Огненный крест - Диана Гэблдон

— Би-би? — Джем поднял голову. Глаза его были наполовину закрыты, и он тяжело дышал, но уже начинал интересоваться окружением. — Би-би!

— Ой, зря я про него вспомнила… — Бри легонько покачала Джемми на колене и начала тихо напевать, чтобы отвлечь малыша. — По каньо-о-онам, по пеще-е-ерам… друг мой зла-а-ато добыв-а-ал… Не оди-и-ин он был, а с дочкой, Клементи-и-ин ее он зва-а-ал…

Темнота вновь напомнила Роджеру то самое чувство уединения и близости, которое он испытал у скамьи под ивами. Правда, в палатке было куда жарче. Рубашка липла к плечам, по спине стекал пот.

— Эй, — слегка пихнул он ногу Бри. — Может, пойдешь наверх и снимешь платье? Долго в нем тут просидишь — потом оно только на тряпки сгодится.

— Ну… — засомневалась она, прикусив губу. — Нет, посижу, ничего страшного.

Роджер поднялся и забрал покашливающего Джемми у нее с колен.

— Иди, — твердо произнес он. — Как раз захватишь его бо… сама знаешь что. И не волнуйся, ты же видишь, пар помогает. Скоро все будет в порядке.

Они еще немного поспорили, и Брианна наконец сдалась. Роджер устроился вместо нее на табурете. Деревянное сиденье напомнило ему об определенном неудобстве, связанном с приливом крови, которое он по-прежнему слегка ощущал, и Роджер поерзал.

— Ничего, от этого не умирают, — пробормотал он Джемми.

Малыш засопел и выдал что-то, начинающееся на «би?..». Роджер коснулся его мягкой щечки тыльной стороной ладони. Жар, похоже спадал, хотя сказать наверняка было сложно.

— Би-би? — тихо квакнул голосок у груди.

— Да, скоро будет. Тише.

— Би-би. Би-би!

— Тш-ш-ш.

— Би…

— И была она как фея… — Роджер начал вспоминать слова песни.

— БИ!..

— И чудесны башмачки! — резко повысил он голос, отчего в палатке и за ее пределами воцарилась испуганная тишина. Роджер помолчал и продолжил колыбельную уже спокойнее: — Э-э… две жестянки от селедки… заменяли каблучки. Дорогая, дорогая, дорогая Клементин… Потерял тебя на-ве-ки, дорогая Клементин.

Кажется, пение подействовало. Джемми прикрыл глазки. Он даже начал сосать палец, но не смог дышать заложенным носом. Роджер осторожно обхватил ладонью его кулачок, липкий и крошечный.

— Ровно в девять приводила она уточек поить… Это ж надо ей споткнуться, прямо в реку угодить…

Веки малыша затрепетали и наконец сомкнулись. Вздохнув, Джемми обмяк. На каждой ресничке дрожали капельки — слезы, пот, пар или все вместе.

— Алы губки под водою все пускают пузырьки… Но пловец я никудышный и не спас ее, увы. Дорогая, дорогая…

Роджер вновь утер лицо, а потом наклонился и поцеловал Джемми в шелковистую влажную макушку. Спасибо, думал Роджер, искренне благодарный всем, начиная с Бога.

— Дорогая… Клементин…

Глава 48

Незнакомцы в ночи

К тому времени как я проверила всех своих пациентов и отправилась спать, была уже глубокая ночь. Девейн Бьюкенен получил легкую рану плеча — Ронни Кэмпбелл забыл поднять пистолет повыше во время «салюта» на берегу реки, — однако после перевязки чувствовал себя хорошо. Перепугавшийся Ронни так накачал друга спиртным, что у него сейчас явно ничего не болело.

Один из рабов Фаркуарда, Растус, сильно обжег ладонь, когда снимал жареную птицу с вертела. Все, что я смогла сделать, — обернуть его руку чистой тканью и опустить в миску с холодной водой. И прописала джин для внутреннего применения. Еще мне пришлось иметь дело с пьяными в стельку молодыми людьми, которые щеголяли синяками, ссадинами и дырками на месте зубов в результате драки за игрой в кости. Шесть случаев несварения я излечила мятным чаем. Бетти, громко похрапывая, находилась в глубоком сне. Джемми тоже, его жар уменьшился.

Кутеж затих. Держались лишь самые заядлые картежники — они сидели в малой гостиной, окутанные табачным дымом, и пялились покрасневшими глазами в свои карты. По пути к лестнице я заглянула и в другие комнаты первого этажа. Несколько джентльменов расположились в столовой за чистым столом и, позабыв про пустые бокалы бренди, негромко беседовали о политике. Джейми среди них не было.

Усталый раб в ливрее поклонился и спросил, не желаю ли я еды или выпивки. Я ничего не ела с ужина, но все равно покачала головой — слишком вымоталась.

В покоях Иокасты царила тишина. Гости разошлись, допев традиционные песни; на деревянных панелях красовалась вмятина, а на потолке — следы от выстрелов.

По-прежнему одетый в ливрею и парик дворецкий Улисс дежурил на стульчике у двери, то и дело клюя носом. В подсвечнике шипела и плевалась искрами свеча. В ее дрожащем свете было видно, что глаза Улисса закрыты. Он хмурился, а губы слегка подергивались, словно ему снился кошмар. Я хотела его разбудить, но стоило мне шагнуть ближе, как недобрый сон ушел. Улисс расправил плечи, почти проснувшись, и сразу же задремал снова, уже со спокойным лицом. Через мгновение свеча погасла.

Я прислушалась, однако различила только тяжелое дыхание Улисса. Может, Дункан с Иокастой понимающе беседовали под пологом кровати или же молча лежали, бесконечно далекие друг от друга. Никто этого не узнает. Я мысленно пожелала им счастья и потащилась дальше вверх по ступенькам, стараясь не обращать внимания на боль в спине и коленях и мечтая о собственной постели. И о понимании со стороны собственного мужа.

Из окна на площадке второго этажа доносились далекие выкрики и смех. Время от времени воздух прорезали выстрелы. Юные сумасбродные джентльмены — и некоторые постарше, которые могли бы быть и благоразумнее, — отправились к реке в компании десятка бутылок виски и бренди, чтобы пострелять по лягушкам.

Дамы уже все отправились спать. На втором этаже тоже царила тишина, разве что кто-то приглушенно похрапывал. В отличие от прохлады коридора, в комнате стояла духота, хотя огонь в камине превратился в тлеющие угольки.

В доме собралось столько гостей, что отдельной кровати удостоились только молодожены. Остальные, волей-неволей, ютились в свободных комнатах. В этой стояли две большие кровати с балдахинами и низенькая раскладная койка, а пол покрывали соломенные тюфяки. На каждой кровати теснились, словно сардины в банке, одетые в нижние рубашки женщины. Воздух был горячий и влажный, как в оранжерее с орхидеями.

Стараясь не вдыхать глубоко — в комнате пахло застарелым потом, жареным мясом с луком, французскими духами и алкоголем, — я как можно быстрее сбросила платье и туфли. Я по-прежнему была на взводе после всех событий прошедшего дня, но руки и ноги налились свинцом от усталости, поэтому я была весьма рада пробраться на цыпочках на свое привычное место в ногах большой кровати.

В голове крутились лихорадочные мысли, и я лежала без сна в скудном свете тлеющих углей. Все