Огненный крест - Диана Гэблдон

желание точно сможет тебя разбудить. И ты все-таки пришла… — Его взгляд наполнился нежностью. — Господи, Клэр, какая же ты была красивая там, на лестнице, с распущенными волосами… — Он медленно покачал головой. — Я правда думал, что умру, если не возьму тебя. Прямо на месте.

Я погладила его щеку с мягкой щетиной.

— Не хотелось бы, чтобы ты умер, — шепнула я.

Мы улыбнулись друг другу, но не успели больше ничего сказать, — прервало громкое ржание и топот. Мы мешали лошадям завтракать.

Джейми наклонился за закопавшимся в сено сюртуком и поморщился, когда кровь резко прилила к голове.

— Ужасно вчера напился, да? — узнала я симптомы.

Он выпрямился, фыркнув.

— Ага, несколько кварт. Заметно?

Даже человек с куда меньшим опытом мог бы заметить такое с полумили — от него несло, как от винокурни.

— Очевидно, на твои картежные способности выпивка не повлияла, — тактично сказала я. — Или Филип Уайли тоже был в подобном состоянии?

Джейми уставился на меня одновременно удивленно и обиженно.

— Ты ведь не думаешь, что я себе голову во время игры дурманил? Еще и с твоими кольцами на кону? Нет, это было уже потом… Макдональд мешал шампанское и виски, настаивал, что мы должны отпраздновать победу.

— Макдональд? Дональд Макдональд?

— Да, мы с ним против Уайли и Стэнхоупа. — Джейми встряхнул сюртук, разметав повсюду соломинки. — Не знаю, какой он солдат, но в вист у него рука умелая.

Упоминание «умелой руки» заставило меня задуматься. Джейми сказал, что стоял у двери комнаты, но не говорил, что входил. Может, он так напился, что просто не помнит? Или я, одуревшая от похотливых снов с лошадьми, все себе вообразила? Нет, конечно. Я стряхнула чувство смутной тревоги и решила обратить внимание на другое слово из объяснений Джейми.

— Ты сказал «победу»? — Я так беспокоилась за свои кольца, что и думать забыла про ставки остальных. — И что же ты получил с Филипа Уайли? Вышитые пуговицы с сюртука? Серебряные пряжки с туфель?

Джейми глянул на меня со странным выражением на лице.

— Нет. Я забрал его лошадь.

* * *

Джейми накинул сюртук мне на плечи и, обняв меня за талию, провел мимо денников и стойл.

Джошуа, успевший тихонько войти через другие двери, работал в дальнем конце конюшни — я различила его силуэт в свете из открытых ворот. Когда мы — потрепанные, босоногие, усыпанные соломой — подошли поближе, Джошуа кивнул в знак приветствия, старательно удерживая на лице спокойное выражение. Даже при слепой хозяйке раб знал, на что должен закрывать глаза. «Не мое дело» — ясно читалось на его опущенном лице.

— Как он? — спросил Джейми, указав на денник.

Джош слегка вскинул голову и отложил вилы.

— Ох, хорош! Красивый парнишка этот Лукас мистера Уайли.

— Да, он такой, — согласился Джейми. — Только теперь он мой.

— Он что? — уронил челюсть Джош.

— Он мой. — Джейми подошел к ограждению и почесал ухо жеребца, деловито поедающего сено из кормушки. — Seas, — пробормотал он коню. — Ciamar a tha thu, a ghille mhoir?[71]

Я тоже подошла ближе. Конь окинул нас добродушным взглядом, фыркнул и, смахнув с морды похожую на вуаль гриву, вернулся к завтраку.

— Да, он прекрасен, но…

Мое восхищение омрачала тревога. Если Джейми хотел отомстить за свою уязвленную гордость за счет гордости Филипа Уайли, то он сделал это с лихвой. Несмотря на злость по отношению к Уайли, я не могла не подумать, каково ему было потерять своего великолепного фриза.

— Но что, саксоночка?

— Ну, просто… — Я умолкла, пытаясь подобрать верные слова. Не могла же я сказать, что мне жаль Филипа Уайли. — Просто… что ты собираешься с ним делать?

Даже я понимала, что Лукас совершенно не приспособлен к нашей жизни во Фрейзер-Ридже. Мысль о том, чтобы на нем пахать или перевозить грузы, казалась кощунственной. Использовать его только для езды?.. Я нахмурилась, представляя, как болотистая почва и каменистые тропы портят его прекрасные ноги и гладкие копыта, а низкие ветки цепляются за гриву и хвост. Для таких суровых условий в тысячу раз лучше подходил людоед Гидеон.

— А, я не собирался его оставлять, — заверил меня Джейми. Он глянул на коня и с сожалением вздохнул. — Ты права, ему в Ридже не место. Нет, я его продам.

— Хорошо.

Какое облегчение. Уайли, конечно, его выкупит, сколько бы это ни стоило. А деньги нам очень пригодятся.

Пока мы говорили, Джошуа успел уйти и вновь показаться в дверях с мешком зерна на плече. От его медлительности не осталось и следа.

— Миссис Клэр? — обратился он. — Прошу прощения, мэм, но у амбара я встретил Терезу, она говорит, что-то с Бетти стряслось. Думал, вы захотите знать.

Глава 50

Кровь на чердаке

Комната на чердачном этаже стала похожа на место убийства, причем крайне жестокого. Бетти корчилась на полу рядом с перевернутой кроватью, задрав колени и прижав кулаки к животу. Порванная рубашка из муслина была залита кровью. Фентиман, перепачканный в месиве, безуспешно пытался удержать несчастную.

Солнце уже взошло, и его яркие лучи проникали в крошечные оконца, выхватывая из полумрака хаос: сдвинутые койки, скомканное белье, поношенные башмаки и одежду посреди свежих алых пятен на деревянном полу.

Я поспешила к Бетти, но не успела. Рабыня разразилась булькающим кашлем, из ее рта и носа вылилось еще больше крови, она согнулась, потом выгнулась, опять завалилась вперед… и обмякла.

Я рухнула рядом с ней на колени, хотя уже с первого взгляда видела в ее членах ту неподвижность, которая не оставляет надежды на жизнь. Подняв голову Бетти, я прижала пальцы к шее под челюстью. Глаза рабыни закатились, зрачки исчезли. Дыхания не было, как и пульса на липкой шее.

Судя по залитой алым комнате, в теле Бетти почти не осталось крови. Губы рабыни посинели, кожа приобрела пепельный цвет. Побелевший Фентиман так и не выпустил ее обширный торс из худеньких ручек.

Он был без парика и в ночной рубашке, только успел натянуть синие атласные бриджи. Воняло кровью, желчью и экскрементами, и доктор был всем этим измазан. Он поднял на меня безумный взгляд, будто не узнавая.

— Доктор Фентиман, — тихо позвала я.

Когда несчастная стихла, на чердаке воцарилась полная тишина, которая часто следует за смертью.

Фентиман моргнул, губы дрогнули. Он не шевелился, хотя лужа крови уже запятнала его бриджи. Я коснулась плеча доктора, тонкого и костлявого, однако твердо застывшего в отрицании случившегося. Я знала, каково потерять пациента, за чью жизнь боролся. Всем врачам известно это чувство.

— Вы сделали все, что могли, — продолжила я так же тихо и сжала его плечо