Страницы любви Мани Поливановой - Татьяна Витальевна Устинова

и полезла в свой портфель, хотя было совершенно ясно, что ей там, в портфеле, ровным счетом ничего не нужно, просто она стесняется.

Капитан смотрел изучающе, как герпетолог на редкое пресмыкающееся.

– У меня, между прочим, тоже все не слава богу, – пробормотала она, как бы оправдывая свое смущение. – Подруга пропала. Со вчерашнего дня не звонит, не пишет. А с ней так не бывает. Она у нас ефрейтор, у нее все по уставу!..

Маня поднялась и прямо посмотрела Мишакову в глаза.

– Вот за нее я беспокоюсь, – сказала она. – Очень.

Вчера

Это была на редкость грязная собака, просто чудовище какое-то. Кругом свалявшаяся шерсть, похожая на войлок, на замученной морде потеки то ли краски, то ли еще какой-то дряни. Она поджимала лапы, переминалась с одной на другую и иногда продолжительно и тяжко вздыхала, так что подведенные бока ходили ходуном.

– Может, припадочная, а?..

– Больная просто!

– Покормить бы.

– Нечего ее кормить, от нее потом не отвяжешься! Да еще заразы какой-нибудь наберешься! Я по НТВ видела этих собак! Они, во-первых, разносчики всех болезней, а во-вторых, сбиваются в стаи и могут насмерть загрызть!

– Да где ей грызть, она едва дышит! И как это она к нам забежала?..

– Как, как! Охранники недоглядели!

Сотрудницы издательства «Алфавит», выбравшиеся после обеда во внутренний дворик, чтобы покурить на солнышке и немного «подышать», как по команде повернулись и неодобрительно воззрились на полосатую будку.

Охранника, который «недоглядел», не видно, предъявлять претензии некому.

– Может, в службу безопасности позвонить? – предложила Юлия Петровна из детской редакции, как раз та, что смотрела НТВ. – Чтоб… ликвидировали?

– Ой, да зачем ее ликвидировать, – перепугалась то ли Леночка, то ли Олечка из бухгалтерии, – она посидит-посидит и убежит!

– А если в здание проникнет?! Такая грязная, вонючая, да еще, может, бешеная!..

– Бешеные не такие.

– Да откуда ты знаешь, какие они!..

– Девушки, – бодро грянул с крылечка Павел Иванович, кадровик, – угостите сигареткой, что ли!.. Это ж надо такому случиться, чтоб лето в положенное время началось! На календаре лето, и на улице лето! По всему видать, конец света скоро!..

– Типун тебе на язык, Павел Иванович!

– Не дрейфь, девчата, прорвемся!..

– Вон гляньте, какое к нам чучело принесло!.. Как бы не бросилась!

Собака тяжело дышала в отдалении и по-прежнему переминалась с лапы на лапу.

Павел Иванович заглянул за беседку – генеральная директриса издательства «Алфавит» любила всякие чудеса, затеи и красоты. Вот и в обыкновенном московском дворе, куда запыленные грузовички завозили туго перевязанные шпагатом пачки книг, где была стоянка для начальства, а к забору складывали стройматериалы, усилиями директрисы появился некий оазис. Был отгорожен уголок, засажен травой и цветами, посередине – беседка в онегинском духе, увитая диким виноградом, с белыми скамьями, на которые летом выкладывали шелковые подушки, чтоб мягче сидеть. Анна Иосифовна, беспощадный борец с курением, – ее беспощадности могла бы позавидовать святая инквизиция, ибо курильщикам, пойманным на месте преступления, устраивали показательные выволочки и их даже штрафовали, – на круглый дощатый стол в середине беседки велела всегда выставлять пепельницы. Соблюдала демократию, ибо на улице курить как раз не запрещалось.

Пепельницы выставляли латунные, новенькие, плещущие золотым светом сквозь прорезь виноградных листьев, и никто не решался в них курить! Курили у забора, тушили сигареты в самой обыкновенной, грязненькой, переполненной окурками урне. Возле этой урны толпились, разговаривали, обсуждали насущные дела, вот сегодня, к примеру, пришлую неподходящую собаку.

Собака сидела почти у входа в беседку, оскорбляя своим видом красоту и ухоженность.

– Как же она… того… проникла?

– Да небось под шлагбаум забежала, и все дела! – Юлия Петровна подошла и тоже посмотрела. – Гадость какая! Гоните ее, гоните, Павел Иванович!

Кадровик деловито вынул изо рта сигарету, огляделся, поискал, где бы ее кинуть, и не нашел. Во внутреннем дворе издательства «Алфавит» было чисто, веселый дворник Фазиль трудился на славу.

Собака понурилась, словно примериваясь лечь, но не смогла и с тоской посмотрела на кадровика.

…Ты меня сейчас будешь гнать, да? Кидать в меня камнем или палкой, топать ногой! Ты… не топай пока, а? Я вот посижу еще чуть-чуть и пойду. Я же просто так. Отдохнуть немножко. Лапа болит очень, какой-то лихой на мотоцикле ее задел. Больно, ужас! До сих пор не наступить. Еще раньше так было больно, когда железным прутом по хребту вытянули, всю шкуру ободрали, так и не зажила шкура-то. И зализать не могу, не дотянуться мне туда. Я отдохну да и пойду себе потихоньку, как стемнеет. Днем мне нельзя. Днем меня… убьют. Я знаю, как убивают. Страшно мне днем-то…

– Вон у забора кирпичи сложены, Павел Иванович!

– Кирпичом-то еще, не ровен час, того, пришибу!

– Да их всех извести давно надо! Собака в городе – нонсенс! – фыркнула сотрудница детской редакции. – Если бы я была мэром…

– Вы же еще пока не мэр, – с досадой возразила маленькая беленькая девушка, кажется, из отдела рекламы.

Ей было жалко собаку, и она не хотела видеть, как в нее будут кидать кирпичом.

Девушка докурила свою сигаретку, ловко отправила в урну окурок и побежала к крыльцу, по обе стороны которого помещались березки в кадках – Анна Иосифовна готовилась к Троице.

Павел Иванович вытащил из штабеля кирпич, подкинул в руке и посмотрел на собаку.

А та посмотрела на него.

Она все понимала, но не собиралась бежать и спасаться, да и вряд ли смогла бы. Только бока заходили – от страха.

– Пошла вон! – грозно крикнул кадровик. – Вон отсюда, тварь поганая! А то сейчас как пульну!..

Собака тяжело подняла изгвазданный чем-то мерзким зад и попятилась за беседку.

– Да кинь ты уже, Павел Иванович! – завопила сотрудница детской редакции.

– Кому говорят, пошла отсюда!

Все же кинуть он не решался, пока только разогревал себя, приготовлялся, зато Юлия Петровна повизгивала от нетерпения. Глаза у нее горели.

– Дай, дай сюда, Павел Иваныч, я сама в нее!..

Она перехватила тяжелый кирпич, неловко размахнулась, кинула и попала! Собака завизжала неожиданно громко, на весь двор, неприлично громко, совершенно как человек, и в ответ на ее крик вдруг завыла стоящая рядом машина.

– Ты чего наделала, Юлия Петровна?!

Собака пыталась ползти, но встать не могла, должно быть, меткая сотрудница детской редакции перебила ей лапу. Или хребет.

Из окон начали выглядывать люди, из полосатой будочки вывалился охранник, а все стоявшие возле урны моментально побросали свои бычки и кинулись к крыльцу.

Собака плакала. Машина выла.

– Что здесь происходит?!

Чуть не стукнув по носу Юлию Петровну, которая уже рвала на себя