Школа Бессмертного - Алексей Владимирович Ларин

не мог себе представить мужика без сабли или рогатины, годной и для пехотного боя, и для похода на медведя. Да из лука на востоке стрелять умели почти все. Попадали, правда, по-разному. Здесь же, объяснил ему Фёдор, из крестьян и горожан ополчение не собирали. Время племенных войн, когда каждый мужчина обязан был уметь сражаться, давно ушло в прошлое. Сейчас аристократия предпочитала воевать силами своих дружин и наёмников, не привлекая народные массы. Здесь воевали профессионалы, а остальные должны были их оплачивать.

Что же до охоты, то и охотиться простонародью не разрешалось; только рыбу можно было ловить. Лесов было мало, заметил Иван; по крайней мере в той местности, по которой они проезжали. Земля была густо заселена, они не могли и часу проехать, не наткнувшись на какой-нибудь очередной замок, город, посёлок или деревеньку. Попадались сады, маленькие рощи, заросли кустарников. Настоящих могучих лесов, к каким он привык у себя на востоке, здесь почти не было. Ни разу они не встретили ни медведя, ни лося, ни даже волка. Все меха, какие носились в Вестлане – в основном ради роскоши, а не тепла, – доставлялись с востока. Что уж тут мужичью, думал Иван, если даже знати особо не на кого поохотиться.

Они ехали, с каждым днём забирая всё больше и больше на юг. В Волхове зима должна была быть ещё в самом разгаре, а здесь, в Вестлане, уже вовсю цвели первые весенние цветы, набухали почки, крестьяне пахали землю. Тёплый зимний зипун и шапку Иван давно снял, оставив в обозе.

Супруга короля Арадонского, довольно милая особа, уговорила его одеться по здешней моде. Теперь на нём был светло-коричневый колет, надетый поверх белой двухслойной рубашки с вырезами в рукавах, штаны с широким верхом, серые сапоги выше колен и серая же шляпа с чёрным пером. Королева предложила ему ещё отпустить и завить волосы, уверяя, что они будут прекрасно смотреться на его плечах. Но на это Иван уже не пошёл, продолжая стричься и бриться, как раньше. И губы красить он тоже отказался категорически.

Это была одна из самых странных и непонятных для него мод – высшие аристократы, и мужчины, и женщины, красили себе губы. На поминках Велизария он видел Лику с накрашенными губами и помнил, как неприятно это его удивило. Но здесь, в Вестлане, в аристократической среде это было распространено повсеместно, и к такому Ивану было привыкнуть труднее всего. Он иногда думал о своей потенциальной невесте и внутренне поёживался. Неужели и принцесса София встретит его с накрашенными губами? Он не собирался целовать её, у него были совсем другие планы. Но даже думать об этом ему было неловко.

Чем дальше продвигались на юго-запад, тем местность неуловимо становилась равнинней. С каждым днём было всё теплее, ощутимее чувствовалась влажность. Гуще росла зелень. Поля оставались позади, уступая место лугам, садам и паркам.

В Гарце, небольшом предместье Барильи, в одном дневном переходе от столицы, их встретили по всем правилам. Небольшую представительную делегацию возглавляли посол Волхова Матвеев и секретарь императора Арно Амори.

Иван вполне сносно поздоровался на срединном, выслушал ответные приветствия. Их пригласили в императорскую резиденцию – отдохнуть, привести себя в порядок перед завтрашней торжественной встречей в столице.

– Какой встречей? – нахмурился Иван. – Я думал, будет просто приём во дворце.

– Будет и приём, – кивнул Матвеев. – Но, ваше высочество, событие-то не рядовое. Все уже знают, что едет жених принцессы, весь город захочет посмотреть на вас.

– Я ещё не жених, – пробормотал Иван.

– Ну что вы, ваше высочество! – возразил Амори, которому переводил сам Матвеев. – Дело практически решённое, о вас здесь ходят только хорошие слухи. Все наслышаны о вашей храбрости и доблести. То, как вы держались в бурю на Горе-море, как чудом спаслись от смерти, – это произвело впечатление. Поверьте мне, – секретарь доверительно понизил голос, – и на принцессу Софию тоже. Она даже начала учить ваш язык.

Иван не всё ещё понимал, ему приходилось дожидаться, пока Босоволк переведёт Амори. С каждым словом он становился всё мрачнее.

– Откуда вы узнали о Горе-море?

– Нам прислали весть, ваше высочество, – туманно ответил Амори. – Шкипер рассказал в порту Ремана, а оттуда уже и до нас птички долетели. Нам сообщали о вас из каждого города и замка, где вы останавливались. У всех только положительные впечатления.

Иван затруднённо кивнул в знак благодарности. Он не знал, что сказать. Благо вмешался Босоволк, начал расспрашивать подробности завтрашней церемонии, выяснять тонкости и детали этикета.

Они доехали до резиденции – светло-жёлтого трёхэтажного особняка, спрятавшегося за высокой живой изгородью. Было понятно, что император здесь не жил, а лишь ночевал по пути из Барильи на восток или обратно. Дом был обставлен просто, без какой-либо особой роскоши.

Тем не менее он был достаточно просторным, чтобы вместить всю делегацию. Хватало и конюшен, и обслуги. Ивану выделили спальню самого императора. Принесли тёплой воды в кувшине, полотенце.

К этому Иван тоже привыкал с большим трудом, хотя и Потапов, и Босоволк заранее предупреждали его. Он никак не мог толком помыться. В огромных роскошных дворцах, где его принимали и герцоги, и короли, ему не хватало простой горячей бани или хотя бы ванны. Приходилось довольствоваться кувшином воды и мокрым полотенцем. Во дворце принца Коннова ему великодушно предложили два кувшина.

Он тактично молчал, не желая обижать хозяев, но в разговорах со своими не сдерживался. Потапов объяснял ему, что поскольку лесов мало, то и дров, соответственно, тоже. И воду для мытья, даже во дворцах, греют в лучшем случае раз в месяц. А крестьяне хорошо если хотя бы раз в год помоются.

Иван качал головой, бормотал про себя: «Дикари!» Старался приноровиться, но всё равно то и дело вспоминал про баню, которую божественно протапливал его слуга Сидор.

Царевич постарался выкинуть из головы мысли о бане, не до этого было сейчас. Слуги стояли наготове, но он отослал их. Побрился, помылся, тщательно вытерся. Надел чистую рубашку.

Амори устроил небольшой ужин. Сидели вчетвером – он, секретарь, Матвеев и Босоволк. Обсуждали завтрашний день, узнавали новости из Волхова и Барильи.

Иван говорил мало, предоставив вести беседу Босоволку. Тот отлично справлялся. Был весел, оживлён, не без нотки бахвальства. Матвеев смотрел с сомнением. Иван понимал его беспокойство.

После ужина посол попросил у царевича пару минут с глазу на глаз. Иван усмехнулся, кивнул.

– Ваше высочество! – почтительно начал Матвеев, дождавшись, пока обиженный Босоволк выйдет из комнаты. – Не поймите меня неправильно, и – боже упаси! – я не собираюсь критиковать или обсуждать