воспринималась особенно тяжело. Лен Арет подошел к погибшему. Ему хотелось сказать что-нибудь такое, чтобы ободрить людей, чтобы стало не так тяжело, но слова его оказывались такими правильными, такими знакомыми. Да и не было, наверное, таких слов, чтобы ими можно было снять эту боль. Понимая это, командир звездолета не стал многословить.

Космолетчики по очереди подходили к погибшему и, коснувшись его лба губами, прощались с ним. Затем ему на голову надели гермошлем, и экипаж покинул шлюзовой отсек.

Забытое вечными селище, лежало в глубине узкой долины. По дну долины бежала шустрая речушка, а вокруг высились лесистые горы. Небольшие домишки из серого камня, несколько казарм – здесь расположилась маленькая застава, в отдалении приземистая древняя крепость – вот и весь обитаемый мир, в котором предстояло жить Большому Воину.

Командир заставы, маленький хромой сотник, был обрадован появлению боевой сотни, и сразу принялся жаловаться:

– Дезертиры, две большие банды. Обьединятся будет беда. Хорошо что прислали сотню. Хотя я просил две.

– Да у меня едва полусотня наберется. В последнее время пополнение не приходило.

– Ты давай устраивайся, а вечером приходи в корчму, отметим ваше прибытие.

Большому Воину отвели небольшой, в две комнаты домик, неподалеку от храма, а сотня расположилась на опушке леса, рядом с казармами.

В провинции все скучно. Дома. Лица. Избывая тоску, Большой Воин шел по пустынной улице и думал:

Такой отдых больше напоминает ссылку! Кажется, Кривой Юм прав…

Увидев за поворотом храм, он свернул к нему. Хотелось, чтобы вечные дали ему благословение – ведь пора было в дорогу. Перед его глазами постоянно стояло обжигающее голубое пламя раскосых зовущих глаз бессмертного.

Храм был сложен из крупных небрежно тесаных камней, но в его строгой простой форме соблюдались все пропорции алтарей вечных. Он вошел в открытые двери. Свет, скудно проникая через проем сверху, оттеснял тьму к стенам храма. Трижды восславив Великого Орр-Ги, Зэт огляделся. Умолкнувший с его появлением гул голосов, вновь наполнил помещение.

Местные, с провинциальными чертами лица, казались одинаковыми. В центре зала было посветлее, там стояли женщины. Большой Воин заметил, что на него смотрят…

Она была прекрасна. Стройную фигуру обтягивало коричневое, цвета жизни платье, в огромных глазах горел призывный огонь. Не отводя ни на мгновение взгляда, она пристально рассматривала его. Большого Воина бросило в жар. Растерявшись, он вышел, и только дома до него дошло – приближались Сроки. В окопах в это время давали пить настой пустоцвета, и великий инстинкт, которому ни один стергл не мог сопротивляться, исчезал. Только ерь не знала Сроков, дети ери могли появляться в любое время, но след бессмертия на их груди отсутствовал.

Придя в себя, он вернулся храм. На этот раз встал не у колонны, а затерялся в толпе и следил за ней из полутьмы помещения.

Для себя он назвал ее Ослепительной, а что ее имя Чилла, он узнал позднее. Ослепительная стояла под световым проемом и свет, падая сверху, освещал лицо так, что легкие тени делали его более красивым. Вдруг его сердце встрепенулось. Ослепительная не отрываясь, смотрела на колонну, где совсем еще недавно стоял он. Инстинкт, которому было невозможно сопротивляться, требовал своего. Сроки, начинавшиеся веселым праздником, длились недолго. Образовавшиеся пары все это время находились вместе. Продолжение рода всячески поощрялось, часто беременевшие были особо почитаемы.

Корчма оказалась просторной. Скамьи – набор жердей, столы колотые пополам чурбаки, низкий потолок накатан из бревен, очаг, выложенный из крупной речной гальки, был ярким и бездымным. Хромой сотник махал ему рукой. Зэт подсел к нему за стол.

– Селище маленькое, а корчма большая, – заметил он.

– Да местные и не ходят сюда. В основном охотники, да те кто камешки в речке моет, ну и те кто эти камешки отбирает. Многие здесь не дружат с законом, – объяснил хромой. – Давай по маленькой. Эй, хозяин. Мочу шакала, маленький кувшин, и два больших – бражной. Да что нибудь закусить.

Хозяин, круглый стергл с неожиданно тонким, писклявым голосом распорядился – их обслужили быстро.

– Давай. – Хромой разлил из кувшинчика. Они выпили. Зэту понравилось:

– Хороша!

– Хороша – то хороша, только дорогая.

– А что так?

– Да держит он только четыре шакала. Сколько от них мочи?

– Ты хочешь сказать…

– Да, моча бродит, травы настаиваются. Сюда кто вина настоящего привезет? Невыгодно и опасно.

У Большого воина что – то прокатило в желудке.

– Ну не хочешь мочу шакала, пей бражную. – Хромой сотник налил из большого кувшина в глиняную кружку до краев. Зэт выпил половину.

– Пей, пей, она дешевая – настояна на моче клиентов, тут от них стены ломятся, и слуг и домочадцев – их у него полный дом…

Сотник вскочил и побежал на выход, едва добежал до кустов, как его вывернуло наизнанку.

Вернулся в корчму, судорожно сглатывая и шатаясь, но едва вошел, в нос ударил запах, его вновь замутило. За ним распахнулась дверь – в корчму влетел воин и закричал:

– Банда!

Хромой сотник вскочил из – за стола:

– Близко?

– Уже за вторыми порогами!