Ночные кошмары и фантастические видения - Стивен Кинг

– Добро пожаловать в восточный филиал «Бэлли», – сказалСержант и выключил двигатель.

– Если ты попытаешься обмануть меня, я тебя убью.

Тело Сержанта занимало, казалось, три четверти переднегосиденья крошечного автомобиля.

– Да, я знаю, – ответил он.

– Выходи.

Сержант шел к хибаре впереди меня.

– Открой дверь, – сказал я. – Затем стой, не двигайся.

Он открыл дверь и замер. Я тоже замер позади него. Мы стоялитак минуты три, и за это время ничего не произошло. Единственным живымсуществом оказалась жирная серая белка, выскочившая на середину двора иобругавшая нас на языке грызунов. – Окей, – произнес я наконец. – Пошли в дом.

Как ни удивительно, внутри все тоже походило на свалку.Единственная лампочка в шестьдесят ватт без абажура слабо освещала комнату,оставляя по углам тени, похожие на изголодавшихся летучих мышей. Повсюду былиразбросаны газеты. На провисшей веревке сохла одежда. В одном углу стоялдревний телевизор, в противоположном – покосившаяся раковина и стариннаяпроржавевшая ванна на чугунных лапах. Рядом – охотничье ружье. В комнате пахлопотом, испарениями от немытого тела и острой томатной приправой.

– Все-таки лучше, чем жить в лесу, – заметил Сержант.

У меня была иная точка зрения, но спорить с ним я несобирался.

– Где твоя четверть карты?

– В спальне.

– Паяпли за ней.

– Не торопись. – Он медленно повернулся, его словно отлитоеиз бетона лицо было угрюмым. – Ты должен дать слово, что не убьешь меня, когдаполучишь ее.

– И как ты надеешься заставить меня сдержать это обещание?

– Не знаю, черт побери. Пожалуй, мне остается надеяться нато, что ты завелся так не только из-за денег. Если из-за Барни – если ты хотелотомстить за него, – все в порядке, ты отомстил. Кинан прикончил его, и теперьКинан мертв. Если тебе нужны деньги, тоже все в порядке. Может быть, трехчетвертей будет достаточно. Между прочим, ты был прав – на моей четвертушкестоит большой жирный крест. Но ты не получишь мою часть карты, пока непообещаешь, что и я получу что-то – взамен ты сохранишь мне жизнь.

– Откуда я знаю, что ты не станешь охотиться за мной?

– Именно этим я и собираюсь заняться, сынок, – мягкимголосом ответил Сержант.

Я рассмеялся.

– Ну хорошо. Сообщи мне адрес Джаггера в придачу к своейчасти карты, и я обещаю не убивать тебя. И сдержу слово.

Сержант печально покачал головой.

– Не связывайся с Джаггером, парень. Он сожрет тебя.

Только что я опустил на колено свой «кольт», а теперь сновапришлось поднять его.

– Ну хорошо. Он в Коулмэне, Массачусетс. На лыжной базе.Этого достаточно?

– Да. Так где твоя четверть карты, Сержант?

Он еще раз пристально посмотрел на меня, затем кивнул. Мывошли в спальню.

Снова очарование колониального периода. Грязный матрас наполу, заваленный книгами с картинками. Стены оклеены фотографиями женщин,единственным прикрытием которых был, по-видимому, тонкий слой масла «Уэссон».

Сержант не колебался ни секунды. Он взял с ночной тумбочкилампу, открутил основание. Его четверть карты, аккуратно свернутая, лежалавнутри. Он вынул ее и молча протянул мне.

– Бросай, – сказал я.

На лице Сержанта появилась презрительная улыбка.

– Боишься, тонкошеий?

– В конечном счете это оправдывает себя. Бросай, Сержант.

Он швырнул мне свернутый рулончик бумаги.

– Дешево досталось – легко потерялось, – пробормотал он.

– Я сдержу свое обещание, – заметил я. – Считай, что тебеповезло. Иди в другую комнату.

Ледяной свет блеснул в его глазах.

– Что ты сделаешь со мной?

– Приму меры, чтобы ты некоторое время не выходил отсюда.Пошел.

Мы перешли в гостиную – маленькое забавное шествие.

Сержант остановился под голой лампочкой, спиной ко мне, сосгорбленными плечами, ожидая, что ствол «кольта» обрушится ему на голову. Итолько я начал заносить пистолет, чтобы ударить его, как погас свет.

В хибаре воцарилась полная темнота.

Я бросился вправо: Сержант уже исчез, как ветер. Послышалсяшорох газет, я и понял, что он бросился на пол. Наступила тишина. Полная иабсолютная.

Я замер на месте, ожидая, что глаза привыкнут к темноте, но,когда у меня появилось ночное зрение, оно ничем не помогло мне. Хибара былакладбищем, на котором возвышались тысячи смутно различимых памятников – иСержант знал расположение каждого из них.

Мне было известно о Сержанте все; раздобыть сведения о немоказалось не так уж трудно. Во Вьетнаме он был «зеленым беретом», и с тех порникто не называл его по имени, и просто – Сержант, огромный жестокий убийца.

Где-то в темноте он крался ко мне. Он знал эту комнату, какладонь своей руки. Я не слышал ни единого звука, ни скрипа половицы, ни шорохашагов, но чувствовал, как он приближается, слева или справа, а может быть,выкинет хитрый фокус и пойдет прямо на меня.

Я сжимал рукоятку пистолета в потной руке и с трудомудерживался от того, чтобы не открыть огонь наугад, не целясь. В кармане у менялежали три четверти пирога, и я остро это сознавал. Меня не беспокоило, почемупогас свет, не беспокоило до тех пор, пока через окно не сверкнул слепящий луч мощногоэлектрического фонаря. Он пробежал по комнате и случайно остановился наСержанте, который стоял, пригнувшись, в семи футах слева от меня. Его глазасветились в ярком луче, словно кошачьи.

В правой руке он держал сверкнувшее лезвие бритвы, и внезапноя вспомнил, как его рука скользнула к лацкану пиджака у дома Кинана.

Сержант повернулся к окну и произнес всего одно слово.

– Джаггер?

Не знаю, кто убил его первым. Крупнокалиберный пистолетгромыхнул из-за яркого луча, и я дважды нажал на спусковой крючок «кольта»Барни – чистый рефлекс. Сержанта отбросило к стене с такой силой, что одинсапог слетел с его ноги.

Фонарь погас.

Я выстрелил в окно, но всего лишь разбил стекло. Лежа втемноте на полу, я понимал теперь, что не один ждал, когда проявится жадностьКинана. Джаггер тоже был наготове. И хотя у меня в машине было еще двенадцатьзапасных патронов, сейчас в «кольте» остался только один.