От Ленина до Путина. Россия на ближнем и среднем Востоке - Алексей Васильев

Взаимодействие с государствами региона было нацелено на расширение политического диалога на основе общего видения современного мироустройства, а также на продвижение взаимовыгодных проектов в экономической сфере»585.

Россия на какое-то время попыталась самоустраниться от событий в регионе. Но оставаться в такой позиции не удалось. Ситуация в Ливии стала первым для нее испытанием.

Отношение России к арабским революциям сложилось не сразу. Волнений ожидали. Но их размаха, силы, результатов предвидеть не могли. Естественно, что революции в разных арабских странах шли по разным сценариям, кое в чем похожим, но различающимся по уровню насилия и страновой специфике. Поэтому в каждом отдельном случае вырабатывалась своя политика, но в принципе Москва оставалась пассивным зрителем, который не воздействовал на события вплоть до их распространения на Сирию.

Накануне «арабской весны» Россия устанавливала рабочие отношения с существовавшими автократическими режимами, находила достаточно широкое поле сотрудничества. Россия не стремилась и не могла стать главным партнером для большинства арабских стран, она не предлагала образцов политического устройства, но секторы взаимодействия, как правило, расширялись, что соответствовало интересам двух сторон. Новые вызовы и угрозы, нестабильность, неопределенность наносили ущерб и российскому бизнесу, и национальным интересам страны.

Как в научном сообществе, так и в правительственных структурах сформировались две основные точки зрения на арабские революции. Первую из них: внутренние причины, на которые накладывалось внешнее воздействие, автор уже изложил в собственной интерпретации. Добавлю и мнение Е.М. Примакова: «арабская весна» не была организована извне. США и их союзников устраивали режимы, во всяком случае, в Тунисе, Египте, Йемене и на Бахрейне. Эти режимы, в частности, проводили политику, направленную против исламистов-экстремистов, боролись с террористическими организациями, тесно сотрудничали с Соединенными Штатами»586.

В высшей степени взвешенную и реалистическую оценку событиям в арабском мире дал С.В. Лавров: «Трансформации в арабском мире вызваны целой серией глубинных факторов – как объективных, так и субъективных. В основном эти причины носят социально-экономический и политический характер. Прежние власти не смогли в полной мере обеспечить насущные потребности населения, оказались не готовы вовремя почувствовать его запрос на перемены. Прежде всего – с точки зрения необходимости модифицирования государственного устройства в сторону большей демократичности и открытости. На это наложились хронические проблемы, связанные с коррупцией, неравенством, безработицей.

Что касается субъективного фактора, то это – вопрос непростой, можно даже сказать – философский. Свою роль, без сомнения, сыграли процессы глобализации, оборотной стороной которых является стремление народов к утверждению своей культурно-цивилизационной идентичности. Проявления этой тенденции мы можем наблюдать в различных регионах мира.

Разумеется, речь идет не о том, что «арабская весна» была задумана авторами концепции «Большого Ближнего Востока». Более того, едва ли они ожидали такого развития событий. Речь идет о другом: попытки «пересадить» на почву других стран собственные модели государственного устройства и развития, экспортировать свои ценности, игнорируя традиции, ценности и культуру других, как правило, успеха не приносят. В России убеждены, что темпы и формы демократических процессов должны определяться внутри самих обществ, вставших на путь реформ, без вмешательства извне.

Наша страна с самого начала потрясений в арабском мире поддержала справедливые чаяния народов. Мы признали итоги выборов в Египте, Тунисе, Ливии, которые в целом прошли в свободной и демократической атмосфере. Заявили о готовности сотрудничать с победившими в этих государствах новыми политическими силами, независимо от их идеологических установок. При этом исходим из того, что преобразования должны осуществляться ненасильственным путем, на основе всеобъемлющего внутреннего диалога, учитывать интересы всех политических и этноконфессиональных групп»587.

Но большее распространение получила все-таки «теория заговора», господствовавшая в российских СМИ, и не только в СМИ.

«Под влиянием «цветных революций», прежде всего на постсоветском пространстве (Украина, Грузия, Киргизия), цель которых, как считали многие в России, состояла в том, чтобы вывести эти государства из сферы российского влияния, предельно сузить его даже в регионах ее жизненных интересов и тем самым нанести удар по безопасности РФ, формировались представления о том, что любые антиправительственные выступления так или иначе организуются при поддержке Запада. Какое-то отражение данные взгляды находили на самом верху администрации», – пишет российский исследователь Ближнего Востока И. Звягельская588. Она цитирует заявление президента РФ Д.А. Медведева, сделанное в феврале 2011 года во Владикавказе на заседании Национального антитеррористического комитета: «Посмотрите на ситуацию, которая сложилась на Ближнем Востоке и в арабском мире. Она тяжелейшая. Предстоят очень большие трудности. В ряде случаев речь может пойти о дезинтеграции больших, густонаселенных государств, об их распаде на мелкие осколки. А государства эти очень непростые. И вполне вероятно, что произойдут сложные события, включая приход фанатиков к власти. Это будет означать пожары на десятилетия и дальнейшее распространение экстремизма. Надо смотреть правде в глаза. Такой сценарий они и раньше готовили для нас…»589

«Буря на Арабском Востоке в 2010–2011 году, – продолжает И. Звягельская, – оживила характерные для части российских политических обозревателей фобии, касающиеся планов внешних сил (США и Запада в целом). Так, многие заговорили о теории «управляемого хаоса», который США реализуют на Ближнем Востоке»590.

Последняя фраза Д.А. Медведева многозначительна. Она свидетельствует о том, что даже в администрации президента, хотя бы на пропагандистском уровне, выстраивалась цепочка: США поддерживали «цветные революции» антироссийской направленности, затем по их «сценарию» развертывались события «арабской весны», а дальше такой «сценарий» задуман для ослабления и возможной дезинтеграции России.

Заклеймить слабую и разобщенную либеральную и праволиберальную оппозицию в России в качестве западных марионеток – со ссылкой на арабский хаос и дезинтеграцию – такой метод действовал эффективно. В подобных обвинениях была полуправда. Общественное мнение и так настраивалось антиамерикански в результате того, что США действительно не считались с интересами и безопасностью России. А разрушительные последствия «арабской весны», якобы срежиссированной из Вашингтона, добавляли веса в аргументы сторонников существующей власти и твердой руки: мол, нам нельзя допустить похожих событий внутри России. Слегка измененная лексика холодной войны стала возвращаться в российские СМИ (впрочем, из западных СМИ она и не исчезала).

«Негативный опыт взаимодействия с западными державами оставался частью российского общественного сознания, готового реагировать на тектонические сдвиги на Ближнем Востоке в рамках теории заговора», – справедливо отмечает И. Звягельская591. Он был болезненно усилен событиями вокруг Украины, Крыма в 2014 году и информационной войной.