Школа Бессмертного - Алексей Владимирович Ларин

вряд ли была старше его, – вот его высочество царевич Иван. С ним и толкуй.

– Вы говорите по-нашему? – удивился Иван.

– Да, я знаю не только срединный вестланский, – ответила игуменья. – На востоке мне тоже случалось бывать.

Она говорила чисто, грамотно, почти без акцента.

– Так что вы хотите? – Иван с интересом рассматривал незнакомку. – Переправиться?

– Да, если возьмёте, ваше высочество. У меня есть чем заплатить, но шкипер сказал, что вы зафрахтовали паром только для своих людей, и отказывается пускать.

– А куда вам так срочно надо?

– В столицу, – коротко ответила женщина. – Меня вызывают к епископу.

– Епископу?

– Да, епископу Блатту. Я аббатиса Этерского монастыря, – пояснила она.

– И зачем вас вызывают?

В аббатисе не было ничего подозрительного, просьба её казалась вполне естественной и уместной, но Иван продолжал расспрашивать больше по привычке, чем из осторожности.

– Судя по всему, одна из дочерей дона Саважа собралась постричься, – скупо улыбнулась аббатиса. – И меня вызывают отговорить её. Или взять с испытательным сроком.

– Вот как, – усмехнулся Иван. – Я-то думал, настоятели и настоятельницы заинтересованы в притоке новых послушников.

– Богатые и влиятельные люди не очень любят отдавать своих детей в монастырь, – пояснила аббатиса. – Разве что незаконных. А мы, увы, зависим от них. И вынуждены прислушиваться к их желаниям.

– А при чём тут епископ?

– Епископ Блатт – старый друг дона Саважа.

Фёдор слушал, нетерпеливо переминаясь. Монашка казалась ему вполне безобидной, он не понимал пристрастия, с каким царевич расспрашивал её.

Иван, впрочем, уже потерял интерес.

– Ну ладно, – он пожал плечами. – Хотите, давайте с нами. Место есть. Как хоть зовут вас?

– Наина, – представилась аббатиса. – Наина Этерская.

Первый день плавания прошёл спокойно. Аббатиса почти не показывалась на палубе, да и Иван выходил ненадолго. Моросил всё тот же мелкий противный дождь, пронизывающий ветер пробирал до костей. Гребцы согревались работой. Остальные на палубе старались не задерживаться.

Иван сидел в каюте с Босоволком и Потаповым, рассматривал карты, прикидывал оставшийся путь. Если их ничто не задержит, через двадцать дней они должны быть в Барилье. Их должны ждать, Блэквуд отправил гонца. Возможно, их даже встретят и будут сопровождать.

Иван молча слушал Потапова с Босоволком. Он никого ещё не посвящал в свои истинные планы, хотя Потапов уже, кажется, кое о чём догадывался. Но и ему пока рано знать всё. Лёню Чёрта они отцепили, но Иван не был уверен, что в посольстве больше не осталось людей Коломны. Не Босоволк, конечно, тот явно не при делах. Но кто-то из нижних чинов вполне может оказаться дублёром Чёрта. Как раз на такой случай.

Впрочем, и с Босоволком ещё будут проблемы, понимал Иван. Он едет сватать царевичу невесту, и ничего более. Как только он осознает, что в планах Ивана совсем не свадьба, это его явно выведет из равновесия. И как он поступит дальше, Иван пока не мог предположить. Впрочем, у него ещё будет время подумать над этим.

Пока надо было просто перебраться на западный берег Мара. Горе-море было известно коварным характером: погода здесь могла измениться в считаные минуты. Ночью ветер усилился и сменил направление. Он налетал с севера порывами, бил о борт. Тяжёлое судно кренилось, потом, скрипя и постанывая, возвращалось в исходное положение. Через несколько минут всё повторялось.

Испуганные кони топотали на верхней палубе, всхрапывали, дико косились. Загнанные в узкие стойла и надёжно привязанные, они не могли свалиться за борт, но усиливающаяся качка их явно нервировала. Когда утром Иван вышел к своему жеребцу, тот едва узнал его, с трудом дав себя погладить.

Дождь прекратился, но ветер становился всё сильнее. Судно упорно сносило на юг, несмотря на все усилия гребцов. С ветром усилилась и качка. Ивану приходилось балансировать руками, передвигаясь по палубе. Он нашёл шкипера. Как и аббатиса, тот говорил по-русски, но намного хуже неё. Ивана, однако, он понял.

– Как идём? Держимся?

– Пока держимся, – шкипер сплюнул, хмуро посмотрел на север, на летящие рваные облака. – Но не знаю, что к вечеру будет. Да, чёрт гнилозадый, я к обеду не знаю, что будет!

Иван качнулся от очередного удара волны, схватился за борт. Пожилой седоватый шкипер уверенно держался на широко расставленных ногах.

– Видите?

– Вижу, – процедил Иван, сплёвывая солоноватые брызги. – До Ремана хоть дойдём?

– Не знаю. Сильно сносит. Может, и не выправим к Реману, на Бугольцу попадём.

Реман был ближайший порт на западном берегу Мара. Бугольца – небольшой рыбацкий посёлок в пятнадцати верстах к югу от Ремана.

– Так что теперь? – Ивану уже пришлось повысить голос, чтобы перекричать шум ветра.

– Идём как есть, – шкиперу кричать не приходилось, голос у него был закалённый. – А там видно будет.

К полудню ситуация ухудшилась. Высоченные волны то и дело перехлёстывали через борт, заливая палубу. Шкипер приказал убрать все паруса, но мачты всё равно качались и гнулись. Гребцы выбивались из сил, пытаясь удержать судно на курсе. Но паром всё равно всё больше и больше сносило на юг. Иван понимал, что в Реман они уж точно не попадут.

– Сейчас повезёт, если до любого берега доберёмся, – озабоченно ответил Потапов, с которым Иван поделился своими сомнениями.

Никакого берега пока даже не просматривалось.

– Что, настолько всё плохо?

Они стояли на палубе, держась за ванты. К борту подходить уже не рисковали.

– Горе-море только с виду большая лужа. А так-то тут людей и кораблей затопило не меньше, чем на Тёплом море. И самое поганое, что никогда не поймёшь, когда налетит, когда стихнет.

– Ты же переправлялся тут.

– Ну да, – кивнул Фёдор, придерживая шапку рукой. – Дважды. Но мне повезло, я тут летом переплывал.

С нижней палубы по трапу выбрался Босоволк. Схватился за тут же слетевшую шапку, спросил, возбуждённо блестя глазами:

– Как погодка? Не думает стихать?

Иван промолчал. Фёдор покачал головой. Спрашивать смысла не было, всё и так было очевидно.

– Что паромщики говорят? Не потонем?

– Сами не знают, – нехотя ответил Иван. Помолчал, спросил: – Как остальные?

– Сидят, чего им! – беззаботно ответил Босоволк. – Кто-то лежит, кто-то блюёт. Я за коней больше боюсь. Пойду проверю, как они там.

Цепляясь за канаты и ванты, он перебрался в носовую часть, где в стойлах испуганно ржали и всхрапывали полсотни лошадей. Судно качалось, всё сильнее кренясь с борта на борт. Лошади валились, стукаясь боками об узкие стенки стойл. Босоволку было всё нипочём.

Он вернулся через десять минут, потеряв шапку. Иван с Фёдором так и стояли у мачты, с тревогой посматривая на грозно чернеющий северный край неба.

В трюм идти не хотелось. Но шкипер грозно рявкнул, приказав