XX век как жизнь. Воспоминания - Александр Бовин

А в более общем плане — и развитие сионизма, и образование Израиля, и его история во многом связаны с «русскими» (польскими, украинскими, белорусскими) именами. Без них земля здешняя была бы «пуста и нестройна» (вот видите, и Тора пригодилась!). Какое уж тут «гетто».

— Самой острой проблемой в жизни Израиля является арабо-израильский конфликт. Существует ли, на ваш взгляд, выход из него? Насколько мне известно, вы критически относитесь и к позиции израильских левых, и к позиции правых.

— Как политик, как дипломат в обозримом будущем я не вижу выхода, который устроил бы обе стороны. Как журналист-международник могу предложить вам некоторые соображения. Левые трясут яблоню, не дожидаясь, пока яблоки созреют. Правые же полагают, что яблоки не созреют никогда. Мое мнение — яблоки все-таки созреют, но ждать придется долго, очень долго. И реальный смысл коспонсорства Америки и России (если упрочится их партнерство) я вижу в том, чтобы не допустить взрыва на Ближнем Востоке, гарантировать длительную полосу мира, мира для переговоров, которые будут знать спады и подъемы, большие и малые кризисы, будут сопровождаться террористическими актами, конфликтными ситуациями, но — и это главное! — будут продолжаться. «Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними», — говорили римляне. И я уверен: изменятся времена, изменятся арабы и евреи. И тогда яблочко упадет…

— Вы верите в «Новый Ближний Восток»?

— Да, верю. Но не верю, что доживу до него. Как, наверное, не доживу и до новой России. Правда, вернувшись в Россию, я постараюсь помочь тем, кто стремится ускорить ее трансформацию в великую, процветающую, демократическую державу. Хочется дожить…

— Расскажите, что вы думаете об этой нынешней России?

— Россия больна. Очень больна. Россия на перепутье. И вот тут главная проблема. Мы знаем (или думаем, что знаем), от чего уходим. Но мы не знаем, куда идем. Какова наша цель? Капитализм с человеческим лицом или, простите, с социалистической задницей? Или все-таки социализм, но социализм, облагороженный свободой, социализм с рыночным мотором? И пока мы не ответим на эти фундаментальные вопросы, все, что мы делаем, реформы и покушения на реформы, бесчисленные, громоздкие творения чиновничьего разума будут производить впечатление сумбура, беспорядочного метания из стороны в сторону, схваток старой и новой номенклатур вокруг еще недорастащенных богатств России.

Люди не знают, не могут понять, что происходит, куда их ведут, что их ждет… И это усугубляет тревогу, боль, страдания десятков миллионов людей. Россия, конечно, не Албания. Но отчаяние может дать страшные плоды.

Слышал, что группе ученых поручено сочинить «национальную идею». Нонсенс, по-моему. Сочинить, написать можно речь или даже книгу для президента, доклад для премьера, но сочинить «идею», да еще «национальную», нельзя. Если, конечно, не иметь в виду новое издание тоталитарной, навязываемой людям идеологии.

В общем, хватит тратить энергию впустую, хватит надувать щеки по поводу НАТО. НАТО — вчерашний и позавчерашний день мировой политики Не НАТО угрожает нам, а собственная безалаберность, собственная беспомощность, нежелание (или неумение) говорить с россиянами по делу, серьезно, человеческим языком…

— Как вы думаете, учитывая все сложности и противоречия российской жизни, возможна ли такая ситуация, когда Москва вновь разорвет отношения с Иерусалимом? Или приняты какие-то документы, которые исключают возврат в прошлое?

— Никакая бумага не может быть гарантией. Гарантией могут быть только интересы. И я не вижу ситуации, когда интересы России потребуют разрыва отношений с Израилем. Но тут необходимо сделать важное уточнение. Интересы страны формулируются людьми, находящимися у власти. А в нынешней круговерти очень трудно сказать, кого вынесет судьба на вершину власти в России. Так что сохраняется значительная степень неопределенности.

— Будем оптимистами?

— Будем.

— Александр Евгеньевич, вам, наверное, не нужно рассказывать, какой любовью и популярностью вы пользуетесь в Израиле. Вернетесь ли вы в эту страну, где вас всегда ждут?

— Спасибо за добрые слова. Если то, что вы говорите, — правда, это — высшая награда, которую может заслужить посол. Что же касается моего возвращения в Израиль, то я рад буду появляться здесь, если хватит денег на билет сюда и обратно.

— Значит, мы не прощаемся («Вести», 10.04.97).

* * *

Теперь на очереди — Полина Копшеева (радиокличка — Лиора Ган, в переводе с английского — гражданка Пистолетова). Она уже много лет возделывает свой русскоязычный участок, зарегистрированный под названием «Обнаженная натура». Обнажает всех, кого сумеет защучить. И я попадался. И вот — последний раз.

ГОВОРИТ ШАГРИР САША

Прошли банкеты, приемы, прощальные вечеринки на улице ха-Ноф в Савьоне. К моменту публикации этого материала Александр Бовин, первый посол Российской Федерации в Израиле, уже вернется в Москву. Перевернута очередная увлекательная страница, которой, как мне кажется, суждено войти в историю. А другая страница, не менее захватывающая, — своеобразные отношения Бовина с нами, израильскими журналистами. Честное слово, страшно жаль, что, подняв трубку, больше не услышишь: «Привет! Говорит шагрир[26] Саша…» Но пока еще мы сидим с ним вдвоем на осиротевшей — Лена Петровна уехала в Москву — вилле, пьем израильское полусухое и беседуем.

— Я проверила: ваша «обнаженная натура» появилась в «Калейдоскопе» 18 августа 1994 года. Сегодня мне, среди прочего, захотелось пробежаться по некоторым вопросам, заданным три года назад.

— Давайте попробуем.

— Я спросила, каким, на ваш взгляд, должен быть идеальный дипломат. Вы ответили: «Элегантным, умным, симпатичным, контактным, образованным…»

— Видимо, тогда я еще плохо разбирался в дипломатах… Сейчас скажу так: идеальный дипломат не должен относиться к своей персоне слишком серьезно. Без хорошей дозы самоиронии не обойтись, иначе будет тяжело и окружающим, и самому дипломату…

— И вы полностью соответствуете критерию?

— В смысле самоиронии — да. В остальном же — проверим. К элегантности я начинаю приближаться только сейчас. Контактность в норме. Образованным был давно, но дипломатия тут вроде ни при чем. Симпатичным и умным быть стараюсь, а что получается — не мне судить…

— Выяснив все об идеальном дипломате, мы с вами три года назад перешли к проблеме гастрономии, и вы похвастались тогда, что уже много лет держитесь в одной и той же весовой категории…

— Было дело: сто тридцать пять килограммов… Потом мне вдруг стало скучно наблюдать за тем, как все вокруг стареют, и я решил помолодеть. Пища перестала принимать форму закуски — я скинул сорок килограммов. Правда, сейчас, со всеми этими проводами, возникли трудности: больше года я практически не пью, а тут приходится выпивать и, соответственно, закусывать. Например, с вами. Чтобы вы лучше соображали, я вам наливаю, и сам вынужден компанию поддерживать, а то решите, что споить пытаюсь…