Лучше подавать холодным - Джо Аберкромби

– Ну, – буркнула она, когда музыканты доиграли, – мы здесь.

– И правда. – Соториус вскинул слезящиеся глазки на зрителей. – Будем надеяться, корона большая. Сюда идет крупнейшая голова Стирии.

За спиной оглушительно грянули фанфары. Котарда вздрогнула, пошатнулась и чуть не упала. Монца машинально подхватила ее под локоть. Двери в дальнем конце зала отворились, и, едва умолкли трубы, зазвучало пение. Два неземных голоса, высоких и чистых, поплыли над публикой. В Сенатский дом вступил с улыбкой на устах Рогонт, и гости его, как по команде, разразились дружными аплодисментами.

Будущий король, одетый в голубые цвета Осприи, двинулся вперед, поглядывая по сторонам со смиренным удивлением. Как, мол, все это ради меня? Ну что вы, не стоит… Хотя, разумеется, каждую деталь планировал сам. Монца задумалась, и не в первый раз, не окажется ли Рогонт гораздо худшим королем для Стирии, чем был бы Орсо. Не менее жесток, не более верен, зато тщеславен сверх всякой меры. И с чувством юмора у него с каждым днем все хуже… Проходя мимо первого ряда зрителей, он пожимал руки некоторым избранным, другим счастливчикам великодушно клал ладонь на плечо. И все это время его осеняло дивное пение.

– Уж не ангелов ли я слышу? – насмешливо пробормотал Патин.

– Мальчиков-кастратов вы слышите, – сказал Лирозио.

Четверо помощников в голубом отперли дверь позади помоста, вошли в нее и вернулись, пошатываясь под тяжестью большого инкрустированного ларца. Рогонт под нарастающий гром аплодисментов пожал руки еще нескольким послам в первом ряду, уделив особое внимание гуркской делегации. Поднялся на помост, улыбаясь, как игрок, сорвавший банк, разоренным противникам. Протянул руки ко всем пятерым сразу.

– Друзья мои! День, наконец, настал!

– Да, – просто сказал Соториус.

– Счастливый день! – нараспев протянул Лирозио.

– Которого так долго ждали! – добавил Патин.

– С нетерпением? – неуверенно вставила свое слово Котарда.

– Благодарю вас всех. – Рогонт повернулся лицом к гостям, остановил легким движением руки аплодисменты, откинул за спину плащ, опустился в кресло и поманил к себе Монцу. – А вы не поздравите меня, ваша светлость?

– Поздравляю, – прошипела она.

– Любезна, как всегда. – Он подался ближе и сказал чуть слышно: – Ты не пришла ко мне сегодня.

– Занята была.

– Правда? – Рогонт поднял брови, словно удивившись, как могло что-то оказаться важнее, чем трахнуться с ним. – Ну да… конечно, у главы государства много дел. – И отпустил ее небрежным жестом.

Монца стиснула зубы, чувствуя, что сейчас пописала бы на него с особым удовольствием.

Четверо помощников поставили ларец позади кресла. Один повернул ключ в замке и торжественно поднял крышку. Над публикой пронесся дружный вздох. На пурпурном бархате внутри лежала корона. Толстый золотой обруч, усеянный искрящимися сапфирами. От него отходили шесть золотых зубцов в виде дубовых листьев. В передний, самый крупный лист был вставлен сверкающий бриллиант величиной с куриное яйцо, огромный до нелепого. И Монца ощутила вдруг непривычное желание рассмеяться.

С брезгливым выражением лица, словно предстояло голыми руками вычистить отхожее место, к ларцу шагнул Лирозио и взялся за один из золотых листьев. То же, покорно пожав плечами, сделал Патин. Затем присоединились Соториус и Котарда. Монца ухватилась за последний правой рукой с оттопыренным мизинцем, обтянутой белой шелковой перчаткой, но краше от этого не ставшей.

Посмотрела на тех, кому отныне вроде как была ровней. Увидела один хмурый взгляд, две принужденные улыбки и одну презрительную. Сколько времени, интересно, понадобится этим гордым властителям, привыкшим быть хозяевами самим себе, чтобы устать от нового положения вещей?..

Судя по их лицам, ярмо уже начало натирать.

Впятером они подняли корону и двинулись вперед, довольно неуклюже, ибо Соториусу пришлось обходить ларец, отчего каждый невольно тянул бесценный символ величия на себя. Подойдя к креслу, вознесли ее над головой претендента на престол. Помедлили мгновение, как по общему согласию, возможно, гадая при этом, можно ли еще повернуть назад. Зрители затаили дыхание, и в зале воцарилась сверхъестественная тишина. Затем Соториус обреченно кивнул. Они осторожно опустили корону на голову Рогонта и отступили от кресла.

Стирия стала единым государством.

Ее король медленно поднялся на ноги, широко раскинул руки и устремил взгляд прямо перед собой, словно прозревая сквозь старинные стены Сенатского дома прекрасное будущее.

– Наши сограждане стирийцы! – прокричал он в гулкой тишине. – Наши верные подданные! И наши чужеземные друзья, которым мы всегда рады!

Гуркским, в основном, друзьям, не зря же пророк расщедрился на такой огромный бриллиант для его короны…

– Кончились Кровавые Годы!

Или кончатся вот-вот, как только Монца сведет счеты с Орсо.

– Гордые города нашей земли больше не будут воевать друг с другом!

Поживем – увидим, что называется.

– Но встанут навеки плечом к плечу, как братья, связанные радостными и нерушимыми узами дружбы, культуры, общего наследия. И двинутся дальше плечом к плечу!

Туда, куда укажет Рогонт, надо думать.

– Стирия… словно очнулась от ночного кошмара. Кошмара, который длился девятнадцать лет. Некоторые из нас, я уверен, уже и не помнят времени без войны!

Отцовский плуг, взрывающий черную землю… Монца нахмурилась.

– Но теперь… война кончилась! И все мы выиграли! Все до единого!

Некоторые – больше, чем другие, но надо ли об этом говорить?..

– Настало время мира! Свободы! Исцеления!

Лирозио кашлянул, поморщился, оттянул от горла вышитый воротник.

– Настало время надежды, прощения, единения!

И униженного повиновения, конечно…

Котарда уставилась на свою руку, покрывшуюся яркими красными пятнышками – почти под цвет платья.

– Настало время выковать великое государство на зависть всему миру! Настало время…

Лирозио снова закашлялся. На покрасневшем лбу его выступил пот. Рогонт метнул на герцога свирепый взгляд.

– Настало время для Стирии стать…

Патин согнулся и испустил страдальческий стон.

– …единым государством…

Что-то было не так, и это уже начали понимать все.

Котарда попятилась, споткнулась, схватилась за вызолоченные перила. Судорожно втянула ртом воздух и, шурша шелками, осела на пол. Зрители дружно ахнули.

– Единым государством… – шепотом повторил Рогонт.

Соториус, дрожа всем телом, упал на колени, схватился за горло рукой, усеянной красными пятнышками. Патин, с багровым лицом и вздувшимися на шее жилами, рухнул на четвереньки. Лирозио, дыша с присвистом, завалился на бок, спиной к Монце, откинул в сторону руку, тоже в красных пятнах. Котарда дрыгнула ногой и затихла.