Величайший из рода. Связующее звено - Евгения Киселева

ранее иллюзию. А так как рассчитывать на очередное снисхождение Ратникова не приходилось, допускать подобного было нельзя.

– Гольц и Синичкин, – прервал урок дежурный офицер, – вам велено явиться в главный корпус Академии!

Макс и Арн настороженно переглянулись и быстро поднялись с мест. Трое военных конвоя сопровождали их.

– Меня как-то напрягает вся эта охрана. – оглянулся Макс. – Словно заключенные!

– Считай, что это твои телохранители! – усмехнулся Арнольд. – Сейчас нам нельзя передвигаться в одиночку. У Совета много врагов.

– Пожалуй! – согласился Макс, размышляя над тем, как здорово было бы перекинуться хоть парой слов с друзьями, не прибегая к уловкам, вот только его и близко к ним не подпустят.

– Зачем интересно нас вызвали? – уже напряженно спросил Арн, и Макс поднял на его удивленный взгляд. – Я имею в виду, только нас двоих, а не всю группу.

– Я не…

Они вышли из парка, и взгляд упал на главный корпус учебного заведения. У входа стояли солдаты Президиума.

– Ратников здесь. – забеспокоился Макс. – «Что, если он вновь что-то заподозрил?»

Мурашки пробежали по спине, и юноша поежился.

Арнольд, как ни странно, тоже выглядел неуверенно. Лицо его от природы белое, приобрело почти зеленоватый оттенок и, даже на лбу выступили небольшие капельки пота, а в глазах застыло странное отчуждение.

Макс ожидал, что они отправятся прямиком в кабинет начальника Академии, но курсантов сопроводили в просторный кабинет, где обычно проводились итоговые экзамены. Там, за длинным преподавательским столом разместились несколько человек.

В центре, на широком кресле восседал Ратников. По правую его руку сидел Громов. Сразу за ним, с привычным отстраненным видом, расположился Осипов. Еще чуть дальше, облокотившись локтем о стол, обустроился один из педагогов, что начитывал агитационные лекции курсантам.

По другую же сторону министра, довольно мрачный тип с густой бородой и нахмуренными пушистыми бровями пристально наблюдал за курсантами. Одет мужчина был в мундир темно-синего цвета, с многочисленные наградами на груди. Рядом с ним не мог усидеть на месте невысокий и довольно худой, с раскосыми темными глазами и живой мимикой молодой мужчина. Он также был одет в форму космического флота, кроме того был единственным, кто с неподдельным интересом и даже азартом разглядывал молодых людей.

– А вот и наши претенденты! – лсково произнес Ратников, приглашая их подойти ближе.

– Господин министр. – вежливо склонил голову Арнольд, и Макс повторил это движение.

– Максимилиан, – перевел на него взгляд Ратников, – вы выглядите взволнованным. Надеюсь, ваше стремление принять участие в походе не испарилось с течением времени?

– Нет! Напротив, господин министр, я жажду этого еще сильнее! – заверил Макс.

Ратников так пристально всматривался в его глаза, что становилось не по себе.

– Что ж, возможно, мне показалось. Хотя, могу предположить, наша последняя встреча произвела на вас сильное впечатление?

Макс неосознанно взглянул на брата, и тот чуть заметно кивнул ему в знак поддержки.

– Я надолго запомню ваш урок! – ответил юноша.

– Очень хорошо! – мягко улыбнулся министр, оборачиваясь к собравшимся здесь господам. – Теперь вернемся к повестке дня. Пришло время сделать выбор!

– Оба курсанта проявили себя наилучшим образом. – лениво поднялся педагог. – В правовом отношении подготовлены, Уставы и законодательные Акты знают, с учебными нагрузками справляются. Оба успешно прошли боевую и огневую подготовку. Что касается техники полета, то курсант Гольц придерживается, так скажем, классических подходов к пилотированию. Синичкин же летает, в какой-то собственной, не поддающейся осмыслению, манере. При этом его показатели эффективности бьют все рекорды. Но как это может сказаться на исходе военной операции? – пожал он плечами.

– Я полагаю, что эта магла би принести многа польза. – со значительным акцентом заговорил молодой мужчина, и бородачь перевел на него внимательный взгляд. – Непредсказуемость всегда было хорошо в сражении. Не так ли, капитан Йордан?

– Я бы тысячу раз поддержал вас, будь это учебное сражение. Но сейчас слишком многое поставлено на карту, а от исхода зависит будущее человечества. – грубым басом сообщил тот.

– За ето не беспокойтесь! Я уверен, Синичкин прекрасно справиться со своей задачей! – улыбнулся тот. – Мы видели его учебние вылети, и ви сами сказать, что таких пилотов вам еще не приходилось видеть.

– Полет был весьма показательным, но теперь я вижу его перед собой воочию и не смею принять решения. Он ребенок!

– Вы правы, он младший из претендентов, еще подросток! – вновь взял слово педагог. – Также не могу не отметить, что в прошлом имел множество нареканий из-за склонности к саботажу и неподчинению.

– Должен заметить, юноша довольно свободолюбив и порой позволяет себе некоторые вольности, но мне показалось, что в нем говорит лишь тяга к знаниям, некое безудержное стремление узнать все и сейчас. Ждать он не любит. – задумчиво высказался Осипов. – Но мне было на удивление легко с ним работать. Границ дозволенного он придерживается, главное, правильно их обозначить.

Ратников внимательно слушал своих оппонентов, взвешивая каждое сказанное ими слово, точно так же, как прислушивался к ним и бородач.

– Что же вы, Ян, молчите? – обратился капитан Йордан к Громову. – Вам нечего сказать?

– Лазар, я согласен со всем, что было сказано ранее, но учитывая, что среди претендентов мой брат, любое заявление с моей стороны выглядело бы необъективным. Кроме того, я не пилот. Я не могу в полной мере судить о том, какие качества важнее для военного летчика. А потому я полностью полагаюсь на ваши мнение и опыт. – уважительно произнес Ян.

– А вы, Аркадий Романович, что по этому поводу думаете?

– Я симпатизирую обоим курсантам. Оба они здесь не в погоне за славой, а по велению совести, готовые нести возмездие за отнятые жизни своих родителей. – благосклонно кивнул тот. – Арнольд учится у меня вот уже два года, и за это время к нему не было ни единого нарекания. Что касается Максимилиана, у нас были некоторые разногласия. Но теперь, когда его воспитанием занялся Ян Александрович, поведение юноши значительно исправилось. Несмотря на свой юный возраст, он добился внушительных результатов.

– Ну, с такой родословной… – разглядывал его Лазар, и Макс недовольно дернулся при этих словах. – В вашем роду были великие люди, вы должны гордиться этим!

– Я горжусь! – заверил юноша. – Но мне не по нутру, когда о людях начинают судить по их родословной! Я хочу, чтобы меня уважали за мои свершения, а не за заслуги моих предков, кем бы они ни были.

Мужчины довольно переглянулись, а Макс мельком взглянул на Гольца. Тот выглядел раздосадованным, а его бледные щеки покрылись румянцем.

– Значит, вы настаиваете на объективном выборе? – рассмеялся Ратников. – Мне это нравится! Что ж, давайте выслушаем и второго претендента? – повернулся он уже к курсанту Гольцу. – Что