Изгоняющий бесов. Трилогия - Андрей Олегович Белянин

сарае, вновь маскируя дровами старенький танк. Наверное, стоило бы сказать «новый», в масле, с конвейера, на нём и муха не сидела, хотя произведена машина в прошлом веке. Где же он достал эдакую антикварную махину?

— Устал? — сунул холодный нос мне любопытный доберман.

— Нет, — откликнулся я, морщась от боли в боку, всё-таки по рёбрам меня приложили неслабо.

— Поиграй со мной.

— Гесс, ответь на один вопрос.

— Я тебя люблю! Ты мой друг! Ты самый лучший хозяин на свете! Лизь тебя? Я хороший?

— Ты замечательный. — Опустившись на одно колено, я обнял его за шею.

Мои пальцы случайно коснулись серебряного ошейника, и короткая боль уколола в затылок. Что будет, если я прямо сейчас сниму его с Гесса? Не знаю…

И не хочу знать. Не потому что боюсь, а потому что никогда больше не позволю себе потерять самого верного и преданного друга на свете. Если собаки чем-то и покоряют наши души, то в первую очередь тем, что в зубах приносят к нашим ногам свои же сердца. И кем бы ни был мой пёс, в первую очередь он мой. Всё!

— А какой вопрос?

— Да никакого.

— Тогда пошли играть.

Доберман взвился вверх, невероятным образом умудрившись лизнуть меня в щёку, закинув задние лапы за голову вбок, развернуться и дать два круга галопом по двору для чисто эмоциональной разрядки. Думаю, потом мы гонялись друг за дружкой по свежевыпавшему снегу не менее получаса, я пешком, он всеми мыслимыми аллюрами, но вскоре на крыльцо вышел безрогий бес, поманив нас домой.

— Ты ведь не всё рассказал, амиго.

— Есть проблемы?

— Найн.

— А у меня были, и не хочется вновь напарываться на них без особой причины, — без улыбки ответил я, пытаясь оттолкнуть его плечом. С равным успехом можно было бы попытаться сдвинуть с места бетонную опору моста. Анчутка очень сильный, куда сильнее, чем кажется при первом взгляде. — Кто тот человек или нечеловек, с которым я разговаривал через Якутянку?

— Хан.

— Это имя, типа Хан Соло, воровская кличка или реальный титул?

— На данный момент это всё, что я могу тебе сказать, камрад. И поверь, я сказал много больше, чем следовало. Ферштейн?

— Яволь, — вздохнул я.

Анчутка хмыкнул, показал длинный язык Гессу и пропустил нас в дом. Доберман, скидывая фуфайку в сенях, предложил мне пойти и подержать беса, пока он тяпнет его за мягкое. У Гесса добрая душа и открытое сердце, если ему кажется, что меня обижают, то обидчику всегда кирдык.

Надо не забыть поделиться с напарником вкусняшками за вечерним чаем. И это не благотворительность, он ведь всё равно по-любому выцыганит. Отец Пафнутий потрепал по загривку пса, неожиданно для всех отказался от чая с ватрушками и засел у себя в комнате с очередным увлекательным детективом — то ли Ю Несбё, то ли Оливер Пётч? Они оба хороши.

И это отнюдь не значит, что он так расслабляется, нет, скорее «недушеспасительное чтение» помогает святому отцу лучше думать. А признаем, что, учитывая эпический экшн наших последних приключений, подумать ему ох как было над чем.

Легли рано, спали ровно. Я имею в виду, что почти ничего особенного не произошло, если не считать…

Бэмс! Наверное, меньше чем через час меня разбудил удар тяжёлой собачьей лапы прямо по лбу.

— У тебя оранжевый бес на голове. Я его хлоп, а надо было кусь? Ну, извини собаченьку…

Оранжевый бес, говорите? Пока я пытался вспомнить, что бы это вообще вдруг значило, свет в глазах погас на мгновение. Я как раз только и успел вскочить, кутаясь в тёплое одеяло и сунув ноги в домашние тапки.

…В белом коридоре Системы дожидались своей очереди двое бесогонов… или бесобоев. Разница невелика и скорее относится к ситуационной этике — какую-то нечисть изгоняют, какую-то непременно бьют. С нами поздоровались, вежливо, но осторожно, один, толстяк в несвежей полицейской форме, даже перекрестился на всякий случай.

Лысина Сократова, да нас тут вечно считают то героями, то предателями, то революционерами. И кстати, во всех трёх случаях они немножечко правы.

— Тео и Гесс, верно? — деликатно заметил второй, в спортивном костюме бандюги а-ля девяностые, но с абсолютно интеллигентной манерой речи. — Не подумайте ничего плохого, господа, я как гражданин мира готов принять всё и вся. Но разве вас не убили во время последней операции по захвату логова Бурятки?

— Якутянки, — поправил я. — И не операции, а личной встречи, не логова, а бала, не убили, а лишь намеревались помучить. В остальном всё верно, это мы.

— Второй такой собаки в Системе нет, — важно подтвердил полицейский, ненавязчиво намекая, что уж вторых-третьих-четвертых и пятых ребят вроде меня тут на пятачок пучок!

— Следующий.

Гесс даже не успел дать лапку похвалившему его бесогону.

«Спортсмен» подмигнул нам и тихо спросил:

— Между нами, а вы, случайно, не в курсе, за что Марту уволили? Такая привлекательная девочка была, вся из себя образованная, культурная. Хотя и рыжая, конечно. Считается, что рыжие девушки плохо приспособлены к офисной рутине. Им подвиги подавай, коня, лук со стрелами…

— Марты нет? — обалдело вытаращился на меня мой пёс. — А кто погладит мой зад и даст вкусняшки?! Бросила собаченьку.

— Следующий.

— Господа, моё почтение, — бесобой быстро пожал мне руку и Гессу лапу, — будете в Калуге, милости прошу забегать! В наших пенатах есть такая уютненькая кафешка в центре, «Герои нашего времени». Спросите Константина или Толика, любой десерт за мой счёт!

Мы с Гессом привычно кивнули. Как помнится, нас тут частенько куда-нибудь приглашали, и чаще всего вот так на скаку, без записи нормального адреса и обмена телефонами. Понятия не имею, когда и каким боком коварная судьба закинет нас в этот старинный русский городок, но если даже и да, то, скорее всего, мы там по-любому бесогонить будем, а не бегать по местным кафешкам в поисках всяких там Константинов-Толиков.

— Следующий, — пригласил нас механический голос.

Я поплотнее запахнул на себе одеяло, свистнул добермана и толкнул дверь.

В кабинете за рабочим столом перед открытым ноутбуком сидел тощий чёрный ангел в костюме-тройке, прилизанный пробор на его голове можно было проверять линейкой. Хоть какое-то подобие улыбки на постном лице, наверное, можно было бы увидеть, лишь когда меня будут прилюдно и торжественно жечь на площади в Мадриде, как колдуна или еретика.

— Явились, клоуны?

— Кто обзывается, тот сам на себя называется, — опережая меня, детской скороговоркой ответил мой пёс.

Дезмо только покачал головой, устало поправляя душащий его галстук.

— Фёдор Фролов и доберман Гесс, вот официальное уведомление о вашем увольнении из Системы. Формулировка